Мама никогда не ожидала от меня многого, я привыкла. Это, конечно, раздражает, но мамино мнение обо мне уже не изменить. И, честно говоря, я не держу на нее зла. Мы просто не слишком близки. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать, и я решила остаться с папой, потому что он не такой строгий. У мамы вечно был список правил, которые непременно надо соблюдать. После того как мы стали жить отдельно, в наших отношениях появилась преграда, и избавиться от нее уже не удалось. Между нами словно возникло расстояние, которое так и не удалось сократить.

Не помогает делу и то, что мама считает меня идиоткой. Серьезно. По мнению мамы, все, у кого IQ ниже ста пятидесяти, не достойны ее внимания.

Ужинать мы с Джиджи отправляемся в бургерную в Гастингсе. Ждем заказ, болтаем о планах на лето.

– Ты точно не сможешь приехать на Тахо? – спрашивает она с нескрываемым разочарованием.

В августе семья Джиджи каждый год уезжает на озеро Тахо, но в этом году они пробудут там всего две недели, потому что в конце месяца у Джиджи свадьба. Совершенно излишняя, кстати, потому что в апреле они с Райдером уже тайком поженились в Вегасе. Однако ее родители – в основном отец, конечно, – уговорили Джиджи провести полноценную церемонию. Сыграли на чувстве вины, и она не смогла отказать.

– Я правда не смогу, – с сожалением откликаюсь я. – Надо работать.

В Гастингсе практически невозможно найти работу, особенно во время учебного года. Все, кому хочется устроиться в надежном месте, вынуждены мотаться в Бостон, а дорога туда занимает час. Для тех, у кого нет машины (как у меня), – еще больше. Когда мне удалось устроиться официанткой в городскую закусочную, я даже не раздумывала. Это необходимая жертва – летом я работаю в заведении «У Деллы» и планирую сохранить за собой место на осень. Кроме того, в июле и в августе я подрабатываю тренером в молодежном лагере для чирлидеров, так что прохлаждаться на берегу Тахо мне в любом случае некогда.

– У меня будет несколько свободных выходных и множество свободных вечеров на неделе, – говорю я Джиджи. – Так что я точно смогу приехать в Бостон повидаться с тобой и даже помогу со свадьбой. Приеду на примерки платья и все такое.

– О, не волнуйся. Всем заправляет моя тетя Саммер, – вздыхает она. – Так что ожидай как минимум по два письма в день на электронную почту.

Она и половины не знает. Бомбардировка письмами уже началась. Я планирую девичник Джиджи вместе со второй почетной подружкой невесты, Мией, бывшей соседкой Джиджи по комнате. И тетя Саммер уже ринулась в бой. Она настаивает, чтобы мы посвящали ее во все планы, даже если они не связаны непосредственно со свадебным торжеством. Эта женщина – вечный источник хаоса, настоящее торнадо, разве что в дизайнерских шмотках.

– Поверить не могу, что у меня не будет пары на твоей свадьбе, – вздыхаю я, спохватившись.

– Можешь пойти с Шейном.

Я так громко смеюсь, что на нас оборачивается парочка за соседним столом.

– Ясно. Никакого Шейна. – Джиджи, судя по всему, становится неловко. – Я бы предложила пригласить Перси, раз уж ты намерена сохранить с ним дружеские отношения, но, честно говоря, предпочту, если его не будет. И если ты откажешься от этой затеи с дружбой.

– Не волнуйся на этот счет. Я просто хотела быть вежливой, когда так сказала. – После недолгого колебания я добавляю: – А теперь жалею. Он мне уже написал, предложил встретиться.

– Надеюсь, ты сказала «нет».

– Я не ответила.

– Хорошо. И не отвечай.

Я невольно улыбаюсь.

– Он тебе и правда не нравился, да?

– Нет. Он тот еще козел, – признается она, и ведь не впервые.

Я встречалась с Перси шесть месяцев, и за это время мы с Джиджи неоднократно обсуждали, что она думает о моем теперь уже бывшем парне. Ее больше всего тревожила разница в возрасте, хотя, честно говоря, меня как раз это и подкупило, именно поэтому я так долго держалась за эти отношения, хотя уже после пары месяцев стало ясно, что мы несовместимы.

Перси двадцать шесть, и, хотя пять лет – в целом не такая большая разница, она здорово чувствуется, когда тебе чуть-чуть за двадцать. Многие знакомые мне парни, которым сейчас двадцать или двадцать один, кажутся совсем мальчишками по сравнению с теми, кому двадцать пять или двадцать шесть.

В Перси меня привлекла именно его зрелость. Не буду отрицать: встречаться с парнем постарше было волнительно. Он был уверен в себе, твердо придерживался своего мнения, своих целей. Он был милым и внимательным. Относился ко мне как к равноправному партнеру, а не как к расфуфыренной секс-игрушке, как многие парни, с которыми я имела неудовольствие встречаться. Он был настоящим джентльменом.

До поры до времени.

Потом я узнала его получше и сообразила, что он не такой уж уверенный. Перси оказался тонкокожим. Свое мнение у него определенно имеется, но он преподносит его в снисходительной манере. Кроме того, этот милый и внимательный мужчина имел привычку дуться, когда что-то шло не так, как он хотел.

– Помню, мы один раз собрались все вместе, и он так собственнически вел себя, – напоминает Джиджи и тут же морщится. – Ой, а еще он сказал, что любит тебя, во время секса. До чего неловко.

Не поспоришь. Перси бывал… напористым в выражении своих чувств. Впервые слово на букву «л» произвело эффект разорвавшейся бомбы – он умудрился произнести его, когда кончал. Я ничего не сказала в ответ, но глаза у него недовольно сверкнули, и я поняла, что вот это ему совершенно не понравилось. Я тогда в шутку добавила, что все эти «я люблю тебя», сказанные во время секса, нельзя принимать всерьез из-за эндорфинов. Так что несколько недель спустя он пригласил меня на ужин, настоял, чтобы мы ели десерт одной вилкой и повторил признание по-настоящему.

А я опять ничего не ответила.

Мне нужно время, чтобы привыкнуть к человеку. Только одному парню я сказала, что люблю его, и произошло это через шесть месяцев отношений. А вот когда мы с Перси подошли к этой отметке и я поняла, что не чувствую ничего глубже обычной симпатии («ну, он мне вроде нравится…»), стало понятно, что мы друг другу не пара.

А еще он однажды швырнул в стену бокал.

Такие дела.

Джиджи я об этом не рассказывала. Не хотела, чтобы она еще больше невзлюбила моего парня. Как-то раз Перси долго спорил по телефону со старшим братом, а потом кинул бокал вина в стену своей гостиной. Я сидела на диване в этой самой гостиной – совершенно пораженная – и наблюдала, как сверкнули осколки стекла, как красные, будто кровь, капли вина впитались в ковер.

Врать не буду – это здорово меня отвратило от него. Знаю, некоторым нужно как-то выпускать свою злость. Я слышала, есть специальные «комнаты ярости»: люди платят деньги, приходят туда, чтобы расколотить бейсбольной битой старенький телевизор и несколько ваз. У меня самой характер не сахар, но я ни разу ничего не сломала и не разбила от злости. Было ужасно неприятно, когда Перси полностью лишился хладнокровия из-за какой-то глупости – потому что его брат решил не приезжать на День благодарения. Три дня спустя я с ним порвала.

Должно быть, у моего бывшего горят уши, потому что именно в этот момент он пишет мне снова. Ого, целых два сообщения подряд.

Знаю, надо ответить, но я не знаю, как вести себя с ним. Всякий раз, когда я хоть чуть-чуть ему уступаю, он пытается снова завоевать меня.

– Блин, он явно очень хочет зайти сегодня вечером, – говорю я, поглядывая на телефон.

– Пусть идет на хрен.

Я, усмехаясь, доедаю бургер. После ужина мы медленно бредем по Мейн-стрит, заглядываем в магазины – поглазеть на всякие мелочи ручной работы и на эксклюзивную одежду, а потом Джиджи отвозит меня домой. Ей сегодня еще возвращаться в Бостон – она пока живет с родителями, а в сентябре они с Райдером переедут на новое место жительства.

– Жаль, что ты этим летом не в общежитии. Тогда тебе бы не пришлось тратить больше часа, чтобы со мной повидаться, – дуюсь я.

– Честно говоря, в следующие пару месяцев меня вообще почти не будет в этих краях. Надо планировать всякую ерунду к свадьбе. На следующей неделе у нас Аризона, так что Райдер ужасно нервничает. Потом Тахо с семьей, Италия с мужем и собственно свадьба.

Я присвистываю.

– Ничего себе. У нас тут кругосветный путешественник, оказывается. И прекрати делать все задом наперед, а? Тайная свадьба, медовый месяц в Италии, а только потом настоящая свадьба? Кто тебя учил, как надо жить?

Она фыркает.

Я ничего не говорю о поездке в Аризону, потому что тема деликатная. Они поедут на слушание о досрочном освобождении отца Райдера. Трагичная история, честно говоря. Когда Райдер был совсем маленьким, его отец убил его мать. Отсидел всего пятнадцать лет и подал прошение об условно-досрочном, хотя сторона обвинения считает, что ему не выпутаться. Тем не менее для новоявленного мужа Джиджи все происходящее – большой стресс. Оно и понятно.

Джиджи сбрасывает скорость у огромного белого знака с надписью «МЕДОУ-ХИЛЛ», а потом заезжает на парковку у здания «Сикомор».

– Увидимся на выходных?

Мы с ней планировали снова поужинать.

– Непременно. И если сможешь раньше сбежать от родных, дай мне знать. Приходи, поплаваем. Возможно, тебе придется посмотреть нашу репетицию – смотря какой день будет, но мы с Кэндзи занимаемся где-то по часу.

– Я дам знать, если что. Люблю тебя.

– И я тебя.

Я обнимаю ее одной рукой и выскальзываю из машины, закинув на плечо сумочку. Джиджи уезжает, а на ее место тут же встает другой автомобиль. Я от природы любопытна (и порой суюсь не в свое дело, да), так что я оглядываюсь, чтобы посмотреть, кто же приехал. Задняя дверь открывается, и я вижу до боли знакомое лицо.

Я подозрительно щурюсь. Это Кристал Холлер, одна из моих чирлидерш.

Да ладно.

Гребаный наглец. Зачем?! Мы же только что об этом говорили.

– Привет, Диана. – Кристал, неловко улыбаясь, подходит ближе.

Мы не особо близки. Будучи капитаном команды, я стараюсь пообщаться со всеми, кто в ней состоит, найти с ними общий язык, но не могу же я стать лучшим другом нескольким десяткам людей с самыми разными характерами. Мы с Кристал никогда не ладили. Она, честно говоря, довольно заносчивая. Этим летом мы обе подрабатываем в лагере для чирлидеров, и она неоднократно будто вскользь упоминала, что на самом деле деньги ей не нужны, но приятно получить «на карманные расходы».

А вот для меня эта сумма – совсем не на «карманные расходы». Я с нее ипотеку плачу.

Мы подходим к главному входу в «Сикомор» и останавливаемся у дверей.

– Я и забыла, что ты здесь живешь, – говорит Кристал. – Я приехала увидеться с…

– Да, знаю. С Линдли.

Это несколько выбивает ее из колеи.

– Как ты узнала?

– Он мой сосед. Я все гадала, когда же начнется бесконечный парад девиц. Это был просто вопрос времени.

Она в ответ хмурится.

– Прости, – добавляю я на всякий случай. – Я не это хотела сказать. – Помедлив, я исправляюсь: – А вообще-то как раз это я и хотела сказать. Ты знаешь, что он бабник, да?

Она закатывает глаза.

– Да, Ди. Я прекрасно знаю, что он бабник.

Я несколько расслабляюсь. Раз она сокращает мое имя, значит, не так уж сильно сердится насчет моей фразы про парад девиц.

– Что ж, хорошо. Только, знаешь, умерь ожидания. Одри из-за этого парня лодыжку растянула.

– Это несправедливо. Это же не он ей растяжение обеспечил.

– Нет, – неохотно признаю я. – Сам он ей ногу, может, и не растянул, но она упала, потому что отвлеклась. Все гадала, позвонит он ей или нет. Спойлер – он не позвонил, – я сжимаю губы. – Хотя нет, он позвонил и сказал, что больше ей звонить не будет, – я одариваю Кристал строгим взглядом. – Это очень опасный человек.

Кажется, это ее позабавило.

– Все нормально. Не волнуйся за меня. Я большая девочка.

– Я тебя предупреждала. – Я прикладываю ключ для домофона и открываю дверь. Кристал плетется вслед за мной по ярко освещенному лобби.

– Добрый вечер, Диана.

Ричард, охранник, работающий в ночную смену, встречает меня неизменной улыбкой. Ему за пятьдесят, а у его бледной кожи вечно красноватый оттенок, потому что он постоянно обгорает на солнце.

– Привет, Ричард. – Я подхожу к стойке. – Это Кристал. Она пришла к Шейну Линдли. «Ред-Берч», квартира 2Б.