Рыцарь кивнул, и оба направились обратно к постоялому двору. Вана всё ещё вжималась в деревянную стену конюшни, размышляя над словами, которые только что услышала. Затем она прокралась обратно. Разве гладиаторы не были самыми лучшими и самыми стойкими рыцарями королевства? Тогда что же так опечалило графа? Почему бы ему, как и остальным, не довериться Богу и его священному оружию?

Девушка покачала головой и зашагала к стойлам с лошадьми. Очевидно, среди этих крикливых развязных оруженосцев был и сын графа, но разве отец не должен гордиться, что его родной сын вступает в орден Гладиаторов?

Вана вскарабкалась на сеновал, сняла с крючка одеяла и стянула свои дырявые сапоги. Ей было не привыкать спать на сене, и поэтому наказанием для неё стала только уборка в конюшне. Она лежала в углублении на одеяле и сквозь открытое чердачное окно смотрела на звёздное небо.

Почему взрослым приходилось постоянно беспокоиться? Судя по всему, с этой проблемой сталкивалась не только она, но и благородные сыновья графов. В конце концов, если Господь делает свой выбор, значит, такова его воля, и он в конечном итоге будет заботиться о своих творениях.

Вана задумчиво посмотрела на потолок конюшни, затем она представила, как участвует в драконьем забеге. Как, надев рыцарские доспехи, наравне с другими оруженосцами преодолевает маршрут в гигантском сооружении в центре Аммерлинга. Как она отважно сражается на мечах, доказывая этим парням, что девушки тоже способны на многое.

Вана вздохнула. До чего же несправедливо! Ну почему в драконьих бегах могут участвовать только парни? Почему только им разрешено заниматься военным ремеслом? Почему непременно нужно быть мужчиной, чтобы стать гладиатором?

В ярости она сдула со лба пару соломинок, а затем закуталась в одеяло. Солома шуршала, внизу фыркали лошади. Вана закрыла глаза и вскоре провалилась в глубокий сон.

– Ах ты маленькая гадкая навозная куча! Ну держись!

Разгневанный голос вырвал Вану из сновидений о рыцарских подвигах и заставил её вздрогнуть.

– Отвяжись от меня, чёртов обрубок!

Вана протёрла глаза. Похоже, было около полуночи. Очередной вопль пронзил её уши, и девушка огляделась по сторонам.

– Как ты меня назвал, дубина долговязая? Ну, сейчас я тебе задам!

Когда гномы ссорились, их едва ли можно было отличить друг от друга по пронзительным крикам. Но голос одного Вана узнала. Это был Хуппо.

Девушка вгляделась в полумрак сеновала, залитого мягким лунным светом, и не поверила своим глазам: разъярённый Хуппо оседлал какого-то парнишу и отвесил ему звонкую оплеуху. Хлопки ударов перемежались с воплями гнома и ругательствами незнакомца.

Вана слезла со своего спального места из сена и одеял.

– Хуппо, прекрати! – громко крикнула она, но гном был вне себя от ярости.

Как известно, гномы хоть и общительные создания, но при этом с весьма вздорным нравом. Есть три вещи, перед которыми они не в силах устоять: пьянство, скандалы и кое-что ещё, о чём другие предпочитают умалчивать.

Вана подбежала к кучке дерущихся и дёрнула взбешённого Хуппо за воротник. Тот плюхнулся в солому, извергая нечленораздельные проклятия и стенания. Вана как раз собиралась утихомирить гнома, когда юноша поднялся на ноги. Она поняла, кого только что спасла от новой порции гномьих тумаков.

– Эгберт?!

– Ты знаешь этого Рукк Сара? – Хуппо выбрался из соломы и теперь снова вскочил на ноги, угрожающе сжав кулаки.

Вана не сводила взгляда с юного оруженосца, который отряхивался от сена и пыли.

– Да, мы знаем друг друга, – тихо произнесла она. Однако Эгберт не собирался снижать тон.

– Надень поводок на этого карлика!

Он кипел от ярости, а Хуппо уже снова лез в драку.

– Ну давай, оглобля, иди сюда!

Вана закатила глаза и оттащила гнома от Эгберта.

– Что здесь происходит? Чем ты его так разозлил?

Одной рукой девушка крепко схватила Хуппо и подозрительно посмотрела на оруженосца. Прежде чем тот успел ответить, гном протиснулся между ними.

– Этот долговязый гад хотел зарезать тебя во сне, Вана! Я только что остановил его. Он уже стоял над тобой со своим ножом!

Вана сперва недоверчиво посмотрела на гнома, а потом снова перевела взгляд на Эгберта.

– Что? – Склонив голову, она пристально оглядела сначала оруженосца, а затем сеновал. Там действительно лежал кинжал, и его лезвие поблёскивало в лунном свете. Не отпуская Хуппо, девушка потянулась и подняла оружие.

– Это правда? Ты в самом деле хотел прикончить меня, пока я сплю, только из-за нашей маленькой ссоры в таверне?

Вана посмотрела на Эгберта со смесью презрения и изумления. Парень нахмурился и слегка отступил назад.

– Твой недорослик нагло врёт. Я просто хотел тебя проучить. Когда я услышал, что тебе тоже придётся здесь ночевать, то забрался наверх, чтобы… ну…

– Чтобы осквернить её, а потом убить! Сдавайся, трус!

Хуппо рвал и метал, и Вана изо всех сил пыталась его удержать.

– Вздор! Я отрезал пряди твоих волос. И ты ведь знаешь, что церковь запретила язык гномов? На твоём месте я бы…

– Что ты сделал?!! – Вана потрогала свои волосы. Её золотисто-белокурая шевелюра заметно поредела. Только сейчас она заметила на полу копну своих локонов. Девушку охватила ярость, по её телу пробежала дрожь. Её волосы! Хуппо фыркнул сквозь косматую бороду и свирепо прорычал:

– Отрезать кому-то волосы – преступление, и, например, в гномьем городе Дал Сатта за это полагается смертная казнь!

Он оскалился.

– МЫ НЕ В ТВОЕЙ ПОГАНОЙ ДАЛ САТТЕ, ОГРЫЗОК! И ОНА ТОЖЕ НЕ БЕЗМОЗЛЫЙ, ВОНЮЧИЙ, ПРОКЛЯТЫЙ ГНО…

Прежде чем оруженосец смог закончить своё предложение, раздался шлепок. Но это не было началом восторженных рукоплесканий за оскорбление Хуппо – Вана вскочила и влепила Эгберту смачную пощёчину. Хуппо сперва в недоумении взглянул на девушку, а затем злорадно расхохотался и тоже ринулся на оруженосца. Завязалась ожесточённая драка, и Вана, Эгберт и Хуппо кубарем покатились на сеновал.

Вана была так разгневана, что раздавала пощёчины не глядя, и поэтому гному время от времени тоже доставалось. Но тот только противно хихикал, и пинки с оплеухами продолжались.

Эгберт держался мужественно, но против Ваны и Хуппо у него не было шансов, и он, пригнувшись, отскочил к лестнице. Парень хотел слезть с сеновала, и его можно было понять.

Эгберт сделал шаг назад и с разбега врезался в Вану, повалив её на пол. Он злобно ухмыльнулся и схватился за лестницу. Только он собрался спуститься, как Хуппо с пронзительным воплем бросился вперёд и прыгнул на него. Рассвирепевший гном повис на груди оруженосца, тот, кому хотя бы раз пришлось пережить подобное, знает, каково это – оказаться один на один с разъярённым гномом. И вот хватка Эгберта ослабла, он отпустил лестницу и вместе с вопящим Хуппо рухнул вниз. Послышались оханья и ехидные смешки.

Вана поднялась, подбежала к стогу сена и посмотрела вниз, где лежали Эгберт и Хуппо. Эгберт охнул и застонал. Девушка с облегчением вздохнула. Для неё и особенно для таверны всё могло бы закончиться очень плохо, если бы оруженосец разбился насмерть.

– А‐а‐а‐ай, моя нога, как же больно!

Очевидно, Эгберту всё же не удалось легко отделаться, и в то время как гном уже стоял на ногах, парень растянулся на полу и стонал от боли.

– Да ладно тебе, верзила, всё в порядке. В конце концов, сено нас примирило.

Хуппо улыбнулся Ване и указал большим пальцем наверх.

– А‐а‐а‐а‐а… для тебя, коротышка, может быть, и так. Ты же лёгкий как пух. А‐а‐а‐а, чёрт подери! Кажется, я ногу сломал!

Тем временем Вана тоже спустилась вниз. Растерянно и даже с некоторой жалостью она посмотрела на лежащего Эгберта.

– Сдаётся мне, ты прав, – произнесла она.

– Точно сломал, – вторил Хуппо. – Поглядите-ка, даже кость слегка торчит.

Гном с интересом принялся рассматривать травму оруженосца.

Эгберт безудержно причитал и скулил:

– Завтра я должен участвовать в драконьем забеге. А теперь всё кончено! А‐а‐а‐а, какая невыносимая боль! Если граф узнает об этом, он закроет ваш отстойник и отправит вас в Гнилую башню!

Вана вздрогнула, как от удара грома. Как всегда, она не задумывалась о последствиях, и на этот раз дела могут быть действительно плохи. После пережитого дня измочаленный оруженосец действительно был бы гнилой вишенкой на навозной куче их проблем. В отчаянии она провела рукой по оставшейся части своей белокурой гривы и лихорадочно огляделась. В небе высоко светила луна, и, судя по всему, никто не услышал скандала в конюшне. В ночной тишине не было слышно ничего, кроме фырканья лошадей и стенаний Эгберта.

Хуппо украдкой огляделся.

– Маленький поганец прав. У нас могут быть большие неприятности, Вана. Очень большие. Надо бы от него избавиться.

– Что?!! – одновременно воскликнули Вана и Эгберт, и Вана с укором посмотрела на Хуппо.

– Да я просто предложил, – виновато буркнул гном.

Внезапно дверь конюшни со скрипом отворилась, и Вана побледнела как полотно. Кто-то услышал шум. Теперь всё пропало.

Но вместо разгневанной тёти Мильды и сурового графа фон Фридберга на пороге появились ещё три гнома и взволнованно засеменили к Ване.

– Во имя Набо Сукка, что здесь происходит?! – воскликнул Альдо, глядя на поскуливавшего Эгберта.

– Вана, что у тебя с волосами? – прохрипел Саппо.

– Кажется, Вана и Хуппо собирались прикончить этого долговязого оболтуса, – серьёзным тоном произнёс Теппо, жуя корешок.

– Ох, жуть какая! Вана, от тебя я не ожидал ничего подобного. От тебя, Хуппо, ещё куда ни шло, – прибавил Саппо.

Эгберт по-прежнему лежал на полу, тихо подвывая и всхлипывая.

– Я… Я не собиралась его убивать, ясно вам? И самое главное, что вы здесь делаете? Нас кто-нибудь услышал в таверне? – Вана была в полном замешательстве.

Гномы умолкли и тихонько захихикали.

– Ну что ты, Вана, ты же знаешь, что мы, гномы, нутром чуем, когда рядом сражается кто-то из наших. Нам просто нужно убедиться, что мы никого не разбудим. В таверне все спят, – объяснил Теппо.

– Но сейчас, пожалуй, не до шуток. Мы опоздали, – почти с досадой констатировал Саппо.

Остальные гномы загалдели, соглашаясь. Наконец Альдо осознал всю серьёзность ситуации.

– А ну, заткнитесь все! У нас огромная проблема. Этот юноша – один из оруженосцев графа фон Фридберга, и завтра он должен участвовать в забеге драконов на Арма Санкторум.

Вана опустилась на тюк сена. Она была в отчаянии. При нынешнем положении дел она запросто могла просидеть под домашним арестом ещё лет десять, а потом стать женой какого-нибудь пузатого ремесленника и превратиться в старую сгорбленную служанку и мать как минимум троих спиногрызов, доживая свои дни на постоялом дворе, пока её супруг напивается в таверне.

– Если все узнают, что маленький паршивец стал хромоногим по вине наших Ваны и Хуппо, то им с Мильдой не поздоровится.

Альдо обвёл их хмурым взглядом, и другие гномы тоже помрачнели. После этого они сгрудились вместе и заговорили между собой на древнем гномьем языке. Утробное бормотание смешивалось с одобрительным гомоном и взволнованным лепетом. Юный Эгберт был близок к обмороку и лишь тихонько всхлипывал.

Вана не могла поверить в происходящее. Как она могла докатиться до всего этого? В отчаянии девушка запустила руку себе в волосы. Затем она со смесью тоски и ярости убедилась, что бо́льшая часть её локонов валялась на сеновале, и во всех её бедах был виноват именно он. На глазах закипели слёзы гнева, и она проклинала себя, оруженосца и всю эту историю в целом.

– Вана, у нас есть план! – подал голос Альдо, и три других гнома выстроились за ним, скрестив руки. – Мы единогласно решили, что уберём отсюда этого верзилу.

Альдо усмехнулся, и остальные одобрительно закивали. Вана не поверила своим ушам.

– И это всё? В этом заключается ваш план? Просто убрать его?

Девушка горестно покачала головой. Гномы есть гномы. Она должна была догадаться.