Даниэль Харрингтон: Изгнанная

Danielle Harrington

The Diseased Ones

© 2020 Danielle Harrington

© Проходский А., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Глава 1

«Сегодня моя жизнь изменится навсегда. Сегодня я стану полноценным членом общества».

Я плотнее запахиваю голубой школьный пиджак и сглатываю подступивший к горлу комок. Прячу руку в карман и нащупываю документы. Пальцы ощущают шероховатую грубую поверхность, и это придаёт мне уверенности. Всё хорошо. Бумаги на месте. У меня всё получится.

– Соберись, Холлис, – шепчу я себе.

Я откидываюсь на спинку сиденья в белом фургоне и расправляю плечи. Обвожу взглядом салон и считаю пролетающие в окне столбы.

Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Я насчитала двенадцать столбов.

Я пристально рассматриваю носки туфель и говорю сама с собой, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Сегодня я стану нужной своей стране. Сегодня я принесу присягу правительству. Мои знания пригодятся на том посту, который… который… – Пока я пытаюсь подобрать слова, в горле окончательно пересохло. Руки одеревенели. Сжимаю кулаки. Меня знобит. Я вспоминаю советы мамы. «Сегодня я помогу…»

– Сегодня я помогу изменить мир.

Приободряюсь. Потом хмурюсь и отчитываю себя, резко осудив собственную неуверенность. Хватит хныкать как маленькая. Я уже взрослая. Вернее, стану ею через час. Нельзя так нервничать.

Закрываю глаза и представляю безупречное лицо матери. Точёные высокие скулы, тонкий нос, безмятежные карие глаза, изысканные манеры. Ни единого признака страха или неодобрения. Вот мой идеал. Черты лица у нас схожи, но моему далеко до такой сдержанности. Сегодня мне исполняется шестнадцать, но я всё ещё не умею скрывать эмоции. Сегодня день избрания. Сегодня станет ясно, выиграла ли я в генетической лотерее.

– Сегодня я повзрослею, – произношу я вслух.

На меня накатывает смесь восторга и ужаса. Я изо всех сил пытаюсь подавить чувство смятения и тревоги. Ребячество. Чего я так разнервничалась? Смешно и очень глупо. Я обязательно пройду тест. Это замечательный день, знаменательный день. Я должна испытывать гордость. Тем более что правительство заботится обо всех.

Фургон ускоряется и резко сворачивает за угол. Меня кидает в сторону, я хватаюсь за край кресла, и в нос ударяет запах новой кожаной обивки. От него становится дурно.

Мой рот кривится, и мне едва удаётся сдержать рвотный порыв, но всё обходится. Не понимаю, что на меня нашло. У меня никогда не было подобных проблем. В крайнем случае могу побледнеть.

Наверное, всё дело в том, какой сегодня день. «Соберись, Холлис. Не смей ничего испортить. Только не перед дверями правительственного здания. Только не в день теста».

Подобная ошибка может плохо отразиться на том, как меня примут в центре тестирования Зоны 19.

Я слышу ласковые слова матери: «Делай всё, что тебе скажут. Всё закончится быстро».

Я пообещала, что они с папой будут гордиться мной. Она сказала, что я готова, и я повторила её словам. Я готова.

Я представляю мамино сдержанное лицо. Располагающее к себе, с почти целительным взглядом. Как у неё это получается?

Взревевший двигатель возвращает меня в реальность. От этого звука внутри всё сжимается, и решительность снова куда-то улетучивается. Я заставляю себя собраться. Тест – обязательный ритуал, знак моей чистоты и значимости как гражданина мира. Бояться нечего.

Сегодня я стану взрослой. Сегодня я узнаю своё предназначение. Я представлю миру своё великолепно сотворённое совершенство.

– Совершенство, – говорю я. – И ничего, кроме.

Я придаю своему лицу безразличное выражение, которое мне предстоит носить всегда. Общественный стандарт на абсолютную сдержанность придаёт мне уверенности. Я знаю, чего ждут от меня сегодня – невзрачного облика, полного самообладания и абсолютного подчинения. Именно это я им и продемонстрирую. Я считаю цветные волокна, вплетённые в мой пиджак. Шесть, семь, восемь, девять. Десять. Не знаю, почему мне так нравится всё считать. Это успокаивает.

Фургон снова сворачивает за угол, и с экранов, расположенных на остановках, в глаза бросается яркая омерзительная реклама. Она сверкает по обеим сторонам дороги, настойчиво предлагая купить очередной сверхнеобходимый товар. Я по привычке игнорирую её и сквозь тонированное стекло смотрю на колосс, возникший перед нами – нависшую над городом величественную громаду центра тестирования.

Искусные жемчужные барельефы, казалось, заполняют всё пространство улицы. Богато украшенные колонны взмывают ввысь, поддерживаемые десятками ведущих к входу мраморных ступенек. Стеклянные раздвижные двери сверкают на солнце.

Может показаться, что довольно глупо отправляться на тестирование на машине, когда живёшь всего в паре кварталов от центра тестирования в Капитолии, но это необходимое условие. Я бы не рискнула оспорить его. На тестирование сопровождают всех.

Фургон тормозит, и я, подавшись вперёд, упираюсь в пол каблуками коричневых шнурованных ботинок.

– Путь к совершенному обществу лежит через совершенное подчинение, – произношу я, проникаясь чувством значимости. Я сжимаю губы и усмиряю расшалившиеся нервы. Скоро всё закончится, и тогда я действительно смогу приступить к служению цели.

Машина, останавливается у ступенек, и металлическая дверь отъезжает в сторону. Мой сопровождающий – грузный мужчина в изысканном костюме, предусмотрительно замер у входа, помогая мне вынырнуть из нутра фургона. Лицо у него тоже бесстрастное, но не такое, как у мамы. Это деловая и строго рассчитанная сдержанность. Я всё понимаю. В конце концов, он сопровождает нетестированного ребёнка. Я бы тоже нервничала.

Выхожу на свободу из предписанного правительством заточения и, сделав глубокий вдох, начинаю подниматься по лестнице.

Серебристый пистолет в руках моего стража направлен на меня. Мама сказала, что я не должна бояться оружия. Сама знаю, что это всего лишь предосторожность, но к горлу невольно подступает новый ком. Я с трудом сглатываю его и сосредоточенно начинаю считать ступеньки.

Двадцать семь. Двадцать восемь. Двадцать девять. Тридцать.

Мужчина неотступно следует за мной. Вместе мы преодолеваем последний пролёт и направляемся к стеклянным дверям.

– Прошу, – произносит он. – В регистратуру.

– Слушаюсь, сэр.

Я сую руку в карман, чтобы лишний раз убедиться, что бумаги на месте. Как будто они могли волшебным образом улетучиться за короткий путь от моего жилища до приёмной. Надо покончить с этим. Документы со мной. Всё хорошо.

Я поправляю воротничок и распрямляю плечи. Я готовилась к этому моменту всю сознательную жизнь – так почему мне так трудно сдержать эмоции?

Краем глаза замечаю блеск пистолета, но отворачиваюсь. Не отвлекаться. Сейчас есть вещи гораздо важнее.

Мой сопровождающий подводит меня к высокому инкрустированному столу. Я подхожу к строго одетой регистраторше. За одним ухом у неё торчит красная ручка, удерживая собранные в пучок каштановые волосы. Она отрывается от своего занятия и вытаскивает ручку из-за уха.

– А, мисс Холлис Таймвайр. Рада видеть, – говорит она. – Родители должны гордиться тобой. Вступление в возраст – это важный этап.

– Да, мэм.

– Ты без сомнения станешь замечательным дополнением к нашему обществу.

– Благодарю.

– А учитывая последнее повышение твоего отца, у тебя не возникнет проблем с продвижением по службе, – щебечет она. – Уверена, что ты пойдёшь по его стопам. Командующий офицер элитных войск Зоны 19. Есть на кого ориентироваться. Какое достопочтенное семейство.

Я скромно склоняю голову:

– Вы очень добры.

– Можно мне взглянуть на твои документы?

– Конечно, – киваю я, вытягивая из кармана несколько листов бумаги. Верхняя кромка заляпана грязью, и очертания золотой президентской печати слегка размыты.

Она тут же вцепляется взглядом в этот недочёт. У меня дрогнули губы, и, кажется, желудок сейчас выскочит наружу.

Сквозь сумятицу мыслей в голове снова пробивается голос матери: «Холлис, сегодня ты станешь взрослой».

– Я знаю. Я совершила ошибку.

– У нас ошибки недопустимы.

Ошибки недопустимы. Я должна была знать, что хилая полка над моим столом совсем не место для аквариума. Нельзя было ставить Бетту туда. Хорошо, что бумаги вообще сохранились.

– Так-так, – говорит регистраторша, забирая документы.

Ей требуется немного времени, чтобы просмотреть все листы. Она осторожно разворачивает каждую бумажку, как будто прикасается к чему-то гадкому и омерзительному. На её лице ничего не отражается, но поза становится напряжённой. Ладони потеют, и я сжимаю их, как в молитве.

Она на мгновение отворачивается от меня, чтобы написать что-то на невидимой мне доске. Скрежет красного маркера, отражаясь от сводчатого мраморного потолка, в абсолютной тишине коридора кажется оглушительным.

Ещё ничего не началось, а я уже получила плохую отметку…

Семнадцать шариков. Семнадцать шариков, образующих цепочку, которой пристёгнута чёрная ручка к стойке. Этой ручкой я подпишу свою присягу.

– Что ж, похоже, всё в порядке, – говорит регистраторша, заканчивая просматривать последнюю страницу. – Прошу вас написать свои инициалы и поставить подпись – вот здесь.

Я беру ручку, откидывая цепочку поверх запястья, и пишу своё имя. Служащая забирает бумагу и аккуратно убирает её в большую папку.

– Прошу вас, пройдите вон туда, мисс Таймвайр, – произносит грузный мужчина в белом костюме. Он указывает на лифт в дальнем углу холла, и я иду следом за ним. Звякнув, двери лифта расходятся в стороны. Я вхожу.

– Пройдите идентификацию, – произносит мелодичный голос.

Мужчина кладёт большой палец на сканер отпечатков прямо над кнопочной панелью. Лифт мигает.

– Идентификация пройдена.

Я вижу тринадцать отполированных кнопок. Наверху маленькая белая, отличающаяся от других двенадцати серебристых.

Сопровождающий нажимает на кнопу «третий этаж», и лифт приходит в движение, устремляясь вверх с тошнотворной скоростью. Желудок сжимается, но я беру себя в руки.

Почему я так нервничаю? Люди больше не проигрывают в этой генетической лотерее. Такого больше не случается. С последнего случая прошло двенадцать лет. Двенадцать. Пора прекращать вести себя как недисциплинированный ребёнок. Нужно успокоиться. Это просто тест. Тест проходят все. И всегда успешно.

Я делаю несколько успокаивающих вдохов, когда лифт останавливается и двери, звякнув, расступаются. Я выхожу, и мой сопровождающий ведёт меня к первой двери – комнате ожидания. Он касается ладонью боковой панели и дверь открывается.

– Займите место и ждите вызова.

– Да, сэр.

Я едва успеваю договорить, как дверь передо мной захлопнулась. Сопровождающий избавился от меня, и, наверное, он очень этому рад.

С минуту я стою, замерев на месте, пока до меня не доходит, что я должна сесть. Я занимаю ближайшее ко мне сиденье. Оно идеально белого цвета, и когда я оглядываюсь, то понимаю, что вокруг всё белое. Неестественно белое.

Кто-то кашляет, и я едва не подскакиваю до потолка. Быстро прихожу в себя и кладу руки на колени. Я не сразу замечаю, что в комнате ещё семеро новобранцев, смирно ожидающих своей очереди в полной тишине. Их лица непроницаемы, как и положено лицам послушных детей, но наверняка все думали об одном и том же.

С какой стати я могу провалить тест? Есть ли у меня биомаркер? Один случай на десять миллионов?

Желудок снова сжимается. Сегодня я не могу рассчитывать на свои достижения, потому что это тест не моих знаний и навыков. Это тест крови.

«Всех с днём рождения, – думаю я про себя. – Будем надеяться, что у нас у всех здоровая кровь».