Сейчас было без пяти восемь. Единственное качество, которым герцог мог гордиться, это пунктуальность. Это был результат уроков его отца, который приучил сына к точности с помощью ремня. Уже этим утром, щурясь от солнечного света, лившегося через массивные окна возле его огромной кровати, Эйден изо всех сил пытался вспомнить, что могло случиться в минувший вечер такого, что потребовало его появления перед матерью. Явно что-то из ряда вон. В его двадцать восемь мать уже давно перестала читать ему нотации, если это не был какой-то очень серьезный проступок. Похоже, до матери дошли какие-то слухи, и в этом не было ничего нового. Частенько она просто не знала, как реагировать на поведение Эйдена. Вот только вспомнить бы, что он выкинул на этот раз, чем разбудил в ней гнев.

Долго ждать не пришлось: герцогиня Торнбери, как обычно, дорого и безукоризненно одетая, стремительно вошла в комнату. Она всегда выглядела так, словно направлялась на бал или коронацию, даже если всего-навсего собиралась прочитать мораль своему сыну в собственной гостиной. Темные волосы с едва заметными серебристыми нитями были уложены высоко на затылке и закреплены бриллиантовой заколкой. Драгоценности сияли и на темно-красном шелковом платье с кружевными длинными рукавами и коротким треном. В свои сорок семь герцогиня по-прежнему производила потрясающее впечатление: красивая, умная и безукоризненно воспитанная. Как ей удалось столько лет прожить в браке с его отцом, настоящим моральным уродом, Эйден так никогда и не узнает. Любовь там явно была ни при чем – однажды мать намекнула ему на это.

Эйден кашлянул, прочистив горло. В такие моменты, как этот, требовалось начинать с комплимента.

– А, матушка, вот и ты. Выглядишь роскошно, как всегда, – он низко склонился перед ней, хотя голова отозвалась жуткой болью.

Герцогиня прищелкнула языком. Ее серо-зеленые глаза обежали сына с головы до ног.

– Боже милостивый, Эйден! Зато ты выглядишь так, словно тебя пожевали и выплюнули в игорном притоне.

– Полагаю, что ты совершенно права, – ответил он с кривой усмешкой, хотя, если честно, так и не мог вспомнить, где его носило прошлой ночью.

– Мне все известно об инциденте на балу у Шиллингемов, – заявила герцогиня. – Полагаю, это было до притона.

Ах да! Эйден щелкнул пальцами. Бал у Шиллингемов! Вот как раз туда он отправился прошлым вечером сразу после публичного дома, где весьма злоупотребил элем с приятелями. Вот только вспомнить бы, после какого… Их компания перемещалась из одного злачного места в другое в каком-то районе Лондона с сомнительной репутацией.

– Точно, я был на балу у Шиллингемов, как ты того потребовала.

Это должно было умиротворить родительницу, потому что он носа не казал на эти скучнейшие мероприятия, где собирались мисс с мамашами, если только мать не настаивала на этом.

Герцогиня приподняла темную бровь.

– Да, был и устроил там скандал.

Эйден нахмурился. Сейчас, когда мать напомнила про бал у Шиллингемов, все события вчерашнего вечера начали всплывать в памяти… постепенно.

– Скандал? – он потер подбородок, пытаясь вспомнить прошлый вечер во всех подробностях. – О да! Только вряд ли это можно назвать скандалом. Хотя признаю, что не предусмотрел всех непредвиденных обстоятельств.

Эйден опять потер подбородок и тут вспомнил, что вчера получил нехилый удар от малявки дебютантки, но не мог вспомнить, за что.

– Мог бы разразиться грандиозный скандал, если бы мы не приняли необходимые меры. И позволь быть предельно ясной: я ни в чем не виню девушку. Леонора Шиллингем передала мне дословно все, что ты наговорил бедняжке, чем и вызвал такую реакцию.

Эйден поморщился: головная боль не отпускала.

– Не могла бы ты… быть настолько любезной, чтобы напомнить мне.

Мать испустила долгий страдальческий вздох.

– В самом деле, Эйден? Ты уже вполне взрослый для того, чтобы не забывать о приличиях и вести себя достойно.

Молодой человек прокашлялся.

– Ты абсолютно права, я в этом не сомневаюсь. Но мне кажется, что наш разговор стал бы более продуктивным, если бы ты напомнила, что я такого сказал.

Скрестив руки на груди, герцогиня медленно покачала головой.

– По сути, ты сказал девушке, что ее интересует знакомство с тобой только из-за титула, а потом коснулся ее декольте, таким образом оскорбив.

Эйден нахмурился.

– Что-то не верится… Я не сомневаюсь, что запомнил бы такое.

Герцогиня поджала губы, обиженная его недоверием, и, поморщившись, он поскреб кончик носа.

– Ну хорошо, это был действительно дурной поступок. Признаю.

Теперь Эйден вспомнил, что даже испытал на мгновение раскаяние, когда девушка ушла: она была очень даже ничего. А сколько страсти! Черт, чуть не сломала ему палец. Он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь еще за всю жизнь смог ответить ему вот так… ну за исключением отца, матушки и Сент-Клера.

А еще он вспомнил, как леди Шиллингем замахнулась своей тростью, бросив при этом на него взгляд, от которого могла бы застыть вода в Темзе, потом поспешила вслед за девушкой – по-видимому, чтобы извиниться.

– Да, Эйден, чрезвычайно дурной поступок, – заметила герцогиня. – Ты ведь понимаешь, что тебе рано или поздно придется жениться, и вряд ли стоит рассчитывать на то, что подходящая молодая леди свалится на тебя с неба. Нужно самому предпринимать некоторые усилия. Если ты собираешься появляться в приличном обществе, нельзя обижать леди, которые обращают внимание на тебя и на которых ты сам хотел бы произвести впечатление.

Он потер шею, тяжело вздохнул.

– Я немного перепил, но уверен, что не собирался сделать ничего дурного. Признаю, что должен следить за своим языком, но я даже не представлял, что она такая ранимая.

Герцогиня скептически посмотрела на сына: его оправдания явно не произвели на нее впечатления.

– Наверняка дамы, с которыми ты водишь компанию, привыкли к твоей тупости, но с юными впечатлительными леди так нельзя разговаривать. Мне казалось, что тебя хорошо воспитали и учили явно не этому.

Он вскинул подбородок.

– Все так, матушка. Это исключительно моя ошибка.

Герцогиню невозможно было переспорить, когда дело касалось светского общества и его манер, поэтому молодой человек поспешил нацепить на лицо выражение смирения.

– Ну да, но само по себе это не рассосется. Ты оскорбил юную леди из особо почитаемой семьи. Леди Уитморленд как раз из тех девушек, что годятся в жены джентльмену вроде тебя, а ты ее так оскорбил, что получил по физиономии. Я с содроганием думаю о том, что теперь об этом напишут в газетах.

Застонав, Эйден прижал тыльную сторону ладони ко лбу.

– Ты сказала… Уитморленд?

– Да. Леди Джессика Уитморленд, внучка герцога Холдена и свояченица герцога Эджфилда.

Это означает, что ее брат… Весь воздух медленно вытек из легких Эйдена.

– О!..

– Маркиз Уитмор. Да, это так, – жестко закончила герцогиня, с предостережением глядя на сына.

Эйден едва не чертыхнулся. Вот дьявол! Уитмор – хороший парень, учился на два курса старше его в Итоне и Оксфорде. Они знали друг друга с детства. Эйден также был хорошо знаком с ближайшим другом и зятем Уитмора герцогом Эджфилдом, тоже отличным человеком. Он покусал губу.

– Надо что-то делать, да?

– Не удивлюсь, если Уитмор вызовет тебя на дуэль. Остается лишь надеяться, что в этот момент его секунданты не дожидаются тебя в твоем городском доме. У леди Джессики есть сестра-близнец, они обе дебютируют в этом году. Очаровательные девочки из прекрасной семьи, а ты нанес им такое оскорбление!

Поморщившись, Эйден ослабил галстук.

– Дьявол! Ладно. Сегодня вечером отправлюсь в клуб, найду Уитмора и извинюсь.

Герцогиня вскинула брови.

– Этого мало. Я рассчитываю, что ты извинишься перед леди Джессикой лично, – она пристально посмотрела на него. – Причем красноречиво, как ты умеешь.

Эйден кивнул.

– Да, да. Так и сделаю.

– И даже этого может быть недостаточно. Наверняка она считает тебя дьяволом во плоти.

– Ну не странно ли? Мне казалось, я привлекательнее, – улыбнулся молодой герцог проказливо.

– Не дерзи! Ты должен принести Уитморлендам самые искренние извинения. Немедленно, Эйден! Тебе все ясно?

Он пересек пространство по толстому ковру и, наклонившись, поцеловал мать в макушку. Ей единственной он позволял командовать собой и делать ему замечания.

– Абсолютно, матушка. Ты ведь знаешь, я на все готов ради тебя. Так что непременно использую все свое обаяние и извинюсь перед маленькой злюкой.

– Прекрасно! Леди Джессика Уитморленд, кстати, признана самой красивой девушкой сезона. Если вдруг она подвергнет тебя осуждению, и другие дебютантки могут последовать ее примеру.

Эйден закатил глаза.

– Если бы я подыскивал себе жену, тогда, может, меня бы это и озаботило.

– Так тебе пора именно этим и заняться! – заявила герцогиня.

– Нет, не думаю.

На этот раз закатила глаза герцогиня.

– Похоже, ты не очень хорошо понимаешь, насколько важен для тебя титул. А чтобы его сохранить, тебе нужен наследник.

Пожав плечами, Эйден сверкнул белозубой улыбкой.

– Не переживай по этому поводу, я все успею.

Герцогиня наклонила голову.

– Пусть так, но вернемся к хорошим манерам. Ты привык поступать по-своему, не обращаешь внимания на окружающих, чтобы не мешали тебе вести себя ужасно.

– Не беспокойся, матушка, я усвоил урок и непременно извинюсь перед этой мартышкой по всем правилам этикета. – Он повернулся в сторону двери. – Все будет хорошо, вот увидишь.

– Следи за собой и не вздумай назвать ее мартышкой. – Герцогиня тоже двинулась к выходу. – После того как ты извинишься по всем правилам, я собираюсь нанести визит маркизе, матери леди Джессики. Мы не можем позволить, чтобы твои необдуманные слова нанесли ущерб репутации молодой леди. Из того, что рассказали слуги, я узнала, что весь высший свет обсуждает инцидент с пощечиной, хотя должен был бы говорить про обручение лорда Уитмора, о котором было объявлено вчера на балу.

– Правда? – равнодушно переспросил Эйден.

Это была новость, но вовсе не сюрприз. Все титулованные джентльмены должны в конце концов оказаться в силках супружества. В отличие от Сент-Клера большинство желали обзавестись наследниками.

– Наверное, ты был слишком занят выпивкой и пощечинами, чтобы обратить на это внимание.

Эйден хмыкнул.

– Ты права, матушка.

Он толкнул дверь и уже начал мысленно планировать остаток дня: сначала отправится в клуб, найдет Уитмора, поздравит с предстоящей свадьбой и постарается извиниться за неуважение, проявленное к его сестре. В конце концов он счел, что куда благоразумнее сначала извиниться перед джентльменом, который может вызвать его. Главное, чтобы Уитмор был в добром расположении духа. Покончив с этим, надо увидеться с пышущей гневом леди Джессикой и принести ей извинения. Но с этим проблем не будет: улыбнуться, подмигнуть, и быстро все встанет на свои места. Вне всякого сомнения, в следующий раз, когда они увидятся на публике, она будет ходить за ним по пятам, как собачонка.

Подходя к карете, он опять потер щеку: на память пришли слова матери. Судя по всему, ему придется вычеркнуть леди Джессику Уитморленд из списка тех, кто останется в стороне, если он позволит себе грубость или бестактность. У него гудело в ушах добрых пять минут после той пощечины. Еще ни одна дамочка не позволила себе ничего подобного, хотя не раз он говорил то, что заслуживало доброго тумака. Возможно, что его визит к леди Джессике и не превратится в безнадежно скучный.

Глава 3

Гостиная маркиза Уитмора

Тем же утром, позже

– Я думала, ты узнала о своем герцоге все, от и до.

Как можно было упустить, что он такой мерзавец? – очень хотелось выяснить Элизабет, наблюдавшей, как Джессика вышагивает туда-сюда перед окнами.

Как обычно, сестра – близняшка Джессики – сидела в своем мягком кресле в углу, уткнувшись носом в книгу, но время от времени поднимала голову, чтобы посыпать соль на раны сестры своими вопросами.

– Разумеется, я много чего слышала, но мне казалось, что это сплетни. Ты же знаешь, какова эта желтая пресса.

Конечно, сейчас она понимала, что это было неосмотрительно – не обратить внимания на слухи.

Элизабет чуть склонила голову.

– А вот мне кажется, что отрицательных качеств у герцога куда больше.