Сергей Измайлов: Правильный лекарь 9

Правильный лекарь 9

Глава 1

Верхнюю одежду мы сдали в гардероб для медперсонала, облачились в белые халаты и вереницей потянулись в сторону главного зала заседаний, сливаясь по пути с потоком таких же белых халатов сотрудников больницы. Может у страха глаза велики, но мне показалось, что их сегодня больше, чем я видел когда-либо. Впрочем, страха у меня не было, я был уверен в успехе предстоящего мероприятия.

Ну разве что некоторые сомнения появились у меня за последние несколько минут. Не ожидал от Бориса Петровича такой безответственности, очень надеюсь, что его не выберут сегодня в качестве испытуемого, ну или хотя бы он пойдёт далеко не первым. Не пойму, он так расстроился из-за того, что я ему навязываю руководство онкоцентром? Очень странно. Человек бывалый, за плечами море опыта. Может у него давно такая проблема, а я просто не замечал? Теперь уже ответы на все эти вопросы будем искать позже.

Мы вошли в зал и расселись на первом ряду, который был немного отделён от всех остальных, стоял ближе к президиуму. Я обернулся назад, зал был практически полон, свободных мест я не видел, хотя и в проходах никто не стоял. Гомон начал стихать, когда в зал вошли члены коллегии в своих сверкающих в свете мощных ламп мантиях. Лица у всех были максимально серьёзные, словно шли судить маньяка за серию жестоких убийств.

– Итак, господа, – громко сказал Обухов, постучав для убедительности по столу. В зале стало тихо. – Сегодняшнее открытое заседание коллегии по вопросу проверки навыков будущих онкологов нового онкоцентра прошу считать открытым. Анатолий Венедиктович, вы хотели сами выбрать первого кандидата на испытание, прошу приступить.

Я старательно изображал лёгкий мандраж и сомнения. На мой взгляд вполне убедительно, даже Обухов смерил меня удивлённым взглядом. Гааз тоже сначала бросил взгляд в мою сторону, довольно улыбнулся и, спустившись с возвышения президиума неспешно двинулся вдоль первого ряда, внимательно вглядываясь в лица сидящих. Меня он взглядом больше не удостоил, словно меня здесь и нет в помине. Подумаешь, не очень-то и хотелось.

Гааз прошёл до конца ряда, так никого и не выбрав и не торопясь пошёл в обратную сторону. За это время санитары ввезли каталку с пациентом и к нему подошёл мастер души, готовый погрузить пациента в глубокий операционный сон.

– Анатолий Венедиктович, – подал голос главный лекарь. – Не задерживайте пожалуйста начало испытания, нашим коллегам надо работать.

– Сию минуту, ваша светлость, – произнёс Гааз и ехидно улыбнулся, глядя на бледного и вспотевшего Бориса Петровича. – Я уже определился. Прошу вас пройти испытание первым.

Теперь пришла моя очередь напрячься. Я до последнего надеялся, что выбор падёт на кого-то из молодых, но этот гад заметил слабое звено. Борис Петрович со вздохом поднялся со своего места и направился к пациенту. Я держал пальцы крестиком уже не только на руках. Да, я знаю, что он более сильный маг, чем я, но сейчас его состояние оставляло желать лучшего.

Обухов заметил, что первый испытуемый выглядел не лучшим образом, но препятствовать началу экзамена не стал. Скорее всего он даже предположить не мог истинных причин неважного самочувствия пожилого опытного лекаря.

Борис Петрович подошёл к пациенту и начал сканировать. Всем понятно, что у больного новообразование, но его ведь сначала надо ещё и найти. Судя по тому, где остановилась рука, опухоль находилась в правом лёгком. Очень надеюсь, что там не дуля в пятнадцать сантиметров в диаметре, но этого я не проверял, возможно зря, но теперь уже поздно. Впрочем, если образование слишком большое, это будет видно при последующем сканировании, если мой ученик не справится.

Шла минута за минутой, зал затих в ожидании, Борис Петрович держал ладонь на правой половине грудной клетки пациента, закрыл глаза и замер. Капли пота с его лба начали падать на его халат и на простыню, которой был накрыт пациент. Кажется, он стал ещё бледнее, губы посерели. Я уже привстал со своего места с намерением остановить эту процедуру, но увидел останавливающий жест Гааза и Обухова. Если на первого мне сейчас было наплевать, то ослушаться Степана Митрофановича мне не хотелось.

Я уселся на своё место, внимательно наблюдая за состоянием своего заместителя. Выглядел он плохо, но это всё словно замерло, падать в обморок он не собирался, чего видимо ждал Гааз, чем дальше, тем шире улыбаясь. Борис Петрович собрал брови в кучу, склонил голову, капельки пота упали на простыню с кончика носа, напряжение на лице нарастало, потом морщины резко разгладились, и он открыл глаза.

Убрав руку с пациента, старик пошатнулся, но устоял, потом сделал неуверенный шаг назад.

– Ваше сиятельство позволит мне первому проверить, насколько испытуемый справился со своим заданием? – спросил Гааз у главного лекаря.

– Приступайте, – спокойно ответил тот. – А вы, испытуемый, можете вернуться на своё место.

Мне показалось, что это прозвучало немного грустно. Борис Петрович неуверенной походкой направился к своему креслу. На его измученное лицо было жалко смотреть. Скорее всего что-то пошло не так. Я уже мысленно начал прощаться с сочным куском лежавших на счетах накоплений. Старик бросил на меня взгляд и мысли замерли в моей голове в нерешительности. Его взгляд был твёрдым и уверенным, уголки губ едва заметно приподняты. Не может быть! Да он всё это время играл! Но амбрэ-то было вполне реальным!

Я быстро перевёл взгляд на Гааза и смог наблюдать, как довольное выражение медленно сползает с его лица, сменяясь бледностью и испариной.

– И каков ваш вердикт, Анатолий Венедиктович? – не выдержал Обухов, созерцая весь этот немой театр. – Испытуемый справился в полной мере?

Гааз медленно повернулся в сторону главного лекаря, в глазах тоска всего народа, который сорок лет бродил по пустыне по пути домой.

– Да, ваше сиятельство, – наконец-то пролепетал забывший где-то свой гордый и важный вид Гааз. – Он справился полностью. Даже метастазы из средостенья убрал.

Зал вскипел, везде слышались споры и крики, кто кому сколько должен. Я так и думал, что из этого пари сделают тотализатор, теперь пришло время расплаты. Я резко обернулся назад, чтобы увидеть знакомое лицо. Дмитрий Евгеньевич улыбался от уха до уха. Встретившись со мной взглядом, он, стараясь сделать это не особо заметно, приподнял вверх правый кулак. Значит поставил на меня, молодец, скорее всего таких не особо много, значит он хорошо получит со своей ставки.

Гааз самоотстранился от ведения испытаний, не спеша и понуро вернулся на своё место. Обухов проводил его взглядом и поручил продолжить экзамен другому лекарю из коллегии.

– Так, все успокоились! – громогласно заявил Степан Митрофанович, но не тут-то было, зал шумел и спорил. – Тихо я сказал!

В этот раз его услышали даже на галёрке, теперь сработало. Дальше моих подопечных вызывали по очереди, я расслабленно расплылся на кресле, стараясь при этом выглядеть достаточно прилично, чтобы не было странных вопросов. Зная результат, а ещё осознав, что пари за мной, я за продолжением экзамена наблюдал в полглаза. В дальнейших результатах я ни капельки не сомневался. Санитары ввозили пациентов одного за другим, экзаменатор проверял новообразование до и после вмешательства испытуемого, потом объявлял успешное завершение процедуры и так ещё четырнадцать раз.

Я уже начал посматривать на часы. Уже половина десятого, через полчаса торжественное открытие онкоцентра, а мы ещё здесь. Я встретился взглядом с Обуховым, тот подмигнул мне и едва заметно улыбнулся. Ну раз он по этому поводу не переживает, значит и я не буду. Я точно знаю, что остальной персонал центра на своих местах и к празднику всё готово. Получится, как и сказал Степан Митрофанович, с корабля на бал. Жаль только не успею подойти к только что поверженному Гаазу, чтобы обсудить его немалый долг и сосудистую патологию. Значит подойду к нему завтра, один день сейчас погоды не сделает.

В лимузин мы садились без двадцати десять, и он сразу резко тронулся в сторону Рубинштейна. Давно не чувствовал себя так хорошо. На душе не было даже малейшего волнения по поводу торжественной части, я точно знаю, что всё будет хорошо, а мои банковские счета скоро хорошо пополнятся. Чёрт, я в спешке и волнениях забыл дать реквизиты, но может тут этого и не надо? Оставлю этот вопрос на завтра, как и сосуды.

Средний и младший медперсонал уже стоял на улице с шариками, хлебом и солью и с натянутой лентой. Рядом я увидел делегацию из министерства здравоохранения, в которой были и знакомые лица. По другую сторону от входа высадился десант в виде коллегии лекарей, все ждали нас. Интересный поворот, но логичный.

Я, Борис Петрович и остальные лекари клиники остановились перед натянутой лентой, как друзья жениха на выкупе невесты, грянул духовой оркестр, потом резко стих. Сначала торжественную речь взял на себя Обухов, потом градоначальник, завершал напутствия на трудовые подвиги человек из министерства. Тот самый, который вступился за меня перед Захарьиным. Его пламенная речь ознаменовалась в том числе пожеланиями дальнейшего роста и успехов лично мне, что заставило на какое-то время потерять дар речи. Я уже был настолько расслаблен, что не ожидал, что следующую речь буду произносить именно я. Так, соберись, Саня. Соберись и вперёд.

– Дамы и господа, – начал я, прокашлявшись и обводя взглядом всех присутствующих. На улице собралось немало зевак, которые обступали остальных участников плотным широким кольцом. – Данное учреждение – плод не только моих усилий, а и лекарей клиники, моих коллег, которые участвовали в обучении, коллегии лекарей Санкт-Петербурга во главе с Обуховым Степаном Митрофановичем и Министерства здравоохранения, которое благоволит моим начинаниям и поддерживает в сложных ситуациях. Я всех вас искренне благодарю за участие и так же поздравляю с открытием совершенно нового, прорывного учреждения в Санкт-Петербурге! Теперь работа с онкобольными выйдет на совершенно другой уровень, ведь профессионалы, которые будут заниматься только этими вопросами всё своё рабочее время, будут делать это быстрее и качественнее, благодаря большому опыту, натренированной руке и технике тонких магических потоков! Ура, господа!

Сам не помню, как в моей руке оказался фужер с шампанским, но, когда “ура” повторили троекратно по всем правилам, раздался дружный звон бокалов, а потом и звонкий “чик” ножницами по ленте, перегораживавшей проход в здание. Дальнейшие локальные поздравления друг друга и всех вокруг, как и сам банкет в честь открытия, я описывать не буду. Но, стоит отметить отменную игру духового оркестра, который вступал и затихал всегда точно, как надо.

Был в этой суете и круговерти и мой должник по фамилии Гааз, но на меня он внимания не обращал, да и я на него сегодня не собирался, всё будет завтра. Надо нимб поправить что ли, всё время сползает. Покрутив головой, я увидел обоих своих секретарей, стоявших у дальней стены в стороне от основной толпы. Они спокойно наблюдали и улыбались, довольные результатами своего труда. Что-то слишком близко они друг к другу стоят. Я бы даже сказал “плечом к плечу”. А почему бы и да?

Я улыбнулся и опрокинул в себя остатки содержимого фужера. Придётся теперь и сегодня машину оставить на парковке. Так, а на какой парковке я её оставил? Ах да, недалеко от “Больницы всех скорбящих радости”. Завтра надо выйти из дома пораньше, чтобы забрать микроавтобус и не опоздать на работу.

– Поздравляю, Александр Петрович, – сказал вынырнувший из толпы Борис Петрович. Выглядел он очень даже неплохо, причём в фужере у него явно был сок, а не игристое.

– Вы меня сегодня здорово напугали, – улыбнулся я ему.