Конечно, он никому не рассказал о том, что произошло на опушке. Вероятно, ребята и сами догадались, что жуткое чудовище было лишь иллюзией, игрой сумеречных теней и воображения. Они не спрашивали – а Рудо не говорил.

Разумеется, о дружбе с Кало больше речи не шло. Они никогда не разговаривали о том, что произошло тем вечером, и при встречах делали вид, что не замечают друг друга. Это было похоже на какой-то молчаливый договор о ненападении и недружбе.

Постепенно этот яд недоговорённости отравил всю их небольшую компанию. Всё чаще на их сборищах царила неловкая тишина, всё чаще остальные ребята переставали пытаться искать тему или занятие, которые отвлекали бы от недосказанности между Рудо и Кало.

* * *

А потом и детство закончилось.

* * *

Годы текли бесшумно, как ручей через лесную чащу, оставляя позади эхо детства Рудо. Многое забывалось, выветривалось из памяти, казалось глупым и даже в чём-то жалким – и уходило, уходило в туманную даль, лишь иногда напоминая о себе во снах.

Глава 1

Гадалка по имени Ирга не была известна за пределами племени Шии’Мори. О ней не говорили с придыханием, отдавая дань уважения её умениям, к её предсказаниям не прислушивались, у неё даже не спрашивали советов – проще говоря, её за гадалку-то и не считали. Она была слишком молода, слишком взбалмошна, слишком любила всякие знаки и символы – и не считала нужным пояснять их смыслы и значения. Так что единственная польза, которую она приносила племени, – собирала и сушила неплохие чайные сборы, всегда пользовавшиеся спросом.

Конечно, Иргу подобное отношение обижало. Даже несколько оскорбляло. Она пыталась привлечь внимание к своим предсказаниям – но как назло, именно в этих случаях всё шло наперекосяк. Если она показывала узор на коре, который так и вопил: «Ужас! Ужас! На лес надвигается шторм!» – то в ближайшие пару недель с ярко-голубого неба не падала ни единая дождевая капля. Если же пучок травы, которым она потрясала перед соплеменниками, сообщал, что близится тёплая погода, чтобы переселять пчёл, – то уже назавтра ураганный ветер сметал всё новые, не успевшие закрепиться на ветках, пчелиные улья.

Но вскоре Шии’Мори привыкли к тому, что к гаданиям Ирги нужно относиться как к безобидному развлечению. А Ирга уговорила себя не обижаться на этих глупых и ничего не смыслящих в тайнах грядущего соплеменников.

* * *

Той ночью она тоже гадала. Что-то словно толкнуло её под локоть перед самым сном, заставило вздрогнуть и оглянуться, поймать взглядом старый мешочек с гадательными семенами и сесть за стол.

Семена гороха, бархатцев и сладкого перца легли веером. Зёрнышки мака собрались тоненькой чёрной линией. Шалфей и люпин перемешались и усеяли половину стола причудливым узором.

Ирга моргала, глядя на картину, открывшуюся ей. Это было… странно? Нет, освещаемые рассевшимися по стенам светлячками семена говорили предельно понятно – кажется, первый раз в её жизни они говорили так просто, ясно и чётко – но то, что они говорили…

Она затрясла головой, словно отгоняя диковинный сон. Рисунок, сложенный из семян, не изменился. Остался таким же, как и в тот момент, когда она широким жестом рассыпала их по столу.

Ирга почесала нос и полезла в записную книжку прапрабабушки. Не сказать, что та была хорошей гадалкой. Её записи о вареве Прозрения Будущего были густо заляпаны жирными отпечатками пальцев, а заметки о тонкостях предсказаний на рыбьей чешуе перемежались набросанными на скорую руку рецептами из этой самой рыбы. В общем, повариха из прапрабабули была куда лучше, чем провидица. Но Ирга не унывала – в конце концов, эти записи делали её единственной потомственной гадалкой среди Шии’Мори. А то, что не очень хорошей, – ничего, время покажет.

Однако сейчас прапрабабушкины записи не помогали. Более того – делали всё ещё хуже. Потому что подтверждали то, что Ирге говорили семена.

Ирга вздохнула, встала, прошлась по комнате, зажгла свечу. Ей стало страшно. Даже захотелось поверить в то, что она ничего не умеет, что её гадания врут и вообще, пора спать и нужно забыть о предостерегающих знаках семян.

О том, что великий Одур, легендарный воин из племени Шрумов, вернулся из небытия.

* * *

Иргу передёрнуло. Она никогда не вдавалась в тонкости политических дрязг, не разбиралась в паутине дипломатии и не озадачивала себя проблемами войны и мира. К Шрумам она относилась с равнодушием, Гримов побаивалась из-за их тёмной магии, а вот Протеями интересовалась – из-за их полумагических технологий. Шрумы были для неё слишком простыми, бесхитростными, обычными – они даже никогда не всплывали в её раскладах, иногда лишь болтались общим фоном, от которого не избавиться.

Но теперь… Ирга смотрела на жёлтый огонёк свечи, борясь с желанием спалить все семена, словно так можно было перечеркнуть, изменить то, что они обещали. А обещали они нехорошее.

Одур явился в мир не просто так. Он искал свою пропажу. Когда-то давно он потерял свой амулет и теперь жаждал вернуть его. Тот, кто принесёт амулет Одуру, получит невероятную силу и власть над миром. А может, просто Одур оставит его в живых – семена часто путали понятия «власть» и «жизнь», из-за чего сама Ирга попадала в глупое положение.

Гадалка отставила в сторону свечу и решительно направилась к столу. Сейчас она сметёт все семена обратно в мешочек, а потом прочтёт заклинание, которое делает предсказание недействительным. Ведь такое должно существовать, верно?

Однако до стола она дойти не успела.

В дверях за её спиной раздался грохот. От затрепетавшего пламени свечи по стенам заметались причудливые и тревожные тени. Светлячки потухли от страха и попадали на пол. Весь привычный Ирге мир словно дрогнул, покачнулся и неохотно встал обратно на место.

Она не желала оборачиваться. Потому что уже знала, что там увидит. Точнее – кого.

– Твоё гадание вызвало завихрение в магии, – прогудел низкий голос, напоминающий звук старой медной трубы.

Да, именно так и должен звучать голос великого Одура.

Ирга медленно обернулась. Одур стоял в дверях, как воплощение всех героических легенд, когда-либо рассказанных у костра или записанных в старинных книгах. Огромный и внушительный, в доспехах, покрытых рубцами от мечей и копий, он источал власть и силу.

Ирга – та, которая привыкла к туманным предсказаниям и к неожиданным поворотам судьбы, – вдруг почувствовала, что категорически не хочет верить своим глазам. Она не желала, чтобы этот огромный седовласый и седобородый Шрум оказался легендарным Одуром, потому что… Просто потому.

Она качнула головой и хмыкнула. Конечно же, всё именно так. Это просто какой-то Шрум. Пришёл ночью в её дом. Нацепил на себя старинные доспехи, выгодно встал в свете луны так, что игра теней добавляла ему роста. Зачем только ему это нужно? Шутка? Попытка напугать? Или подкупить? Или же – тщеславная мысль затрепетала в её голове – он хочет получить у неё предсказание?

– Шрумам не гадаю, – выпалила она, прежде чем сообразила, что делает. И тут же осеклась.

Повисло тяжёлое молчание. Шрум-прикинувшийся-Одуром медленно расправил плечи, обводя взглядом комнату. Он словно не слышал – или не слушал, – что ему сказала Ирга.

Ей стало не по себе. Она всё ещё упорствовала в попытках убедить себя, что это просто Шрум – лазутчик? – который по ошибке попал в её дом. По ошибке – потому что мысль, что ему от неё ничего не нужно, казалась безопаснее, чем предположение, что он желает получить предсказание.

– Что тебе тут нужно? – спросила она.

Гость не ответил. Всё так же медленно – точнее, размеренно, – как и всё, что он делал до этого, он шагнул. Выдвинул ногу, поставил её на деревянный пол, перенёс на неё свой вес – и замер, словно проверяя: не провалится ли? Будто ему если и не в новинку было шагать по этому миру, то он уже за давностью лет забыл, как это делается. И сейчас вспоминал, заново учился ходить.

– Что… – снова начала Ирга.

И осеклась.

Второй шаг гостя был куда более уверенным. Доски пола жалобно скрипнули и прогнулись под его тяжестью. Третий ударил уже кувалдой. Поднялась пыль.

– Поосто… – зачем-то попыталась что-то сказать Ирга. Но окончание слова потонуло в оглушительном грохоте.

Острый, блестящий, отполированный сотнями и тысячами битв, меч одним ударом рассёк толстую каменную столешницу. Та раскололась на части, словно лёд по весне, – и эхо заметалось в тёмных углах комнаты.

И вместе с этим рассыпались все попытки Ирги убедить себя, что перед ней всего лишь какой-то Шрум. Пусть и нацепивший старинные доспехи – но просто обычный Шрум.

Переполненная страхом и благоговением, Ирга упала на колени. Сейчас, единым ударом доказав, кто он, Одур источал мощь и величие, которые окутывали Иргу, как облако.

А потом он обратил на неё свой взгляд. И она прочла в нём ожидание и немой вопрос.

Она поняла, что нужно сделать. Конечно же. Семена, которые валялись сейчас в беспорядке по полу, предсказали ей явление Одура. И они сообщили ей о последствиях этого явления. Теперь в её руках гибель или спасение этого мира…

Нельзя сказать, что в любое другое время Иргу заботила бы судьба мира. Она так старательно избегала любого вовлечения в лесные дрязги, что ей уже давно стало безразлично, кто прав, а кто виноват. Но сейчас, под суровым и пристальным взглядом Одура она не могла быть такой… бесполезной?

– Амулет будет возвращён, это я вам обещаю, великий Одур, – сказала она.

Её голос дрожал. Но уже не от страха. А от предвкушения роли, которую ей предстояло сыграть в этом эпическом событии. Она чувствовала, что не просто участвует в истории, она будет творить её вместе с этим легендарным героем.

Как именно творить – Ирга пока не имела ни малейшего представления.

– Амулет вернётся ко мне? – прогудел Одур.

– Да, великий Одур, – пробормотала она. На мгновение ей почудилось, что она сделала что-то не так. Толкнула колесо, которое не должно было катиться дальше.

– Я не думал, что это возможно. Мне казалось, что он пропал навсегда. Годы назад. Что его и след простыл.

– Конечно нет, – заторопилась Ирга. Одур смотрел на неё недоверчиво, а ей во что бы то ни стало хотелось доказать, что… В общем, что не надо на неё так смотреть. – Он найдётся. Великий воин должен получить свой легендарный амулет. Как иначе?

– Как иначе? – эхом пробасил Одур. – Как иначе…

Он поднял меч над головой и покрутил его. Угасающее пламя свечи бросило на металл лёгкий отблеск – словно бледно-огненная река растеклась по лезвию.

– Я верну себе свой амулет! – возвестил великий воин. – Ему не место здесь, среди смертных! Я не успокоюсь, пока не найду его!

По спине Ирги пробежали мурашки. И снова у неё на мгновение – опять всего лишь мгновение – возникло ощущение, что она поторопилась. Сожаление, что не придержала язык. Что ей нужно было просто молчать и… смотреть? И Одур бы ушёл… А может быть, вообще не стоило гадать, чтобы завихрения магии не привели его в её скромный домишко.

– Да будет так! – голос Одура гулом разнёсся по комнате. – И убоятся те, кто прибрал мой амулет к рукам или хотя бы подумал об этом!

Осколок каменной столешницы рассыпался в песок под новым ударом меча.

– Да будет так… – эхом прошептала Ирга.

Дубовые доски пола ещё трижды со скрипом прогнулись под шагами удаляющегося Одура, выпустив клубы пыли, и в доме стало тихо.

Великий воин ушёл, даже не оглянувшись.

* * *

Ирга икнула.

На мгновение – ох уж эти «на мгновения»! – ей вдруг захотелось, чтобы всё случившееся оказалось просто сном. Чтобы не легли причудливой картиной гадательные семена, не явился во всём своём воинском великолепии Одур и не было произнесено столь опрометчивое обещание – с чего она взяла, что амулет действительно вернётся к хозяину? И зачем вообще полезла в это дело?