Она понимала, ей никто не поверит. Изольда сама бы не поверила, что мужчина способен на бескорыстную помощь нищенке, о которой он толком ничего не знал. Накормить, устроить на работу – максимум. Однако Геральт действительно не ждал от нее благодарности. Тот же декан смотрел сально, оценивающе, а маг… Он испытывал к ней какие угодно эмоции, кроме похоти.

– Так заведешь, – комендант сомневался в женской добродетели. – Или замуж выскочишь – такова бабья доля.

Помолчав, он неожиданно смущенно добавил:

– Ты уж не сердись. Мне герр Клаве сказал, чтобы я тебя в кладовке поселил, хуже прислуги. Мол, дерзкая ты, зазнаешься.

И тут же смазал произведенное впечатление:

– Хотя за племянницу все равно обидно. Очень уж она рассчитывала на этот домик. Анке швея, в академии да при храме всегда работы полно, клиентов искать не нужно. И рясу заштопать, и мантию подшить, и форму новую справить.

– Надеюсь, она хорошо устроится.

Что еще могла сказать Изольда?

– Ты тоже обустраивайся. И наколку сдай – ты теперь не уборщица. А вот передник тебе пригодится. Опять же учебный огород, – комендант махнул на окно, – на тебе. Весной работы довольно, не меньше, чем с ведром и тряпкой, умаешься. Одному профессору мандрагору, второму – розовое масло, третьему червей подавай! Тебя ведь не только герр Верстан станет гонять в хвост и в гриву, но и профессор Хаббард, он по зельям, проклятиям всяким. У него своя оранжерея, придется тебе и там подвизаться. Опять же герр Клински, герра Дю Ламос…

– Простите, – взволнованно перебила его Изольда, – вы сказали: герра?

Прежде она полагала, что среди преподавателей нет женщин.

– Она приезжая, с островов. Крайне эксцентричная особа, как и весь ее народ. Разговаривает с деревьями, слышит шепот земли… Учит стихийной магии. А еще соперничает с профессором Хаббардом по части разных снадобий. Они друг друга на дух не переносят.

– У нее тоже своя оранжерея?

– Нет. Она против искусственно выращенных растений. Обычно собирает их сама, но и сюда захаживает. Советую с ней дружить, а то раз – и место лаборантки освободилось! – посмеиваясь, то ли в шутку, то ли всерьез нагнал страху комендант. – Пара жизней на ее счету есть.

– Спасибо, учту.

На герру явно наговаривали. Если бы та действительно вспылила и кого-то отравила, давно бы болталась в петле. Подобные вещи прощали только крайне знатным особам.

– Ну, бывай!

Комендант наконец ушел. Проследив за ним из окошка: не встретится ли с кем, не попытается ли тайком вернуться, Изольда обошла свое новое жилище. Отопление здесь оказалось печное, как и во флигеле. Дрова – во дворе, в специальном сарае. Зато удобства в доме, скромные, как у служанок, но в ее единоличном распоряжении. Опять же крохотная, с трудом повернуться, кухонька. Как раз для Изольды – чаю себе заварить, сэндвичи сделать. На большие кулинарные подвиги ее не хватит, хотя девушка понимала, со временем придется учиться готовить, не вечно же при академии столоваться.

Чашки, миски и пара кастрюль хранились в том самом буфете в коридоре. Там же Изольда обнаружила старый потускневший кофейник.

Кровати в комнате не оказалось, ее заменял широкий диван с двумя валиками по бокам. Кожа потрескалась, но набивка оставалась плотной. Интересно, как он тут оказался, явно перекочевал из кабинета кого-то из руководителей академии. Помимо дивана имелся платяной шкаф и большой стол с тремя стульями. Его передвинули ближе к окну, чтобы удобнее было кроить. О роде занятий бывшей квартирантки также напоминало зеркало, не простое, в полный рост.

Стены обшили простенькими обоями. Они давно выцвели, покрылись ржавым узором из-за протекающей крыши. Интересно, ее уже починили, или Изольду ожидало незапланированное купание? Но в целом, в целом новое временное жилище (хотя нет ничего более постоянного, нежели временное) не шло ни в какое сравнение с прошлым.

Распахнув платяной шкаф, Изольда обнаружила «привет» от прошлой владелицы – ножницы и лоскуты ткани. Девушка рассеянно перебрала их, рассортировала по размеру. В основном – шерсть, но попадался грубый небеленый лен.

Взгляд Изольды сам собой упал на ноги. Иголку с ниткой она в руках держать умеет, смастерит себе новые чулки. Обходиться зимой одной парой не получится: ноги постоянно промокали. Да и единственные чулки быстро придут в негодность, вечно штопать не получится. Безусловно, больше подошла бы пряжа, но под юбками не видно, сойдет.

– Больно ты кому-то нужна! – усмехнулась Изольда. – Пугало огородное!

Там, в парке, смотрели на пленительную, разодетую Азу. Чего у подруги не отнять, так обаяния. Что ж, оно помогало ей выжить. Кто как умеет.

Однако где взять иголку? Изольда тщательно обыскала шкаф: вдруг племянница коменданта еще что-то забыла? Но увы, придется попросить у Азы.

Часы на Драконьей башне пришли в движение. Изольда прислушалась, считая удары: пять. Вместе с последним громко стукнула, закряхтела под напором нетерпеливого визитера входная дверь. На пороге возник… Темный господарь. Изольда попятилась, вжалась в боковину дивана. От страха она не могла вымолвить ни слова. Он… Он был совершенно черный, даже лицо покрыто толстым слоем сажи. Края длинного одеяния свисали лохмотьями и еще дымились, словно Господарь поднялся за ней прямо из преисподней.

– Ты! – Жилистый палец ткнул в грудь Изольды. – Идем со мной! Быстро!

Девушка замычала, отчаянно замотала головой. Пальцы в отчаянье цеплялись за обивку дивана.

Нет, не так скоро! И почему сразу в преисподнюю, почему хотя не в райские кущи?

– Ты немая?

Господарь достал из кармана носовой платок и вытер лицо. Оно оказалось самым обыкновенным, без уродливых отметин и следов оспин, которыми обычно щедро украшали его изображения.

– Понабирают тут всяких!

Он в сердцах взмахнул рукой. Под темной тканью мелькнул белый манжет рубашки. Изольда нахмурилась. Вряд ли Господарь стал бы носить под балахоном рубашку. Приглядевшись, она со стыдом поняла, что никакой это не балахон, а преподавательская мантия, пострадавшая в неравной схватке с огнем. Да и Господарь вовсе не Господарь, а человек из плоти и крови.

– Простите, вы напугали меня, герр!

Изольда с виноватой улыбкой склонила голову. Приседать не стала – вряд ли к ней пожаловал Лорд-ректор.

– И за кого же вы меня приняли, милочка? – ворчливо поинтересовался гость. – За призрака?

Девушка благоразумно промолчала: ответ бы ему не понравился.

– Итак, за мной!

Мужчина повернулся к ней спиной, шагнул к выходу. Он и мысли не допускал, что она ослушается. Однако Изольда не тронулась с места.

– Простите, герр, а вы кто?

Гость резко остановился, медленно повернулся к ней.

– Как, – в его глазах плескалось неподдельное удивление, – вы не знаете, кто я?

– Боюсь, что нет.

– Но вы-то хотя бы лаборантка?

– Со вчерашнего дня, если только герр Клаве не порвал мой контракт.

– Герр Клаве – сластолюбивый идиот!

Изольда сдержанно улыбнулась. Похоже, декан не пользовался любовью подчиненных – за неполную неделю в академии она не слышала о нем доброго слова.

– А вы – жуткая лентяйка, милочка! – продолжил распинать ее неизвестный. – И ничем его не лучше. Чем вы помыли колбу после серной кислоты?

– Водой, – упавшим голосом ответила девушка.

Внутренности скрутило, в животе заворочался невидимый ледяной комок.

Та колба действительно плохо пахла, но Изольда и подумать не могла… А если бы она мыла ее руками, пусть и в перчатках?.. Геральт перво-наперво велел делать все исключительно в защитных перчатках. Изольда налила в колбу воды, поболтала и вылила в раковину – воистину, лентяйка! Но она порядком устала, хотела скорее закончить.

– Водой! – передразнил ее мужчина. – Вы испортили мне реакцию, милочка. А еще – мою мантию. Спасибо, обошлось без ожогов. Впредь запомните: кислоту нейтрализуют только щелочью.

– Простите, герр, впредь я буду осторожна.

Наверняка и стоимость мантии придется возместить. Одни расходы, а ведь она пока не заработала ни одного су.

– Где герр Верстан вас вообще выкопал? – Гость обошел вокруг нее, осмотрел, брезгливо оттопырив нижнюю губу. – Вы продавали пирожки на набережной? И уж точно не слышали слова «химия», не говоря уже об «алхимии». Нет, милочка, извинениями вы не отделаетесь, вам придется убрать последствия своей лени. Так что вперед!

Изольда вздохнула и покорно последовала за неизвестным. Впрочем, немного остыв, он представился. Пострадавшим оказался тот самый профессор Хаббард. Он относился к тому типу людей, которых называли желчными. Астенически сложенный, порывистый, Хаббард вечно пребывал в движении, неважно чего: рук, ног или мыслей, а еще не ведал спокойствия, благости. Постоянно недовольный, он нашел бы пятна даже на солнце.

– Вот, полюбуйтесь!

Хаббард пинком ноги отворил дверь лаборатории и втолкнул туда обескураженную Изольду.

– Нет, вы смотрите, милочка, не отворачивайтесь! – шипел он ей в ухо, поворачивая, словно куклу, то направо, то налево. – Как прикажете завтра занятия проводить?

Лаборатория напоминала поле боя. Преподавательский стол опрокинут, грифельная доска слетела со стены. Повсюду осколки стекла, непонятные буро-зеленые пятна. Но самое страшное – треснул анатор, алхимическая печь.

– И это все из-за воды? – не в силах поверить, уточнила Изольда.

Хаббард лишь презрительно хмыкнул.

– Но как мне?.. – Она растерянно посмотрела на него. – Пол я вымою, осколки уберу, но печь…

– А это ваша забота, вы же лаборантка.

Хаббард отмахнулся от нее как от назойливой мухи. Изольда думала, он уйдет, но профессор устроился в дальней, ученической части лаборатории. Демонстративно сложил руки на груди и наблюдал за каждым ее вздохом.

Изольда сделала шаг, другой. Руки подрагивали от напряжения. На глаза навернулись слезы бессилия и обиды. Только все наладилось, и вот опять… За что так с ней Святые небеса?!

– Пошевеливайтесь, а то к утру не управитесь! – ворчал Хаббард.

И Изольда взялась за дело. Собрала и выбросила осколки. Подоткнув юбки, стараясь не замечать стоявшего рядом профессора, оттерла пятна, затем еще раз, чистой водой вымыла пол. Щеки горели, уши пылали: в высшем обществе считалось неприличным вилять перед мужчиной тем, что ниже спины, обнажать чулки. Но Хаббарда ее прелести не интересовали. Он педантично тыкал пальцем то туда, то сюда, свысока раздавал указания.

– Дохлая муха! – оценил Хаббард степень ее усердия.

Пусть, главное, что все чисто. Оставался анатор. Изольда тоскливо разглядывала его, не зная, как подступиться. Она ничего не смыслила в конструкции печей, тем более алхимических, еще хуже сделает.

– Давайте, давайте, милочка, за свои ошибки надо платить! – издевался Хаббард.

Он неуловимо напоминал ей отчима. Не внешностью – тот тоже получал садистское удовольствие от унижения других.

Изольда уже почти решилась произнести роковое: «Я заплачу», когда в дверном проеме показалась голова Азы. Она быстро оценила масштабы бедствия и бойко, будто за этим и пришла, выпалила:

– Ох, герр, еле вас нашла!

– А что такое? – повернулся к ней Хаббард.

Изольда же повременила давать заведомо невыполнимое обещание. Ей пришлось бы работать в долг многие месяцы, чтобы оплатить покупку нового анатора.

– Так искали вас. – Аза врала на ходу. – Герр… Герр Траубе спрашивал. Проблемы у него какие-то. Никак без вас не разобраться, уж окажите милость!

– Хорошо, сейчас приду, – неохотно кивнул Хаббард и пригрозил Изольде: – Смотри, проверю!

– Ну, что тут у тебя?

Дождавшись, пока шаги профессора стихнут, Аза скользнула в лабораторию, принюхалась:

– Будто у Темного господаря в приемной!

– Да я практически уже там, – вздохнула Изольда.

Сообща с Азой она подняла стол, повесила обратно скинутую взрывом доску. Оставался закопченный потолок, но тут надо бы лестницу…