– Даже такими жертвами? – искренне удивилась я. – Ведь… они же все погибли! Ну, как я поняла… Они же погибли? Остальные жар-птицы.

– Да, – нехотя кивнула птаха. – Не сразу. Сначала пришлось отступать, чтобы сохранить остатки сил. Тьма была довольна. Она получила, что возжелала – души и сердца людей. Не гляди на меня так. Вижу я, не понимаешь ты сути. Да и немудрено, ты же пришлая…

– Ты знаешь? – вмиг похолодела я, тут же забыв о далёких воинах. Эта тема касалась меня напрямую и была важнее трагической истории этого мира. – Но… почему?..

– Почему выбрала тебя? – верно угадала мой вопрос жар-птица. Я кивнула, хотя внутри всё заледенело. Это я, дура наивная, думала, что мой секрет никому не известен, а оказалось, что в любой момент меня могли сдать… А уж после истории с пришлыми магами вряд ли к иномирцам здесь было хорошее отношение.

– Моя искра… она умерла. – Головка птахи совсем поникла. Если бы не внезапно скользнувший по жар-птице луч лунного света, я бы и не заметила, как из больших глаз по острому клюву скатилась крупная слеза, сверкнув, будто чистый алмаз.

Торопить пернатую продолжать рассказ я побоялась. Так и замерла, ожидая, пока она сама обо всём поведает.

– И я бы могла погибнуть вместе с ней, но боги не дали. Нельзя, чтобы мир лишился последней жар-птицы. На мне груз великий – возродить славный род, вернуть равновесие и порядок… А потому и привели тебя ко мне из иного мира. Искру, способную принять наследие рода. Но ежели не пришла бы на зов мой, то даже боги ничего не смогли бы сделать, и род жар-птиц угас бы навеки…

Я вздрогнула. Это что же… я могла вот так по незнанию взять и поставить крест на миссии, возложенной на меня самими богами? Жуть какая! Могли бы и предупредить, что ль…

– Не могли, – вздохнула жар-птица, отвечая на мои мысли. – Говорила же я тебе, нельзя вмешиваться им в течение жизни смертных.

– Засада, – проворчала я. – И что теперь делать?

Жар-птица взмахнула крыльями, взлетела под потолок и опустилась мне на колени. Я машинально начала гладить огненную птаху, будто кошку.

– Учиться, Алёнушка. Познавай мир наш, людей наших. Впитывай мудрость предков, силу Рода. А судьбинушка сама тебя найдёт.

– А ты?

– Я буду скрываться. И ты никому обо мне не говори. Рано людям знать, что жар-птица вернулась. Охота начнётся страшная на тебя, Алёнушка. А мы ещё слабы, чтобы постоять за себя.

– Охота?

– Кажется тебе, что всё успокоилось? – склонив головку, спросила жар-птица. – Вот только это морок. Маги не ушли, а лишь затаились. Мы с тобой – единственное оружие супротив зла. Только сила жар-птицы способна вернуть в мир равновесие и гармонию.

Хотела было возразить птахе, что не видела вокруг никакого зла, ну кроме Марьянки-змеюки, но прикусила язык. Кто ж говорил, что зло будет явным? За столько лет оно сроднилось с людьми и их бытом, затихло, скрылось за личиной добра. Мне ли не знать, как часто носят маски власть имущие? Да, в нашем мире магии не было, но вечная борьба добра и зла никуда не делась. Лишь методы изменились.

– А теперь спи, – приказала жар-птица, коснувшись моего лба своим крылом. – Утром в путь-дорожку собираться. С Иваном поедешь.

Я зевнула и упала на подушки. Хотела спросить, куда это я должна ехать и почему именно с Иваном, да и не говорил он, что уезжать собирается, но крепкий сон сморил меня, укутав бархатной темнотой, оставив все вопросы без ответа.

Глава 3. Начало пути

Утро наступило внезапно, обрушившись на меня оглушительным «Ку-ка-ре-ку!» и лаем дворовых собак. Несколько мгновений я сопротивлялась неминуемому, наслаждаясь послевкусием приятного сна. Потянулась, вдохнула ароматы избы. Улыбнулась, почувствовав себя дома, у бабушки в деревне. И когда это я успела приехать только? Вроде с девочками собирались отметить Купалу, а потом…

Воспоминания шумной волной обрушились на моё беззащитное в рассветном мареве сознание.

Жар-птица!

Иван!

Боги!

Я же в другом мире!

И даже будто услышала хрустальный звон, с которым разбилась последняя надежда на то, что просто сплю или попала в кому и вижу чудные галлюцинации.

Снаружи послышался размеренный стук топора. Я вздохнула. Очевидно, Иван с утра пораньше решил заняться домашними делами. Это городские могут в выходные отлёживаться до обеда, а деревенские каждый божий день ни свет ни заря встают. Хозяйство обязывает. Скотине не объяснишь, что хозяин вчера хорошо гульнул и хочет отдохнуть.

Я снова зевнула, вытянула руки над головой в сладком потягивании и опустила ноги на пол. Холодный ночью, сейчас он приятно освежал прохладой, но не морозил до костей.

Расправила своё изрядно помятое после постели платье-сарафан. Хорошо, конечно, что оно такое свободное, что заменило мне ночнушку, но теперь как-то стыдно показаться на люди. А утюга привычного я здесь точно не найду.

С содроганием вспомнила изображения из старых энциклопедий огромных чугунных утюгов, «работающих» на раскалённых углях. Мамочки, как жить-то в таких условиях? Следом догнали мысли про стирку, уборку, готовку пищи…

Я даже застонала вслух. Как я справлюсь без привычных благ цивилизации? У нас даже в деревнях был и свет, и вода исправно текла по трубам, и прочие бонусы техногенного мира. А здесь…

Почти полностью поддавшись панике, я мотнула головой. Нет. Не думать. Иначе сойду с ума.

Оглянулась на кровать. Надо бы убрать за собой. Аккуратно сложив простыни, я положила их на край постели, не зная, куда правильнее девать использованное бельё. И направилась к выходу.

Стоило выйти из сеней во двор, как свежий ветерок нежно овеял лицо, заставляя улыбнуться. В нежных розовеющих лучах восходящего солнца посреди двора в одних штанах колол дрова Иван. Я невольно залюбовалась отточенными движениями сильных рук. Ладно работал, глазу услада.

Ох, уже и мысли пошли на старорусский манер. Хотя… Так даже лучше.

– Утра доброго, Алёнушка, – увидев меня, тут же поздоровался Иван. – Хорошо ль спалось тебе?

Врать, конечно, плохо, но расстраивать радушного хозяина не хотелось. Широко улыбнувшись Ивану, я кивнула.

– Хорошо, благодарствую, – а потом смущённо добавила: – Иванушка, мне помощь нужна твоя… опять…

– Что-то приключилось? – Тут же отложив топор, мой благородный богатырь в один шаг очутился возле меня.

– Ничего такого, – поспешила успокоить его я. – Вот только… Одежды у меня сменной нет. А это платье… сам видишь…

Я развела руками, показывая изрядную помятость светлой ткани, к тому же довольно сильно перепачканную землёй и чёрной копотью костра. Это ночью думать об одежде некогда было, а в лучах солнца вид у меня был, прямо скажем, не ахти.

Судя по понимающему взгляду Ивана, он тоже пришёл к этому выводу.

– Не волнуйся, сейчас к нашим девкам схожу, помогут. Марь… Алеську попрошу, – сказал Иван, а я невольно прониклась ещё большей симпатией к высокому светловолосому красавцу. Хоть и не понимал природы моего неприятия его «названой сестрицы», однако помнил и не хотел доставлять неудобств.

Иван накинул на плечи рубаху и отправился куда-то прочь со двора, а я так и осталась на пороге сеней, не зная, возвращаться в избу или ждать на лавочке, расположенной как раз под окошком избы.

Рассудив, что в ногах правды нет, я всё же устроилась под окном и, оперевшись спиной о полукружья бревенчатой стены, прикрыла глаза.

Сколько прошло времени, не знаю. Часов у меня с собой не было, а по солнцу ориентироваться я не умела. Не висит над головой – значит, не полдень. А уж конкретика – это не про меня.

– Алёнушка, я привёл Алеську!

Я вздрогнула и открыла глаза. В нежном контражуре солнечного света появились две фигуры – Ивана и Алеськи, которую я ещё со вчерашней ночи запомнила. Хорошая девушка, светлая. Пшеничные косы в кулак толщиной, открытое улыбающееся лицо с едва заметными веснушками, глубокие ясные глаза цвета молодой травы. Вообще здесь все были на удивление красивыми. Я не встречала ни одного рябого или кривого лица, даже старики и те несли печать мудрости и благородной привлекательности. Наверное, дело было в глазах. В них лучился божественный свет, умиротворение и спокойствие.

– Доброго здоровья, Алёнушка, – улыбнулась мне Алеська и приложила к груди руку, склонив голову. Ох, это как мне отвечать? Тоже поклониться?

– И тебе доброго, – смутившись, ответила я, неловко повторив жест девушки. Иван подозрительно усмехнулся. Я что-то сделала не так?

– Пойдём, помогу переодеться, – прервала неловкую паузу Алеська и зашагала в сени. Я бросила последний взгляд на Ивана и пошла за девушкой. Ох, неприятно это, когда не понимаешь, как вести себя надо в обществе. Обычаи, традиции, элементарные слова…

Я не была привычна к тому, чтобы меня кто-то одевал. Но тут пришлось подстроиться, ибо как правильно надевать все эти вышитые обережными знаками элементы, я не знала.

Нижняя рубаха, верхнее платье, юбка, поясок… Я просто чувствовала себя манекеном, пытаясь запомнить движения девушки, но чувствовала, что с первого раза всё равно не получится.

Затем Алеся усадила меня на табурет и принялась расчёсывать мои спутавшиеся волосы.

– Ох, краса, – приговаривала она, пока орудовала гребнем. – Чистая медь! Богатство-то какое, словно огонь первозданный! А нежные! Будто пух лебяжий!

Мне даже стало неловко. Тем более по сравнению с косами самой Алеськи, да и той же Марьянки, мои казались второсортной подделкой. Тоньше, короче и в целом как-то менее здоровые. Но моего мнения девушка не разделяла, искренне восхищаясь и цветом, и мягкостью волос.

Алеся заплела мне одну косу на затылке, украсила её расшитыми лентами и с довольным видом отступила назад, любуясь плодами рук своих.

– Хороша Алёнка, ай хороша! – воскликнула девушка, всплеснув руками и заставив меня снова смутиться. Я же чувствовала себя дурнушкой в этом поселении красивых людей, но, видимо, они считали иначе.

– Ванька совсем головушку потеряет, – хихикнула Алеська и подтолкнула меня к выходу. – Беги, покажись ему.

В новом наряде я чувствовала себя не совсем обычно. Обилие слоёв одежды сковывало движения, юбки в самый пол не давали привычной свободы шага, но я спрятала гнетущие мысли в самый уголок сознания. Успею ещё нареветься о судьбе своей горькой, забросившей в доцивизизованные времена.

Стоило мне выйти на порог сеней, как Иван, коловший дрова, снова отложил работу да так и застыл, глядя на меня во все глаза. И читала я в его взгляде искреннее восхищение. Такое, что аж жаром обдало с головы до пят.

– Алёнка… – протянул он, словно завороженный.

– Алёнка, Алёнка, – поддакнула появившаяся из-за моего плеча Алеся. – Ванька, поклади топор. Ходь со мной, соберу в дорогу сумку. Пирогов вчера напекла да узвара дам в дорожку.

Дорожку. Меня словно молнией прошибло. Точно, мне же с Иваном надо!

– Ты иди, а я опосля подойду, – не отрывая от меня глаз, проговорил Иван. Алеська звонко рассмеялась и упорхнула с крыльца в сторону домов.

Ну вот, отличный момент, чтобы напроситься в компанию.

– Иван…

– Ваней кличь, – поправил меня богатырь. – Чай, не чужие.

Э, как быстро мы породнились! Ну да ладно, мне же самой так лучше. Кроме Ивана я тут никому не могла доверять, даже Алеське с её открытым расположением и добротой.

– Мне с тобой надобно, – потупив взгляд, сказала я.

– Дык я и собирался с тобой идти, – удивился Иван. – Я же обещал твоих найти. А мне всё одно в путь-дорожку идти, вот сразу всё и справим.

Вот я дурында. Молча кивнула и улыбнулась. Надо больше молчать и чаще слушать. А то опять как ляпну…

Собирали в дорогу Ивана всей деревней. Мне даже начало казаться, что я чего-то не знаю о своём спасителе богатырском. Решила позже, когда будем вдвоём, попробовать разузнать о нём побольше.

Вот только мои планы про «попозже» и «вдвоём» были неожиданно нарушены.