– А что на вас за обувь? – указала я на его ноги, которые отсюда было не рассмотреть.

– Бутсы, – задрал он ногу, демонстрируя кроссовки с деревянными шипами.

Староста подошла ближе.

– Раз мы тебя все равно отвлекли, хоть правила нам объясни, – сказала она. – Мы же за этим здесь. Пора бы вникать в суть нашей «секретной курсовой».

– Смотрите сюда, – махнул рукой Белогор, привлекая внимание других одногруппниц. – Это поле для клюшкования, – он указал за спину. – От хоккейного отличается льдом, которого тут нет. Только примятый снег. Поле разделено на две зоны, нашу и… и не нашу. После первого периода мы меняемся. Цель игры – закатить мяч в лунку. Лунки расположены по бокам, – развел он руки. – Сегодня играем классику, до трех голов в каждом периоде.

– А сколько периодов?

– В тренировочных и отборочных по три, в полуфиналах и финалах чемпионата третий только в случае ничьей.

По стадиону прокатилась волна аплодисментов.

Я проследила за взглядами команды и выгнулась в проход, где буквально в паре метров от нас стали появляться игроки в черно-белой форме. Они спускались к соседней лавке у кромки поля и доброжелательно махали клюшками в разные стороны.

Белогор расплылся в улыбке и зашагал к соперникам, которых наша команда встречала как старых друзей. Вероятно, так оно и было, ведь вряд ли спортивный этикет требует приветственных объятий.

– Ну звезды, – присвистнула Ольга.

– «Молоты», – поправила ее Есения.

– Да хоть «молодцы»! Какая к черту разница, если все богатыри как на подбор, – сказала Вецена. – Но наши мне все равно больше нравятся, че эти лысые какие-то?..

Все парни у «Молотов» были обриты практически наголо. Местные правила прически так-то не запрещают, может, традиция?

– Обновляются, наверное, перед началом сезона, – произнесла Ольга. – Я слышала о таком. Скорее всего, пока чемпионат не закончится, черт им больше не помощник.

– Вполне возможно.

– И как им не холодно.

Уж не знаю кому как, а мне до зубного скрежета захотелось раздеться. Лоб взмок, щеки снова вспыхнули, и едва затихший мандраж разгорался с новой силой. Седьмой, второй, третий, четвертый…

Белогор указал на нас какому-то парню с капитанской повязкой и звонко рассмеялся.

– С такой группой поддержки мы не проиграем! – крикнул он.

Капитан «Молотов» демонстративно покрутил головой.

– Думаю, ты кое-что упустил, – намекнул он на толпу в их поддержку.

– Дело ж не в количестве, Данияр, – заметил Вадим, – а в качестве!

Белогор снова замахнулся клюкой на болтливого товарища. Капитан «Молотов» закатил глаза и усмехнулся, после чего приветственно нам помахал.

– Кажется, меня только что приворожили, – сказала княжна, поправляя воротник шубки.

– И меня.

– Мне тоже так кажется.

– И как делить будем?

Девчонки захихикали.

Ну конечно, капитан «Молотов» – высоченный брюнет, широкоплечий, с точеным лицом и обаятельной белозубой улыбкой. Да на него только посмотри косо – тут же наверняка орава влюбленных ведьм проклянет, и пискнуть не успеешь.

Вообще все тут богатыри как на подбор. Из всей толпы выделялся только Вадим. Он один был смуглым и ростом едва выше княжны, тогда как остальные парни на первый взгляд будто тянулись к третьему метру, за редким двухметровым исключением.

В нашей команде было двенадцать человек, пятеро из них готовились к игре, остальные же кутались в куртки и устраивались поудобнее. У «Молотов» скамейка запасных была в три раза многочисленнее, но, к сожалению, на куртках не указывались номера, а я кроме цифры «пять» и желтых глаз ничего не помню!

– Мы этим шахматным доскам не проиграем!

– Это мы еще посмотрим! – ответили Вадиму со скамейки соперников.

Чернобровый приложил к глазам ладонь козырьком и сощурился:

– Так вы у ведуньи своей спросите, она подтвердит! Что-то я ее, кстати, не вижу… Приболела?

Данияр хлопнул себя по лбу и посмотрел на краснеющего от ярости Белогора:

– Ничего личного, брат, но седьмой под юбки отправится первым.

– Не возражаю, – кивнул Белогор.

У скамейки соперников послышалось оживление.

– Помяни черта! – взвыл Вадим. – Видите? Я же сказал, даже валенки припасла, готовится отдыхать.

Да вот же он…

Я блуждала взглядом от нашей скамейки до сопернической, чтобы пялиться не так явно и не выдать волнения, которое взялось не пойми откуда!

Из-за стрижки казалось, будто голова пятого посыпана пеплом, ведь клюшкарь был практически седой. Как-то сейчас он кажется больше, чем до этого. Может, из-за шипов и экипировки?..

Мы сидели выше лавок на пару метров, и на игроков приходилось смотреть сквозь прутья ограждения, которым я была несказанно рада, – отличная маскировка.

И зачем ему валенки? Наши оставили все, кроме курток, в раздевалке, да и у «Молотов» в валенках никто не сидел. Мерзлявый?

Парень поставил обувь у скамейки, подошел к нашим и протянул руку Белогору.

– Вадим первый ложится? – уточнил он вместо приветствия.

– Да, мы уже договорились.

– Идите вы нафиг! Нашли кого сливать. Вам без меня не победить!

– Тихомир, – обратился к парню его капитан, – есть хорошие новости?

Тихомир, значит. Отличное имя, и трактовка не нужна, все налицо. Спокойный и благостный, как идол на капище, хотя явно имеет черноту за душой, не зря глаза блестят, как два светоотражателя. Это его Вадим «ведуньей» назвал? На мой взгляд, для ведьмака он как-то крепковат.

– Хороших нет, – подмигнул он Вадиму. – Только отличные.

– Это вряд ли, – улыбнулся Белогор.

– Прости, Бел, но мы сегодня не проиграем.

Капитан «Лучей» перекинул клюшку на плечо и выпрямился. Кто-то из одногруппниц охнул. Ну да, на самом деле богатыря тут было всего два, оба капитаны, потому что тот же Тихомир будто скукожился до размеров чернобрового рядом с ними.

– Вот как, – хмыкнул Белогор. – И что на этот раз? Опять прадед шепнул?

Тихомир нахмурился.

– Ты-то куда, что за сказки, – отмахнулся он.

– Не тяни, – толкнул его Данияр. – Так что? Можно не напрягаться?

– Напрячься придется, но мы не проиграем. – Над скамейками повисла звенящая тишина. Он что, пророк?! – Я нашел сирень с пятью лепестками.

Есения прикрыла рот, чтобы не засмеяться, но остальные сдерживаться не стали, и громогласный хохот обрушился на все три ряда. Я вжалась в сиденье. Сирень?!

– Ага, зимой! Охотно верю, – заливался Вадим.

Капитан приложил ладонь к голове товарища:

– Вроде здоров…

– Да ну вас! Я хоть раз ошибся?

– Цветы по зиме не лучшая примета, – серьезно сказал Данияр. – Ты уверен?

– Конечно. Целая ветвь, и вся в пятилистниках! Я такого вообще никогда не видел.

– И ты, конечно же, съел один и загадал победное желание?! – продолжал веселиться Вадим.

– Пока не съел, оставлю на финал, – парировал Тихомир. – С вами и так расправимся.

Ольга, хохоча, толкнула меня в бок:

– А забавный! Видала, с какой серьезной миной вещает? Сирень так-то далека от спорта. Там и хорошего не много.

– Вот-вот, – подхватила Есения. – Тут больше о любовных тревогах речь, хотя пятилистники, несомненно, к удаче.

Я отвернулась, застегнула молнию на пуховике и поджала губы. Либо этот ведун сбрендил, либо рассказывает про вышивку на моем сарафане!

Рот непроизвольно открылся.

«За победу!»

Судья у противоположной кромки поля дал свисток. Табло под куполом арены зажглось парой алых цифр, парни разошлись по сторонам и выстроились всей командой у лавок. Чтобы оторваться от «не нашей» половины поля, я замотала головой, напевая про себя «Калинку-малинку», – еще не хватало, чтобы записали в изменники.

Теперь остается надеяться, что Тихомир все это не всерьез. С другой стороны, силу оберегов явно чувствует и расшифровывать умеет, и тогда лучше уж на свой спортивный лад, чем прочти он мне мольбу о скором счастливом замужестве.

Спасибо, мама, от души! Не удивлюсь, если после прихода той свахи она заподозрила, что на Милу парни вешаются, как скворцы на спелую черешню, а дочь, нахалка, просто нос воротит. Отсюда и взялись эти сарафаны, которым место рядом с бархатными кафтанами за стеклом! Позорище…

И не зря же она сегодня смоталась на работу аж на три часа раньше, совесть все же есть и иногда просыпается – в глаза дочери стыдно было смотреть. Я же чувствую, как эти одежи давят на меня своим «хочу замуж»!

Десять игроков построились в центре поля, вновь обменялись рукопожатиями и разбежались по своим позициям. У «Молотов» к экипировке добавились черные шапки – как мы поняли, не столько из-за холода, сколько из соображений безопасности. Волосы для мужчин все же не просто украшение. Одно дело лысиной по снегу тормозить, другое – шевелюрой. Хотя приятного, один черт, немного.

Игра началась.

К нам тренер отправил парня со скамейки запасных в качестве комментатора, и очень кстати, потому что спустя пять минут мы бы скорее назвали это побоищем, чем игрой. Мне доводилось видеть трансляции подобных матчей, все же когда-то мужчин у нас в доме было больше, чем женщин, но одно дело по телевизору, и совсем другое – из первого ряда.

Гул болельщиков, скрип снега, треск клюшек, игроки, которые в мгновение ока превратились из дружелюбной братии в рыкарей волкодлаков, – все это сплелось в мощнейший фон, который вкупе с азартом пробирал нас до дрожи.

Белогор занял позицию у лунки и оправдывал собственное имя на весь миллион процентов. Когда чья-то клюка прилетела ему в голову, он даже не дрогнул, врастая в свою позицию «отбивалы», как скала. Другую лунку от игроков ожидаемо защищал Данияр. Вадим играл на позиции центрального нападающего и отлетал от капитана «Молотов», как воланчик от ракетки, – легко и далеко, но он был меньше и шустрее, и это явно играло нам на руку.

Толкаться, отстранять соперников клюшкой, сбивать с ног – правила допускали практически все, кроме откровенного мордобоя. Единственное, что наверняка было запрещено, – это касаться мяча чем-либо, кроме клюшки. Наш «тройка» уже получил за пас с ноги первое предупреждение, еще два – и вылетит в зрители.

– …сегодня количество замен ограничено только размером скамейки. В крайнем случае отправим кого-нибудь из вас! – пошутил в наши перепуганные лица висящий на ограде комментатор Борислав.

Ростом едва выше Вадика, светлый, румяный, миловидный, настоящий Иванушка, и сдалось ему это клюшкование! Мы посовещались и решили, что шахматы бы больше подошли. Или комментаторство.

– А Вадим молодец, ты глянь, – восхитилась Ольга.

– Вообще не говори, я даже не ожидала, – поддакнула Вецка.

– Вадя маленький, да удаленький. Юркий. Вы не обращайте внимания на его длинный язык, он так-то нормальный парень, просто немного шальной. Поэтому и играет в нападении.

Я сложила руки на груди, откинулась на спинку и нагнала на лицо равнодушия.

– Да? Про центрового соперников так и не скажешь, – выдала я и поперхнулась слюной. – Ну… Что шальной.

– Тихомир-то? Тот еще черт-тихий омут, ты глянь, у него бешеная скорость. Он крупный, таких редко берут в нападение, но он свое место, можно сказать, выгрыз.

– Медведь? – уточнила Есения.

Я навострила уши.

– Нет, под Ярило. Волк.

Вот оно что. Отсюда серая шерсть на голове и светящиеся глаза. Можно было и самой догадаться! Если седьмой сын или очень некстати вещицу проклятую перешагнул, оно и пройдет когда-нибудь само собой. Одно время на оборотничество мода была, повально все копили – кто на лапы, кто на хвост. Благо прошла. Но Олег, например, очень доволен своим проклятьем: за такие деньжищи только рискни разочаруйся, жена бы его прибила. А так лучший нюх на мед в городе. Только оборотничество по рождению не очень удобная штука, однако все лечится, а кому-то и не мешает. У нас препод по высшей математике медведь, только смотришь: человек, моргнул – а он уже лапой пишет.