Фрици стонет во сне, ее рука сжимается и разжимается. Веки трепещут.

– Фрици? – Я не удивлен, что она проснулась: трудно спокойно спать, когда приближается такое важное событие.

Фрици качает головой, приходя в себя.

– Кошмар, – бормочет она.

Я тянусь к ней, но она спускает ноги с кровати, откидывая одеяло. На ней сорочка, и она хватает халат с крючка у двери, набрасывая его на плечи, ее длинные светлые волосы по-прежнему скрывают от меня ее лицо.

– Куда ты идешь? – спрашиваю я, вставая.

– Я должна кое-что сделать. – Ее голос охрип. Она смотрит на меня, моргая. – Я… Это не может ждать. Мне надо сделать все сейчас. – Она нервно прикусывает губу. – Библиотека, – тихо добавляет она.

– Это из-за Совета? – И у нее, и у Лизель есть причины тревожиться. Совет не только пытался принудить их к использованию связующих чар, но и не был до конца честен с ними. Богини тоже. Хотя Хольда выбрала Фрици в качестве своей чемпионки, и эта же богиня избрала меня как воина Фрици, мы оба знаем, что секреты все еще остаются. Слишком много секретов.

– Это важно… – Ее голос затихает.

«Она, вероятно, не хочет, чтобы Совет вмешивался в это дело», – думаю я, вспоминая об этом осле Рохусе.

– Я понимаю, – говорю я. У всех свои секреты. У каждого из нас они могут быть. – Расскажешь, что именно ищешь?

Фрици колеблется. Выдыхает. И наконец решается:

– Ты доверяешь мне?

– Всегда, – ответ вырывается у меня сам собой. Доверие – то немногое в моей жизни, в чем я уверен.

Фрици одаривает меня благодарной улыбкой и открывает дверь. Я хватаю плащ, засовываю ноги в ботинки и выхожу из дома вслед за ней.

Еще достаточно рано, так что вокруг никого. Фрици поселили недалеко от центра Источника, и хотя на дорожках и мостах, соединяющих деревья, стоят стражники, здесь их немного. Я иду за Фрици, и мои мышцы напрягаются.

Она бесшумно ступает по короткому мосту, подвешенному высоко в воздухе и ведущему в святая святых Совета. Я оглядываюсь.

Лабиринт мостов и площадок, обустроенных среди деревьев Черного Леса, когда-то приводил меня в замешательство. Теперь я легко могу разглядеть школу, в которую Лизель ходит с другими детьми, дома своих друзей и кратчайший путь, который приведет меня к дому сестры.

Фрици продолжает идти, оставив меня позади. Дверь в зал собраний Совета почти закрывается, и я едва успеваю проскользнуть внутрь вслед за Фрици. У меня сводит желудок, все чувства обостряются. Странно, что она так себя ведет. Ясно, что она не хочет, чтобы ее видели другие, но разве ей хочется, чтобы и я оставил ее?

Вокруг темно. Даже в каминах собрался холод, и я вижу облачко дыхания, вырывающееся у меня изо рта. Зал заседаний Совета используется не каждый день. В воздухе стоит затхлый запах, похожий на запах сырой земли и петрикора, холодный запах, который, я уверен, быстро рассеял бы огромный камин в конце зала, если бы его разожгли.

Мои шаги отдаются эхом, и я понимаю, что, несмотря на холод, Фрици босиком. Я тянусь к ней, чтобы схватить за руку и притянуть к себе, накинуть ей на плечи свой плащ, но она внезапно поворачивается, меняя направление движения и удивляя меня.

Она открывает дверь, которую я раньше не замечал. В зале за ней нет света – он находится с западной стороны дерева, куда не попадают первые лучи солнца, и здесь нет ни каминов, ни факелов. Я останавливаюсь у двери и, взяв свечу в железном подсвечнике, которая стоит рядом, с помощью трутницы разжигаю маленькое пламя.

Фрици уже ушла дальше.

– Фрици? – окликаю ее, мой голос едва громче шепота.

Я вытягиваю руку с мерцающей свечой, водя ею из стороны в сторону и освещая длинные ряды полок. Библиотека, подобных которой я никогда раньше не видел. Даже у архиепископа в Трире не было такого количества свитков и переплетенных рукописей, а также книг и фолиантов. Книжная сокровищница, богатство, более ценное, чем золото, бережно расставленное на полках.

Я слышу шум слева от себя и оборачиваюсь, пламя свечи дымится и шипит. Дым застилает мне обзор, и на мгновение я вижу только пару глаз, бледных и пустых, немигающих. Мое сердце уходит в пятки, но потом я понимаю…

Фрици пристально смотрит на меня.

– Куда ты уходила? – шепчу я.

Она наклоняет голову, и я замечаю еще одну дверь в дальнем конце библиотеки, закрытую.

– Ты, должно быть, замерзла. Ты нашла то, что хотела?

Она долго молчит.

– Пока нет, – наконец шепчет она.

– Тогда давай вернемся? – Мои слова звучат как вопрос.

Фрици кивает, и пряди волос падают ей на лицо. Я протягиваю руку и заправляю золотистый локон ей за ухо.

– Все в порядке? – спрашиваю я мягко. Ее глаза кажутся темнее обычного.

– Давай оставим это нашим маленьким секретом, – предлагает Фрици. Она наклоняется и задувает свечу, дым клубится вокруг нас, когда она прижимается своими губами к моим.

4
Фрици

На следующее утро я обнаруживаю, что купальная роща изменилась.

Покрытые мхом камни окружают узкий приток реки, текущей через Источник. Откидные деревянные панели отделяют эту территорию от остальных, и десятки свечей теперь заполняют маленькую бухту, их свет добавляет оранжевых бликов к солнечному свету, пробивающемуся сквозь просветы между деревьями. Между молодыми ветками развешаны пучки трав, и пространство вокруг пропитано их ароматом, сладковатым, но в то же время терпким, а еще слегка пахнет углем – там, где жгли пряную мяту, горьковатый розмарин и лаванду.

Я делаю такой глубокий вдох, какой только могу, мечтая, чтобы запахи принесли мне желаемое успокоение, но внизу живота у меня будто скручивается клубок. Он сжимается и затягивается все туже, пока я стою у входа, плотно запахнувшись в халат.

Хильда бросает фиолетовый цветок, который пыталась вплести в мои косы.

– Scheisse^[3], я никогда не могла понять, как это делается. Почему Корнелия дала это задание мне?

– Может, это твое испытание, – я заставляю себя улыбнуться. – Отто занят тем, что напрягает свои мышцы. Тебе предстоит решить сложную проблему с прической. А мне принять ванну.

Хильда тяжело вздыхает и снова берется за цветок.

– Когда я упустила момент, когда и меня привлекли к участию в вашей связующей церемонии? Как бы ты мне ни нравилась, я не хочу участвовать в вашем соитии.

– Дело не в… Почему все продолжают шутить по этому поводу? Можно подумать, я настолько наглая, что буду обсуждать подобные вещи с сестрой своего возлюбленного.

Хильда разражается смехом:

– Возлюбленного.

Моя улыбка становится шире:

– Своего «дорогого»? Своего «истинного»? Своего «миленького…»

Хильда шлепает меня по щеке. Эй, больно.

– Вот. Ты наряжена и готова к крещению.

Меня передергивает:

– Это не то же самое.

– Ты очищаешься в воде. Очищаешься от греха. Посвящаешь себя божеству. – В голосе Хильды звучит искреннее любопытство. – Почему это не то же самое?

– Этими ритуалами я никому себя не посвящаю. Они помогают избавиться от негативной энергии и восстановить внутреннее равновесие. – Легко повторить то, что Корнелия вбивала мне в голову в течение нескольких дней, чтобы объяснить, почему это так важно – так же важно, как прыганья Отто вокруг… водопада? Я, должно быть, неправильно расслышала. – И грех тут ни при чем. Я не сделала ничего, за что должна чувствовать себя виноватой.

Но внутри у меня все переворачивается при мысли об этом.

Если бы Совет знал, откуда у меня настоящая магия, они бы, конечно, не согласились с этим. Вот почему так важно придерживаться их традиций и правил, чтобы не вызывать подозрений.

Но так и рождается моя скрытность. Не потому, что я на самом деле считаю, будто сделала что-то не так, связавшись с дикой магией, а потому, что знаю, это приведет к разногласиям с Советом.

Хильда наклоняет голову и растерянно глядит на меня.

– Я все еще не привыкла к этому, – тихо признается она.

Я поправляю халат.

– Не привыкла к чему?

– Не стыдиться.

Я поднимаю на нее глаза.

Я хорошо узнала Хильду за последние месяцы. Она похожа на Отто в такие моменты, как этот, когда она серьезная. Большую часть времени она ведет себя дерзко и громко, чем очень напоминает меня, причем настолько, что Отто часто жалеет, что мы обе появились в его жизни. Особенно когда мы объединяемся против него.

Но сейчас, когда Хильда смотрит на меня снизу вверх, у нее такие же, как у Отто, темные и честные глаза, и я легко могу представить, как в соборе она поднимает их к небу, ища ответы в дыму обетных свечей.

Я слегка обнимаю ее за плечи.

– Я говорила, как рада, что моя магия привела тебя сюда? – Случайное заклинание, которое перенесло Хильду в Источник, является причиной, по которой все так, как оно есть, по которой здесь оказались и она, и мы с Отто.

Хильда улыбается. Открыто и обворожительно.

– Нет. Но мне нравится слушать, как ты меня обожаешь, так что продолжай, продолжай.

Моя рука на ее плече сжимается крепче, и Хильда взвизгивает.

– Я оставлю Бригитте все, что касается лести, – заявляю я.

Хильда краснеет и, вздохнув, опускает глаза.

– И, о да, она очень хороша в лести.

Теперь моя очередь смеяться.

– Ладно, перемирие, и мы прекращаем болтать о наших… подвигах?

В улыбке Хильды мелькает что-то дьявольское, и она говорит:

– Вот уж не знаю. Ты ведь обещала, что расскажешь все подробности того, как пыталась соблазнить дочь бродячего торговца в Бирэсборне.

Мне хочется самодовольно ухмыльнуться – это довольно глупая история, когда я пыталась украсть сушеный цветок, висящий на стропилах в доме моей тети, но в итоге упала вниз головой в камин и вылетела из него, вся покрытая сажей. Вместо того чтобы упасть в обморок, как я надеялась, от моей попытки кокетничать, та девушка посмеялась надо мной.

Но когда я вспоминаю все это, сердце пронзает горе. Я вспоминаю дом своей тети. Матери Лизель.

Я помню, как после нападения Дитера дом опустел, а у моих ног лежали мертвые тела.

Резко тряхнув головой, я отвожу взгляд от Хильды и поправляю халат.

– Ты можешь посмотреть, готова ли Корнелия меня принять?

Хильда похлопывает меня по руке, принимая мое поведение за волнение.

– Конечно. У тебя все получится.

Она уходит, и я остаюсь одна.

Где-то над головой щебечут птицы. Звуки Источника доносятся издалека, я могу представить суету повседневной жизни, ремесленников, продающих товары, женщин, работающих за ткацкими станками, школьные занятия. Лизель и остальные дети опять пропускают уроки из-за предстоящей церемонии. И Лизель сегодня была очень этому рада.

Мысли отвлекают меня настолько, что, когда Корнелия появляется передо мной, я расправляю плечи.

– Готова? – спрашивает она.

Я киваю.

Корнелия идет вперед, и я следую за ней.

Для меня проложили дорожку через купальни, и два ряда женщин встали вдоль нее, образуя коридор, который ведет меня к пруду. На его краю, по щиколотку в воде, на камне, который позволяет стоять в пруду, расположились Лизель и Хильда, к ним присоединяется и Корнелия.

Если кто-то из женщин, стоящих вдоль дорожки, и удивляется, что в церемонии очищения участвует не-ведьма, вида никто не подает. Благодаря тому, что Хильда помогала мне в создании связующего зелья, и ее отношениям с Бригиттой ее приняли в Источнике.

Головная боль, от которой я никак не могу избавиться, туманит мое зрение, и я морщусь, когда ступаю к подругам, чувствуя, как прохладная вода плещется у моих ног.

Способно ли заклинание по-настоящему очистить меня?

Я могу сколько угодно притворяться перед Советом. Играть роль, соблюдать их правила и традиции, делать вид, что, когда использую магию, прибегаю к помощи заклинаний и трав. Но это ложь, и прежде я поступала гораздо хуже, чем сейчас.