Хорошая примета (страница 12)
Судья дал свисток. Мяч покатился к центру, Вадим сразу кинулся к нему, не обращая внимания на соперника, который остался стоять на месте. Тихомир вскинул руку перед собой и просто выбил клюшку из руки нашего нападающего, когда она оказалась перед его лицом. Из-за рывка Вадик не успел затормозить, чтобы быстро подобрать снаряд, и оставил Белогора одного между двух черно-белых, которые немедленно ринулись к лунке, молниеносно передавая друг другу мяч.
Три-два.
Ольга схватилась за голову. Я прикрыла глаза и потонула в радостных криках болельщиков, ощущая себя одновременно и победителем, и проигравшим.
Вадим брел к базе, попинывая снег, и хмурился, но убитым горем не выглядел, в отличие от своей главной болельщицы. Волны бы ему точно не помешали… Слишком опрометчивый – если к этому привыкнуть, можно целую комбинацию пресекать одним точным ударом.
«Я хоть раз ошибся?»
– Построились! – крикнул Белогор.
Парни из нашей команды начали выстраиваться у лавки лицом к нам. Выиграть хотелось всем, на их лицах явно читалось разочарование, но это не мешало им подначивать Вадика или пихать друг друга локтями. Обидно, однако, может, оно и к лучшему: нужно ошибаться на тренировках, чтобы на чемпионате быть готовыми ко всему.
Белогор встал в начало строя и улыбнулся.
– Благодарим болельщиков за поддержку! – крикнул он.
«Лучи» синхронно поклонились и замерли.
Никто из нас подобного жеста не ожидал, поэтому если бы Есения не спохватилась и не начала хлопать, мы бы так и стояли столбами.
От желания сейчас же сесть за вышивку пальцы на руках защипало. Все сегодня постарались на славу. Два года «Лучи» занимают третье место, и пора бы нам сворачивать с «бронзовой» дорожки.
Наши собирали инвентарь, Степаныч пошел пожимать руки тренерам «Молотов», а черно-белые всей толпой выстроились у правой трибуны благодарить болельщиков таким же поклоном.
Традиция, значит.
– Борис? – позвала я, когда «Лучи» потянулись в раздевалку. – Ты там нигде мои кеды не видишь, случайно?
– Сейчас посмотрю!
Степаныч махнул нам спускаться к проходам в раздевалку. Девчонки от радости, что не придется тащиться через заполненные коридоры, мгновенно воспряли духом.
– Мила? Идем? – дернула меня Ольга.
Я свесилась с перил. Борислав разговаривал с каким-то парнем из команды тренеров и, посмеиваясь, указывал в мою сторону.
– Погоди. Не пойду же я босиком.
– А, блин. Я забыла уже.
– Минуту! – крикнул нам парень и скрылся в проходе в раздевалку.
Он их аж внутрь уволок?!
– Еще небось на цепь куда-нибудь прицепил, чтоб наверняка, – сказала Ольга.
Тренер вернулся с парой кед в руках и передал их Борису. «Молоты» уже «отблагодарили» левую трибуну и собирались в центре аккурат перед нами. Я схватила обувь и уселась переобуваться. Надо бы побыстрее свалить отсюда, пока передача валенок не обросла еще мириадой сокровенных смыслов. Хотел выиграть? Выиграл, я болела как могла, а теперь меня должна заботить только одна команда. Самых старательных, самых лучистых и самых что ни на есть своих. После поклона нашей команды совесть яростно ревела. Бесстыжая курица со счастливой сиренью!
Я влезла в кеды. Он их на батарею там, что ли, пристроил? Теплые!
Чтоб я еще раз без леденцов из дома вышла! Можно было в валенок закинуть…
– Мила, – ткнула в меня пальцем Ольга.
– Все, бежим.
Я схватила валенки и поднялась.
«Молоты» выстроились напротив цепочкой, закинули руки друг другу на плечи, и только Тихомир стоял чуть впереди.
Наши взгляды встретились, он улыбнулся и согнулся в поклоне почти до земли. Я вздрогнула и бегло оглянулась.
– Спокойно, – шепнула княжна. – Он ждал, когда ты встанешь, значит, это персональный. От «одной пятой». Давай, не тупи!
– А что делать?.. – пробормотала я.
– Откуда я знаю. Хлопни хоть! Ты ж болела…
Хвала Богам, наши уже скрылись в раздевалке, и никто не видит, как я тут в воздухе переобуваюсь в черно-белое!
Я сложила ладони в неуклюжей пародии на хлопок, который растворился в аплодисментах за спиной. Хотелось заорать на всю трибуну, что это только мое, и плевать было даже на проклятия.
Тихомир выпрямился. Я отвернулась и схватилась за капюшон.
– Мать вашего черта с два, я тоже так хочу, – прошептала княжна.
– Уходим!
Я подобрала сарафан и побежала к лестнице. Перемахнув разом через все ступени, приземлилась на снег и круто поскользнулась. Вышвырну все кеды из дома! Валенки я прислонила к лавке и, не оборачиваясь, кинулась к приоткрытой в раздевалки двери.
– Ты попрощаться не хочешь?! – крикнула мне в спину княжна.
– Нет!
Глава 7
Желтый свет фонарей потонул в сверкающем мраке, и редкие снежинки кружились маленькими звездочками. Вечер для начала декабря стоял на удивление теплый, и мне нестерпимо хотелось зарыться в сугроб. Я расстегнула воротник и скинула капюшон.
Того и гляди пар из ушей повалит – не голова, а кипящий самовар…
Весь день после матча княжна компостировала мне мозги, от чего отвлеклась только на десять минут, которые крутилась вокруг Вадима с мерной лентой. Вот не вякни она: «а если бы!», я бы, может, и не думала об этом, а теперь как не думать, когда оно звенит в каждой извилине!
Тогда побег виделся мне единственным шансом на спасение, дышать и так трудно было, а сейчас откуда-то стали появляться здравые мысли. Если бы я не струсила, мы бы, может, обменялись номерами. Почему нет? В главный корпус студентам Сорочинки смартфоны приносить запрещено, но в общежитиях наверняка даже интернет есть.
Одни «если бы» в уме, и все, как назло, складываются в куда лучшую картину, чем эта!
Я зашла в подъезд и лениво стряхнула с валенок снег. Собиралась устроить маме разбор полетов, чтоб раз и навсегда отпала затея лепить из меня царевну, а теперь и слова грубого сказать язык не повернется. Только благодаря валенкам и сарафану этот день отличался от тысячи других. Окончание матча до сих пор стояло в глазах с подписью «…и жили они долго и счастливо». Как в сказке, которая по моей глупости закончилась, едва начавшись!
Замок щелкнул, я зашла в коридор и сразу столкнулась с отцом, который, видимо, решил пересобрать этажерку в прихожей.
– О! Явилась, – приветствовал он меня, наскоро запихивая весь хлам обратно на верхнюю полку. – Мы тебя уже потеряли.
– Еще и девяти нет, – сказала я, скидывая валенки. – Ты чего делаешь?
Отец тяжело вздохнул и постучал себя по голове:
– Не могу ключи найти. Дедушка тоже не видел, уже три куска пирога скормили, молчит как партизан.
– Найдутся. Может, в мастерской?
Я сняла пуховик, отец бегло меня осмотрел и нахмурился:
– Иди туда, ждут тебя. Я даже участвовать не хочу, сами с ней разбирайтесь.
– Чего? – испуганно вытаращилась я. – Опять сваха пришла?
– Она и не уходила! – посмеялся отец и пошел рыться в кухонных шкафах. В прошлый раз второпях ключи с перечницей перепутал, теперь опять весь дом придется переворачивать.
Я опасливо прошла в зал и замерла на пороге, перебирая в голове памятные даты, чтобы найти причину столь внезапного сбора семьи.
Мама сидела в своем рабочем кресле и всеми силами делала непричастный вид. Треня удобно разлегся в кресле, Дан и Олег расположились на диване. Давненько мы не собирались, я уж и завидки свои забыла. Старшие братья были очень похожи на отца и совсем не похожи на мать. Олег живот со своей «сладкой жизнью» все же отъел, но худа ему это не делало, как и шкура медвежья вместо волос, а природная стройность не сильно портила Дана. Высокие, голубоглазые и нос горбатый, не то что мы с Треней. Две мамкины картошки…
– Ну очуметь можно, – шепнул Дан, глядя на меня.
– А я говорил, – кивнул Треня.
Олег встал с дивана, подошел ко мне и положил руки на плечи:
– Все нормально?
– Ну да, а что случилось?.. – уставилась я на брата.
– Она уже и привыкнуть успела! – прикрикнул Дан. – Ты давно на смотринах была, мама? Неужели сейчас кто-то такой разряженный ходит?!
– Еще и в сирени вся, – строго сказал Олег и обернулся на мать. – Ты куда спешишь? Ей и двадцати еще нет!
– Да что такого, – спокойно отвечала наша сваха на претензии. – Красивый сарафан. Считай, семейная реликвия, бабка наша в нем замуж выходила. Мы вот с отцом когда познакомились, я в нем была. Скажи им, Василий!
Мама обернулась на мужа, который уже шебуршился по ящикам трюмо.
– Да-да, в нем и была, я аж молодость вспомнил, – подтвердил он.
– Замечательно, – сказал Дан. – Значит, мы для Милы ищем жениха «шестьдесят плюс». Я правильно понял?
Олег принюхался. Его нос тут же потемнел и растерял все человеческие очертания. Пушистые уши оттопырились:
– Я не пойму, – тихо сказал он. – Тут не только сирень. Он в анютиных глазках вымочен, что ли?
Дан хлопнул себя по лбу:
– Ей же не тридцать лет, ты на кой ее ворожишь?! А вдруг какой-нибудь придурок попадется, а? Мы что потом делать будем?
– На случай «придурков» у нее есть вы, – хмыкнула мама. – Отворожите.
Я застыла на проходе. Неужели они тут все собрались, чтобы защищать меня? Втроем на мать напали, и этот балалаечник туда же!
– Да ладно вам, – сказала я. – Мама же как лучше хочет. Замуж так-то пора…
– Куда тебе там пора? – нахмурился Олег, приходя в форму. – Ты ее не слушай, Милослава, ты еще молодая, тебе оно не надо. Как сложится, так и сложится. Что я, зря работаю, что ли?! Уж вытянем как-нибудь.
Мама нахмурилась:
– Я как будто стараюсь, потому что нам ее кормить нечем! Что за глупости?! Двадцать лет через год, а всего одна сваха заявилась, и та не пойми что и от кого! Вы мне тут не рассказывайте, прогрессивные нашлись. Белояре сколько лет было, а, Олег? То-то я припоминаю, как ты в свои пятнадцать тут готовый свататься носился. А ты че смотришь? Сколько лет было Каролине, когда мы свадьбу играли? Месяц, как восемнадцать? А сейчас, видите ли, мода пошла на «попозжа»! Я с этим каждый день дело имею, мужик до гроба жених, а цветение – оно не вечно. И неча тут!
Олег сел обратно на диван, положил локти на колени и сцепил руки в замок. Сейчас будет скандал.
Когда Треня обещался помочь, я и подумать не могла, что он тяжелую артиллерию привлечет. В итоге еще и потребует за это забрать его очередь на генеральную уборку! Ведь Олега переубедить очень сложно, а он отчего-то решил чуть ли не жить меня к себе забрать, пока мы тут не «наворотили делов».
И с чего они, интересно, взяли, что мне замуж рано?! Половина одноклассниц еще в школе если не свадьбу, то помолвку играли. Даже отец не вякает, а этим откуда надобность взялась? Понятно, что они переживают, но сами-то молодух выбирали, а когда мама им говорила, что рано еще, истерики устраивали.