Когда уже, как мне казалось, закончили все прощания и Иван повернулся ко мне, чтобы помочь забраться на подозрительно молчаливого Белояра, из толпы провожающих вышла Марьянка. С маленьким узелком в руках.

– Марьянка? – обернулся к девушке Иван.

– Я с вами, – широко улыбнувшись Ивану, ответила черноволосая змеюка. И в мою сторону глазами стрельнула так, будто испепелить на месте желала. Ну вот, а я так надеялась на покой и мир в пути!

– Зачем тебе? – совершенно искренне не понял манёвра названой сестрицы мой богатырь. – Ежели дело есть в соседнее село, дык я сам справлю. Только кажи, чего надобно?

– С вами пойду, – упрямо заявила девица. – Али ты не рад? Неужто помешаю?

– Тьфу на тебя, – беззлобно воскликнул Иван. – Скажешь ещё. Ну коль надобно, идём. Только как же Белояр всех увезёт-то?

– Белояр не увезёт! – фыркнул конь и демонстративно копытом в пыль дорожную ударил. – Чай, не тягловая кобыла!

Я едва сдержала смешок. Мы с Марьянкой, будь она неладна, вместе весили как один Иван в полном воинском облачении – вдвоём спокойно могли бы уместиться на широкой спине богатырского коня, – но спорить с Белояром не хотелось. Потому как находиться в одном седле с черноволосой я желала меньше всего. Уж лучше пешком топать.

– Белояр! – шикнул на боевого товарища Иван.

– Что сразу Белояр? Понасобирал рать девичью, а спину гнуть мне! Сам таскай своих девиц, коль ума определиться боги не дали!

Мысленно я даже местами была согласна с белогривым. Кажется, уже все вокруг замечали отнюдь не сестринский интерес Марьяны к Ивану, лишь он один оставался слепцом наивным.

Неловкий момент сгладила Алеська. Эта бойкая девушка мне определённо нравилась, жаль, что так мало времени пообщались. Уверена, она могла бы стать мне если не подругой, то как минимум доброй наставницей в новом чужом мире.

– Ванька, не глупи. Поклажу на Белояра, а сами ступайте подле, всё одно приноравливаться к шагу придётся. А кто устанет – на коне отдохнёт, и снова в путь-дорожку. Вам же недалече втроём идти, Марьянка в соседней деревне сойдёт.

Почесал затылок Иван и кивнул, улыбнулся Алеське.

– Верно ты рассудила, благодарствую.

Алеська кивнула и, подлетев, будто бабочка, размашисто обняла Ивана.

– Ну всё, идите. И без того затянулось прощание. А у нас ещё делов до самой ноченьки немерено!

И снова все вынуждены были согласиться с Алеськой.

Быстро попрощавшись, Иван в пояс поклонился провожающим. Марьянка тоже присоединилась к ритуалу поклонов, пришлось и мне изобразить нечто похожее. Благо говорить мудрёно не пришлось – Иван за всех витиеватую речь оформил да зашагал по дороге, придерживая коня за поводья.

– Я за тобой смотрю! – прошипела едва слышно Марьянка и эффектным жестом отбросила за спину косы. И, конечно же, совершенно случайно хлестнула меня волосами по плечам. Да-да, я так сразу и подумала.

Я вздохнула. Ничего, Алёнка, крепись. Немного терпения, а потом Иван весь мой будет. Ну… сколько вместе идти придётся, жар-птица указаний на этот счёт никаких не давала.

Пришлось ускориться, чтобы догнать Ивана, который будто совсем забыл, что позади него топают две девицы.

– Ванюш, ты бы шаг поумерил, – словно озвучивая мои мысли, сладко проворковала змеюка. – Чай, не по бранному полю идём.

– Ой, быстро, да? – спохватился Иван и на меня почему-то посмотрел. – Алёнушка, не поспеваешь?

Я ясно услышала скрип зубов Марьянки. И, видимо, не только я. Потому как внезапно в диалог решил вступить и конь богатырский:

– Иванушка, ты бы повнимательней был к девицам красным, а то чую, битва не за горами.

– Какая такая битва? – не понял толстых намёков Белояра Иван. А мне лишь осталось картинно закатить глаза. Ну не мог он быть настолько наивным!

Может, притворялся?

– Совсем ослеп, бедолага, от счастия своего. У самого носа настоящих поляниц не видишь, – фыркнул Белояр и демонстративно вбил бурую пыль в землю копытами.

Поляниц? Надо запомнить и у жар-птицы разузнать, обозвал богатырский конь нас с Марьянкой или похвалил.

– Ох, Белоярушка, вумный какой! Ничего-то от тебя не сокроешь, не упрячешь, – засмеялась Марьянка, а я лишь нахмурилась.

Точно, первым делом у жар-птицы всё про поляниц узнаю!

Иван сохранял сосредоточенный и даже какой-то суровый вид. То ли не в том настроении был, чтобы шутить, то ли думы какие важные думал.

Я тоже не знала, о чём можно говорить, пока рядом присутствовала черноволосая змеюка. Поэтому какое-то время мы шли в гнетущей тишине, нарушаемой лишь цокотом копыт по сбитой дороге.

– О чем ты, Машенька, плачешь,
О чем ты слёзы льешь?

Я даже сбилась с шага, когда услышала, как Белояр затянул заунывную песню. А конь, будто и не заметив эффекта, который произвёл, продолжал горланить во всё своё мощное горло:

– Ах, как же мне не плакать,
Да как не тужить?
Ах, не велит мне матушка
На улицу ходить…

– Белояр, довольно, – перебил скакуна Иван.

– Чёй-та довольно? – встряхнул гривой конь. – Хорошая песня, душевная…

И тут же продолжил с усиленным рвением, пока никто ему рот не заткнул снова:

– Заказала красной девице
Молодца любить,
Ах, что молоденька дружка,
Холостаго, неженатаго…

– Белояр! – рыкнул Иван, выходя из себя. Я лишь с интересом наблюдала за происходящим. Да, песня была, мягко говоря, неподходящей для дороги. Тягучая, плаксивая, заунывная. Слышала я её впервые, но тоска накатила сразу такая, что хоть ложись наземь да умирай от безысходности. Марьянка же с первой строки текст признала, – я заметила это по её сверкнувшим недобрым огнём глазам. Узнала и явно не обрадовалась. Ивану песнопения Белояра тоже не зашли. Так для кого, а главное, для чего конь устроил это представление?

Пока я размышляла, белогривый с упрямством осла под яростное пыхтение хозяина и Марьянки спел ещё несколько куплетов.

– И как же мне не плакать,
И как мне не тужить?
Знать, судьба такая мне —
С молодцем не жить!

– торжественно закончил Белояр, и я поняла, кому адресовалась песня. Да и некоторое сходство имён могло натолкнуть на правильную мысль. Я не знала наверняка, но интуитивно чувствовала, – не любил Белояр Марьянку. По крайней мере, не видел её в роли зазнобушки своего всадника.

И песню эту он выбрал именно неслучайно. Недвусмысленно намекая, что в этом озере рыбку Марьяна не поймает.

– Я предупреждал, – хмуро сказал Иван и, резко развернувшись, схватил Белояра за морду. Сжал челюсти коня руками, и вдруг я увидела… Нет, быть того не может! Наверное, солнце напекло голову… Ну не могло же на самом деле такого быть, чтобы русский богатырь колдовал? А иначе, чем колдовство, обозвать происходящее у меня язык не поворачивался. Искрящиеся золотистые нити обмотали нос и подбородок коня, лишив того возможности открывать рот. И петь. И говорить.

По изумлённому и негодующему взгляду Белояра я поняла, что подобная выходка Ивану не была свойственна. Неужели из-за Марьянки так разозлился?

– Иванушка, не стоило с ним так сурово, – мягко пожурила Ивана Марьяна, а я непроизвольно передёрнула плечами. От приторного сахара в речах названой сестрицы Ивана вполне мог развиться диабет. – Всё ж товарищ верный твой, пусть и неразумный…

Белояр взвился и протестующе встал на дыбы. И если честно, я его понимала. Это он-то неразумный? Конь, который говорит и, простите меня, даже поёт?!

Иван не ответил. Легко потянув за поводья, усмирил взбунтовавшегося жеребца. Покачал головой.

– Позже освобожу. А ты подумай над своим поведением. Богатырский конь слушать хозяина должен, выручать из беды, а не притягивать новое лихо.

Белояр присмирел. Видимо, оба перегнули палку. И Иван, и сам конь. Хотя, признаюсь, я была на стороне белогривого. Ну ничего не могла поделать с неприязнью к Марьянке. Особенно после её ночных и дневных угроз.

– Ванюш, позволь на ручку твою крепкую опереться, устала я… – прижалась к Ивану Марьянка, воспользовавшись нашей остановкой. Белояр картинно закатил глаза. Неужели у меня научился?

– Дык, ежели устала, давай Белояр повезёт, – начал было Иван, но Марьяна пуще прежнего вцепилась в рукав его рубахи.

– Нет-нет, боязно мне. Он же… только что… вон как вскинулся. Да и недалече тут, своим ходом дойдём.

Иван вздохнул тяжко, бросил на меня взгляд через плечо и кивнул. Вот только я не поняла, что хотел сказать он глазами своими ясными. Дабы не смотреть на повисшую на Иване Марьянку, я подошла к Белояру поближе и осторожно положила руку ему на шею.

– Я тебя не боюсь, – прошептала я коню и улыбнулась. – И вовсе не неразумный ты. Я таких умных коней отродясь не видывала!

И ведь не соврала ни на грамм. Не видела.

Говорящих коней в нашем мире не существовало.

– Белояр, – обратилась я к жеребцу спустя какое-то время. Искорки вокруг морды коня истончились, и заклинание, как я поняла, прекратило своё действие. – А скажи, только честно. Встречаются ли в ваших местах другие говорящие жи… создания?

– А в ваших землях, стало быть, нет? – уточнил конь, демонстрируя свою вредность.

– Нет, – осторожно ответила я. – Ну или мне не попадались. Так что?

– Встречаются, – протянул Белояр и фыркнул. – Вот только не всякий разговаривающий умом богат. Да ты и сама вскорости увидишь.

Я улыбнулась. Это логично, что не все животные умные. Иначе тут было бы царствие живности, а в прислугах бы у них простодушные деревенские ходили. Как представила город таких вот Белояров, аж дурно стало. Эти точно смогли бы устроить революцию.

Так и не заметила, как на горизонте появились крыши деревянных изб.

– Ох, Иванушка, жаль прощаться, – проворковала Марьяна, даже не думая отпускать руку Вани.

– Да чего ты! – воскликнул Иван. – Чай, не на многие лета прощаемся. Свидимся скоро. Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь.

И, высвободив руку из цепкого захвата, приобнял змеюку. А я чем больше смотрела на Марьянку, тем сильнее чувствовала к ней неприязнь. И виделась она мне такой чёрной пиявкой, которая присосалась к светлому Ивану и отравляет его, высасывая хорошее и отдавая по микрокрупицам яд в его кровь. Бр-р-р, ну и образы в голове, жуть.

Но ощущения были именно такими.

– А что за дело у тебя в Добрицах?

– Проведать матушкину сестрицу, – улыбнулась Марьянка. – Да передать гостинцев.

И показала свой небольшой узелок. Вряд ли там было что-то съедобное. Судя по размеру, либо украшения какие, либо обереги да амулеты.

– Это к Ведане-то? – В голосе Ивана послышалось какое-то опасение.

– К кому ж ещё, – пожала плечами Марьяна. – Других сестриц матушки здесь не живёт.

– Дык к ней… в лес глухой топать надо, – заметил Иван, косясь на светлые избы, выстроившиеся в рядочки. – Ведьма же…

Оп-па. Приехали. Это в ближних родственницах у Марьянки настоящая ведьма? Из тех, кто на лесах да болотах живёт, общаясь с нечистью всякой?

Ох, сильного врага я себе нажила, сама того не ведая.

– Дойду, – перестала улыбаться черноволосая. – А вы ступайте, задержала я вас. Еёйные уже извелись небось, ищут потеряшку всюду. Да и тебе есть куда спешить, негоже богатырю славному бабьими делами заниматься.

И снова этот острый взгляд в мою сторону. Мне резко захотелось обвешать себя всеми возможными оберегами. Хорошо, что в наряде, который выдала мне Алеська, всюду были вышиты охранные знаки. И даже в лентах, что в косу вплетены. Мне об этом в процессе облачения Алеська и рассказала, посетовав, что личных амулетов у меня при себе не нашлось.

– Эх, совсем без защиты ты, – покачала тогда головой Алеська, но тут уж ничем помочь не могла. Такие вещи просто так не дают на «поносить».