Мы с Джерм переглянулись, напуганные и растерянные. Я не знала, что сказать, да и нужно ли что-то говорить – может, лучше убежать? Мой взгляд скользнул по развешанным по всей комнате ложкам: они явно не работали.

Мальчик с сомнением оглядел Джерм. Он был таким бледным, что даже его веснушки выцвели.

– И ты тоже меня видишь?

Она секунду поколебалась, но затем энергично закивала.

Мальчик с печальным видом протяжно вздохнул:

– Что ж, сделанного не воротишь.

Мы с Джерм опять непонимающе переглянулись – и подскочили от раздавшегося позади нас голоса:

– Не воротишь!

Развернувшись, я оказалась лицом к лицу с тем самым мужчиной, которого видела накануне. Он ухмыльнулся и захохотал как безумный.

– Теперь жди беды! Жди большой беды! – объявил он и снова захохотал.

Мне почти удалось взять себя в руки – пока я не посмотрела в его пылающие, как угли, глаза, полные ненависти.

Мёртвый мальчик кинулся ко мне и бросил осуждающий взгляд на мужчину.

– Не обращай внимания на Убийцу, – сказал он. – Он безобиден. – После недолгой паузы он, по всей видимости, решил уточнить: – В смысле его все зовут Убийцей, и он правда хочет тебя убить, и он ненавидит всех, кто посягает на его территорию. Но ты тут ни при чём. – Мальчик потянулся ко мне, и я с криком отпрыгнула, но его рука успела пройти сквозь меня – я ощутила лишь лёгкое дуновение ветерка в районе живота. – Говорю же, он не сможет до тебя дотронуться. Никто из нас не сможет. – Нахмурившись, он покосился на Убийцу. – Но постарайся не ходить в подвал по ночам. Некоторые привидения порой способны… импровизировать.

От страха мы с Джерм не смели и рта раскрыть. В моей голове крутилась тысяча вопросов, а сердце громыхало так, что в горле пересохло.

Остальные привидения продолжали пристально смотреть на нас. Немного собравшись с духом, я хриплым шёпотом выдавила из себя вопрос, который не давал мне покоя больше всего:

– Что вы здесь делаете?

Мальчик ответил не сразу:

– Мы всегда здесь были. Всю твою жизнь. Я Эбб. – Он оглянулся, и его печальные глаза распахнулись, будто он принял некое решение, после чего снова вздохнул. – Ну, вам лучше пойти со мной. – Он двинулся к лестнице, но по пути оглянулся и бросил на нас недовольный взгляд. – А можно побыстрее?

Мы с Джерм растерянно посмотрели друг на друга.

Эбб остановился на лестничной площадке и сместился в нашу сторону, проплыв прямо сквозь перила:

– Ночь не вечна, а на рассвете мы исчезнем.

В глазах Джерм стоял вопрос, стоит ли нам идти за ним. Я неуверенно покачала головой и, набравшись храбрости, сказала:

– Не может быть, чтобы вы всегда были здесь.

Эбб вздохнул и нетерпеливо закачался в воздухе:

– Я боялся, что всё так и будет, когда смотрел, как ты сжигаешь свои истории.

Я вздрогнула. От мысли, что за мной тогда наблюдали, у меня мурашки побежали по коже, к горлу подступила тошнота.

– Похоже, ты решила больше ничего не сочинять? – продолжил Эбб. – Такое бывает сплошь и рядом: люди, взрослея, отказываются от своих прошлых хобби. Но для таких, как ты, родившейся в такой семье, как твоя… Когда магию лишают привычного выхода, она просто находит новые. Уничтожив свои истории, ты вроде как… – он помолчал, подбирая слова, – закрыла дверь, но открыла окно. И этим окном стал взор.

– Взор? – тихо переспросила я.

Эбб мотнул головой, будто всё это пустая трата времени:

– Поэтому ты вдруг начала меня видеть. Ты пробудила свой взор.

Я всё ещё пыталась понять, о чём это он, когда Джерм взволнованно спросила:

– А я? Что пробудило мой взор?

Но Эбб молча двинулся наверх и стал с недовольным видом мелькать то здесь, то там, будто расхаживал по площадке.

– Ты должна пойти, – сказал он. – Мне нужно тебе кое-что показать.

Я кивнула Джерм. Какая бы кислая физиономия у него ни была, вряд ли он желал нам навредить. Медленно, но мы всё же направились к лестнице.

Дождавшись, пока мы поднимемся, он заскользил дальше по коридору и остановился у антикварного комода, приткнувшегося в укромном уголке под маленьким восьмиугольным окном, выходящим во двор. У комода были красивые бирюзового цвета ручки, а стенки ящиков покрывали изящные резные узоры – как и многие вещи в нашем доме, он будто, скорее всего, принадлежал кому-то другому, незнакомому мне человеку, и уж никак не моей маме. Взгляд Эбба, сейчас растерянный и встревоженный, был направлен куда-то в пол перед комодом. Затем он быстро посмотрел на меня.

Наверху скрипнула мамина кровать. Шагов не последовало, но она точно переворачивалась. Мы все затаили дыхание. Наконец всё стихло.

Эбб снова посмотрел на пол и на нас, словно мы должны знать, что делать.

– Э-эм… – протянула Джерм.

Эбб раздражённо вздохнул и закатил глаза. Я обратила внимание, что он вообще любит повздыхать.

– Сдвиньте комод. Я сам этого сделать не могу. – Для демонстрации он попытался упереться руками в стену, но беспрепятственно погрузился внутрь.

Недолго поколебавшись, мы с Джерм встали у правой боковой стенки комода и осторожно стали толкать его вдоль стены.

Взглянув на пол, я увидела щель между двумя половицами: если не знаешь, куда смотреть – ни за что не заметишь. Осторожно опустившись на колени, я просунула в неё ноготь и подцепила доску. К моему удивлению, она легко поднялась. Мой пульс, и без того ускоренный, пустился вприпрыжку.

Под половицей была небольшая тёмная ниша. Схватив висящий на шее фонарик, я посветила внутрь, распугав пауков. В центре ниши, пахнущей старой древесиной и бумагой, лежало что-то прямоугольное.

Я сунула руку внутрь и достала книгу в потёртом кожаном переплёте. На передней обложке была изображена планета Земля, окружённая плавающими в космосе мужчинами и женщинами со злыми жестокими лицами. Нити, тянущиеся от их пальцев, оплетали планету. На Луне в верхнем правом углу обложки стоял повёрнутый спиной крошечный человек, и, судя по похожим на слёзы каплям вокруг его головы, он плакал.

Это была очень странная и пугающая картина. А сверху знакомым почерком было выведено: «Руководство по Вселенной охотницы на ведьм».

– Это написала моя мама, – сказала я.

Эбб кивнул:

– Она спрятала его здесь перед твоим рождением. Хотела, чтобы он был поблизости, но не попадался тебе на глаза. А потом она… – он бросил на меня сочувственный взгляд, – забыла.

– Забыла? – переспросила Джерм.

Недолго помявшись, он встретился со мной взглядом, но тут же отвёл глаза:

– Она забыла обо всём. По крайней мере, о том, что имеет значение. После того, как они всё у неё забрали.

Меня замутило от ужасного ощущения, как если бы я всю жизнь подспудно что-то знала, но до этого момента никто не озвучивал эти подозрения – что с моей мамой действительно что-то не так и это за гранью медицинских диагнозов.

– «Они»? – переспросила я.

Эбб несколько секунд смотрел на меня сверху вниз и наконец решился:

– В мире есть вещи куда страшнее привидений в подвале, Роузи. И тебе придётся о них узнать, если ты хочешь жить.

Глава 6

Во втором классе я на месяц перестала говорить. С каждым днём я говорила всё меньше и меньше, пока окончательно не умолкла. Джерм утверждала, это был мой безмолвный вопль о помощи.

Мама дома не обращала на это внимания, если вообще замечала, а когда учителя её об этом спрашивали, уклончиво отвечала, что со мной работают врачи, а когда об этом спрашивал сам врач, заверяла, что помогают учителя, но всё это было ложью.

Джерм же из кожи вон лезла, чтобы заставить меня говорить, размахивала перед моим носом любимыми конфетами, требуя, чтобы я попросила. Но я была непреклонна. Тогда она начала заполнять молчание своим голосом, говоря чаще, чтобы я могла говорить реже. Словно взяла на себя всю тяжесть слов, которые мне было трудно произнести.

А затем, рассказывая мне однажды о своём велосипеде, она вдруг прервалась, сделала глубокий вдох и сказала совсем другим тоном:

– Роузи, завтра всё будет по-другому. Утром ты со мной поздороваешься, спросишь меня о чём-нибудь, и на этом всё. Пора вернуться в мир.

Для меня осознание того, что завтра мне снова придётся говорить и вести себя как нормальный человек, стало ушатом ледяной воды. Мне одновременно хотелось этого и нет.

Сейчас, держа в руках книгу с выведенным маминой рукой названием, я испытала нечто подобное. Как будто передо мной открылась дверь, куда мне не особо хотелось заходить, но выбора не было.

Я села на пол и дрожащими руками открыла «Руководство по Вселенной охотницы на ведьм». И пролистнула страницы.

Книга сама по себе была не очень толстой, но страницы плотно заполняли рисунки и строчки текста.

И ведьмы. Их здесь было полно. Первые двадцать шесть страниц посвящались тринадцати ведьмам: некоторые выглядели безобидно, другие – откровенно злобными. На странице справа шло описание, сделанное разными почерками и в разное время, судя по тому, что часть строчек выцвела, а на странице слева помещался портрет, выполненный рукой моей мамы. Все портреты были тщательно прорисованы и оттенены углём. На одних ведьмах были безумные наряды, они корчили гримасы или показывали язык, другие же пугали спокойным выражением лица и пустыми глазами убийцы. Зеленоватая ведьма, прижимающая к груди сумку с золотом, высокий мужчина в деловом костюме в компании волка, женщина с целым ожерельем из часов, бородатый мужчина с горстью пауков (его портрет был перечёркнут крест-накрест). Имена тоже были под стать: Жадина, Лицемера, Скорбец, Лепет, Мисс Ярость, Хаос, Угодния, Безумная Мейбл, Капканщик. Из-под маминой талантливой руки они вышли такими же реальными, как прохожие на улице, только абсолютно чудовищными, со злыми глазами и угрожающими улыбками.

Я продолжала листать книгу, пока не наткнулась на рисунок, заставивший мои пальцы замереть. На меня смотрела женщина с отчаянными зелёными глазами, под которыми пролегли густые тени. Её всю покрывала паутина, бесчисленные мотыльки и гусеницы сидели у неё на плечах, липли к рукавам, выглядывали из-за волос. От её вида лица душа уходила в пятки, но при этом оно было поразительно незапоминающимся, с теми особыми чертами, которые ты можешь видеть сотню раз, но ни за что потом не узнаешь. Этот портрет выглядел самым законченным из всех, мама наверняка потратила на него уйму времени, вероятно, больше, чем на все остальные.

Но меня парализовало описание и подчёркнутые мамой несколько раз отдельные фразы.

Воровка Памяти: слабейшая из тринадцати ведьм.

Проклятье: крадёт и коллекционирует воспоминания. Ужасно забывчива сама, а потому постоянно жаждет чужих воспоминаний.

Особые умения: отлично ориентируется в пространстве, острый нюх. Видит ультрафиолет, видит в темноте. Реагирует на малейшее движение.

Компаньоны: её мотыльки – это и оружие, и шпионы. По ночам они разлетаются по миру и крадут воспоминания у её жертв. От обычных мотыльков их можно отличить по меняющимся мерцающим узорам на крыльях, потому что на самом деле это пыльца украденных ими воспоминаний.

Жертвы: человек, проклятый Воровкой Памяти, выглядит нормальным, ведёт обычную жизнь, но он ничего не помнит о своём прошлом, о близких и даже о том, что значит любить. В прошлом эта страшная ведьма лишала прошлого целые деревни.

Меня затошнило, пока я это читала. Переведя взгляд назад на портрет, я провела пальцами по мотылькам. Затем я снова зашуршала страницами, скользя глазами по строчкам и щурясь, читая разные почерки и в тех местах, где бумага пожелтела от старости или слова терялись под пятнами. Моё внимание привлекло оглавление:

Невидимый мир и его обитатели

Оуксы и их оружие

Легенды

Тайны Земли и Луны

Что такое ведьма?

На последней главе, совершенно точно написанной мамой, я задержалась и прочла: