Я надела бархатный черный комбинезон с открытыми руками, узким топом, хорошо подчеркивающим талию, и широкими брюками. Сделала макияж, уложила волной волосы, подкрасила губы.

– Домой, мам, домой.

По дороге заказала доставку устриц и шампанского из любимого ресторана, того самого, и написала Амиру, что жду его.

Мир: Еду.

Коротко и ясно. Я пока не знала, как строить диалог, но точно не буду уговаривать не бросать меня. Почему-то внутри черной отравой расползалась уверенность, что Амир не будет извиняться, виниться и просить принять его назад. Он все решил, когда из дома ушел в ночь, без колебаний и неуверенности. Муж больше не хочет жить со мной.

Я встретила курьера, который за очень большие чаевые привез заказ быстро. Достала два тонких хрустальных бокала и налила шампанское. Амир приехал буквально через десять минут, я едва успела пригубить игристого.

– Лейсан… – вошел и тут же окинул меня и обстановку внимательным взглядом. На улице только занимались летние сумерки, но я задернула шторы, оставаясь в интимном полумраке. Мне кажется, рвать жилы окончательно нужно тет-а-тет, а солнечный свет давал слишком большой эффект чужого присутствия. Сейчас должны быть только мы.

– Амир, – подняла бокал и промочила губы. Отвыкла от алкоголя, да и пить не собиралась, так, игра. – Выпьешь? Я заказала устрицы в «Peshi», хочешь?

Я смотрела на него пристально и остро, но губы изогнулись в легкой улыбке. Амир едва заметно дернул ресницами. Был. Был там сегодня. Молчал, но вся поза выдавала напряжение. Да, я вела счет в этом разговоре.

– Нет, спасибо, – замялся, не зная, куда деть руки. Даже не спросил, почему я позволила себе алкоголь. Вообще неинтересно.

– Амир, я обсудить с тобой один вопрос хотела, ты ведь мой… муж, – называть его так теперь было непросто.

– Какой же? – чуть склонил голову.

– Как ты считаешь, имеет ли право жена воспользоваться услугами постороннего мужчины, если муж пренебрегает супружеским долгом? – рассуждала спокойно с нотками стервозности.

– Что ты сказала? – угрожающе вынул руки из кармана. – Ты в себе, Лейсан?

– Хорошо, – кивнула, – я тебя услышала. Тогда ответь на другой вопрос: может ли муж пользоваться услугами женщины, потому что жена его не возбуждает?

– Ты на что-то намекаешь?

– Разве я намекаю? Я прямо спрашиваю, – поняла, что плачу, когда языком по губам провела – соленые.

Он громко и глубоко втянул воздух, подошел ближе и сказал:

– Лейсан, нам нужно развестись, – объявил, останавливаясь напротив меня, сидящей на диване. Свысока. – Так будет лучше для всех. Так будет правильно.

– Это из-за той девушки?

Пусть лучше будет так. Не хочу верить, что Амир бросает меня из-за отвращения.

– Какой девушки? – остро взглянул на меня. Еще и не сознавался. Настолько все явно, что нет смысла быть ужом на сковородке.

– Я видела вас сегодня. Ты так целовал ее… – посмотрела прямо в его глаза. – Как меня… когда-то…

– Следишь за мной?

– Немножко.

– Нет, это не из-за нее. Только из-за меня. Я не изменял тебя. Никогда.

– А поцелуи – это теперь не измена? Без проникновения не считается? – спросила с горькой усмешкой и сделала глоток шампанского. Теперь мне можно.

Амир заскрежетал зубами и кивнул самому себе.

– Хорошо. Давай резать правду-матку. Я ничего не чувствую к тебе и к Даяну тоже. Мне домой возвращаться не хочется. Я мучаюсь сам и мучаю тебя. А Лиза… Да, я думаю о ней постоянно. Даже сейчас, когда смотрю на тебя, но я не спал с ней. Пока.

– Но переспишь? – слезы текли по щекам и подбородку, но губы кривились в усмешке. Это просто боль, это нужно пережить. Отрезанный палец долго болит, но это не навсегда, а сердце… Иногда проще без него.

– Пересплю, – холодно и честно. Да, я видела решимость в его глазах: насчет нас с сыном и насчет нее.

– Уходи.

– Лейсан… – неожиданно присел к моим ногам и коснулся колен. – Леся, прости, что не оправдал…

Я сбросила его руки.

– Это наш с Даяном дом. Ты здесь больше не хозяин, – жестко бросила. Я свои права знала. Это его подарок мне. Мой роскошный махр. – Убирайся.

Амир встал и кивнул. Согласен на все условия. Он двинулся к выходу, но я остановила:

– Амир, – повернулся настороженно, – еще кое-что: я тебя никогда не прощу, и сына ты больше не увидишь. Ты ему не отец отныне, ты донор, не больше. Инфантильный, безответственный, трусливый донор. Запомни мои слова, Мир, – последнее с горькой издевкой. Нет больше Леси и Мира. Кончились.

– Я тебя услышал, Лейсан.

За ним закрылась дверь, и я рухнула на диван: закрыла рот подушкой и кричала в пустоту. Как отрубилась – не помню, а проснулась утром с четкой мыслью, что больше не ныть! Через несколько часов я узнала, что мой отец буквально объявил войну Черкесовым…

Глава 9

Амир

Я уходил из дома нарочито спокойно и демонстративно решительно, но, закрыв входную дверь, прислонился и вытер со лба нервную испарину.

Вроде бы легче стать должно, но сердце буквально выпрыгивало изо рта, блевать хотелось от собственной ничтожности и невероятной жестокости. Я ведь обещал любить эту женщину и в горе, и в радости, перед Аллахом давал клятвы, а теперь бежал от нее с чувством стыдливого неверия.

Я сел за руль и помчал по известному адресу. Я должен убедиться, что послал к черту всю свою жизнь не просто так. Отказался от семьи, и у этого точно будут последствия. Ну что же, Лизонька, не подведи. Ты должна быть очень хороша, потому что я свою голову положил на плаху в том числе, чтобы получить тебя.

– Амир? – изумилась, увидев меня на пороге. Я шагнул внутрь и запер дверь. Буквально сорвал пиджак и галстук, рубашку стянул через голову под ошеломленное хлопанье ресницами.

– Я хочу тебя, – грубо привлек к себе, расплющивая тонкую фигурку о свою жесткую грудь. – Я поговорил с женой. Она знает о тебе. Мы разводимся.

– О, Амир, – растаяла, обмякла в моих руках, позволила себя целовать, мять груди, лобок сжимать и влажные складки гладить. – Хочу тебя, любимый, очень, люблю тебя… – призналась и буквально сползла юркой змеей вниз. Ремень щелкнул, боксеры оттянула и взяла в рот по самые яйца. Профессиональный отсос, в самое горло позволяла входить и никаких рвотных позывов. Лиза еще и стонать с хером во рту умудрялась и другие хитрости: одной ручкой помогала, надрачивала мне, другой себя ласкала.

Я кончил на ее лицо, в этом была особенная возбуждающая порочность. Лиза улыбнулась и медленно облизнула губы, затем встала и скрылась в ванной. Вернулась полностью обнаженной: знала, что у нее молодое гибкое тело с красивой грудью и стройными ножками. Лейсан другая была, конечно. Формы более аппетитные, бедра круче, ноги длиннее, яркой и манкой всегда была, до родов, естественно. Но сейчас мне больше заходила эта худенькая хрупкая малышка. Возбуждала дико. Все на задний план отошло.

– Иди сюда, – достал из кармана ленту презервативов, зубами оторвал один и раскатал по стволу. Во мне столько мужской энергии скопилось, что буду трахаться, пока член не сложит свою похотливую голову. – Тобой заняться нужно.

Мы не разговаривали, не обсуждали какое-то будущее, только жадно пили воду и жарко трахались. Уснули ближе к утру. Я был доволен. Наконец сбросил скопившееся напряжение и сжиравший изнутри негатив.

Меня разбудил телефонный звонок: даже не посмотрел, кто, ответил на автомате.

– Слушаю, – сонно проговорил.

– Быстро в офис, – рычал Давид в трубку. – Бегом!

Я посмотрел на часы – десять утра. Проспал, да, но с чего столько агрессии? На старшего не похоже, он больше с иронией и сарказмом ко всему, если только пиздец не в семье случался.

– Мы опоздали, любимый… – Лиза прижалась к моей спине. – Вы не уволите меня, Амир Каримович? – кокетничала, запустив руку под одеяло, возбуждая нежной ладошкой.

– Мне срочно нужно ехать, – я поймал ее руку и поцеловал. – У тебя сегодня выходной. Мне было хорошо ночью, – поцеловал плечо. – Сходи куда-нибудь, побалуй себя.

– Но…

– Я скину тебе деньги.

– Я не об этом! – вспыхнула. – Просто хотела вместе…

Я улыбнулся и поднялся. Нужно собираться и лететь в офис. Черт, нет даже свежих трусов, не то что рубашки, а к себе на квартиру уже не успею, слишком у Давида тон резкий. Очевидно, вопрос серьезный. Неужели уже узнал о моем разводе?

Деньги на шопинг перевел уже по дороге в деловой центр. Лиза прислала мне кучу счастливых смайликов. Как просто сделать женщину счастливой. Не всякую можно купить, но многих. Ну и легче с ними: откупиться проще, чем строить правильные гармоничные отношения. Видимо, я не создан для полноценной семьи.

Я приехал и сразу отправился в кабинет брата. Адель тоже был там. Это странно. У него свой бизнес.

– Ты что творишь, Амир?! Вообще мозг в трусы стек?! – накинулся Давид. – Твой тесть собрался выводить свой капитал из бизнеса. Он акции сбрасывать будет, понимаешь своей дурьей башкой?!

– Успокойся, – грубо одернул. Как он меня задолбал! Со старшим стало совсем невыносимо: он реально включал отца, будто я до сих пор сосунок безусый! С Аделем мы всегда были ближе, но после драки и моих заявлений смотрел осуждающе, с порицанием. – Толком можешь объяснить?

– Я?! – взорвался Давид. – Это ты нам поясни за свой развод и твои «громкие», – нарисовал в воздухе кавычки, – заявления.

– Мы не первые в диаспоре, кто разводится…

– Это не обоюдный развод, – вмешался Адель. – Ты бросаешь жену и младенца. Ты вообще знаешь, что даже суд не разводит, пока ребенку год не стукнет? Если Лейсан заявит об этом, хрен тебе, а не развод.

– Лейсан не заявит. Я не бросаю их, буду помогать деньгами.

– Конечно! – воскликнул Давид. – Будешь девок на хую катать, а бывшей жене бабло на карту. Отец, блядь, года!

– Я не виноват, что не полюбил сына! – огрызнулся. – Так вышло. Может, я бракованный какой-то, хз. Может, позже, когда Даян подрастет…

– Нет! – Давид ударил ладонью по столу. – Ты поедешь к жене и убедишь ее в своей любви. Что хочешь говори, на коленях стой, руки целуй, но заверь ее, что ты не конченый ублюдок.

– Нет, – ответил жестко. Это не упрямство, я просто не хочу и не буду, тем более в такой ультимативной форме. Да и жену я знал: не простит и не примет. Лейсан умела быть упертой сучкой и форменной стервой. Это в ней привлекло в том числе: очень нежная невесомая красота, сочная фигура и характер. Разный: она всегда была водой – ручеек, река, море, океан, и в каждом обличье свои законы: и приласкает, и волной накроет, спасет или утопит, все на милость большой воды. – Лейсан не простит и не примет, – после этой ночи точно, это уже про себя.

– А ты и рад, – хмыкнул Адель. – Ради новой писечки от сына отказался, – стыдил меня. – А Лейсан ведь любил, смотри, не пожалей. Страсть проходит, и не всегда ее сменяет настоящая близость.

– А ты когда таким философом стал, м? – скептически поинтересовался.

– Опыт. Думал, хоть ты наших ошибок не повторишь, но нет. Твое дело, братишка, потом пеняй на себя.

Я поднялся и обвел их колючим взглядом:

– Я поговорю с женой. Мы разведемся без шума. Я все решу. Лейсан поймет и сделает все правильно, – затем направился к выходу.

– Смотри, Булат Шамильевич настроен решительно, можешь без яиц остаться, – хмыкнул старший и упал в кресло, устало массируя виски, а я вышел.

Я набрал жену уже в машине. Мчал к нам домой. Нет, к ней домой. Это больше не моя крепость, не мой очаг.

– Черт! – психанул, услышав, что абонент для меня недоступен. Лейсан заблокировала меня!

Дома ее не было, и я не смог войти. Мои ключи не подходили. Как быстро жена управилась! Выставила меня на раз-два. Я огляделся и увидел в беседке несколько чемоданов и сумок – мои вещи. Прекрасно!

Я побросал в багажник свои шмотки и поехал к ее родителям. Лейсан наверняка там. Да, вряд ли мы разойдемся миром. Моя жена решила воевать…