– «Нужна» неточное слово. Она – инструмент, который я использую, чтобы достичь цели.

Он взял руку Азада, огладил пальцы.

– Я прожил больше четырех сотен лет и знаю, когда нужно идти вперед, а когда – повременить. Шарахай готов, поверь мне. Он как созревший фрукт: стоит промедлить – сгниет. Лучше съесть сейчас.

Вместо ответа Азад притянул его руку к своему сердоликовому ожерелью. Ихсан почувствовал, что сердце забилось быстрее. Он бросил быстрый взгляд на дверь и снял ожерелье. Азад моргнул, задышал тяжелее…

Ихсан поцеловал его. Ему нравилось чувствовать, как меняется тело Азада, нравилось касаться его в этот миг. Вот его бедра становятся шире, сужается талия. Вот под его рукой наливается грудь…

Вот они стоят друг перед другом – мужчина и женщина, объятые страстью.

Этот пылающий взгляд принадлежал теперь не Королю, погибшему дюжину лет назад от руки убийцы, а Найян, дочери Азада. Стальной деве, занявшей его место.

Найян вновь привлекла его к себе, поцеловала, утягивая на пол. Короли остались где-то далеко – сейчас они были просто любовниками, ласкающими, целующими друг друга, дразнящими. Ихсан провел кончиками пальцев по ее плечу, ставшему изумрудным в свете витража, по рубиновому животу, податливым аметистовым бедрам, коснулся длинного шрама, одного из многих, что она получила, убив когда-то эрека.

– Трудный же у тебя был день тогда.

– Он давно прошел, – хрипло ответила Найян. Она никогда не рассказывала ему о том, что случилось, о том, как ей удалось победить ту тварь. Но, когда она взяла его за запястье и повела руку, когда его пальцы коснулись ее лона, Ихсан решил, что это подождет.

Ихсан коснулся языком ее сокровенной жемчужины, игриво щекоча, посасывая, прислушиваясь к тому, как замирает ее дыхание всякий раз, когда его палец проникает глубже, нажимая на заветное место.

Проложив дорожку поцелуев вверх по ее животу, он обхватил губами сосок и почувствовал, как рука Найян обхватывает его мужское естество. Тело ее вздымалось и опадало, как дюны в пустыне. Осыпая поцелуями ее шею и грудь, он одним движением вошел, и Найян вцепилась в его волосы, прижимая крепче, целуя так жадно, будто никогда, ни за что не хотела отпускать. Она задышала быстрее, обхватила его ногами, двигаясь навстречу, и вдруг выгнулась, вздрагивая от удовольствия, затрепетала, как лист на жарком ветру. Ихсан ненамного от нее отстал – стиснул ее волосы в ответ, покрывая поцелуями-укусами шею, вбиваясь все глубже и глубже…

Постепенно усталость спустила их с небес на землю. Ихсан лежал, подложив руку под голову, раскрасневшаяся Найян, перебирая его волосы, задумчиво смотрела в потолок. Он не мог отвести от нее взгляд, запоминая, ловя мгновения, пока она вновь не превратилась в Азада.

Нелегко было найти Азаду замену и скрыть это от внешнего мира, но необходимо. Что оказалось проще простого, так это убедить Кирала, Первого среди Королей, что открыть всему миру правду – значило бы показать слабость, пробить брешь в собственном доспехе. Стоило Киралу согласиться, как остальное решилось само. Оставалось лишь выбрать актера и попросить Кулашана с Шукру наложить грим. Ихсан предложил Найян. Он знал, что не следует смешивать любовь с войной, но Найян обладала подходящим телосложением и к тому же была дочерью Азада, что позволило бы избежать вопросов о законности наследования, если бы все раскрылось. Ихсан верил в нее, знал, что она поможет ему воплотить план.

– Найян… – задумчиво и печально проронил он, гладя кончиками пальцев ее живот. Найян пристально взглянула ему в глаза.

– Что за тон?

– Я люблю изысканные блюда. Наслаждаюсь бокалом доброго вина. Но больше всего я ценю искусство. Ты произведение искусства, Найян. Ты вино, которое я готов пить вечно.

– Я ни то ни другое.

– Тогда кто же ты?

– Я маска, Ихсан. Один из твоих инструментов.

– Но все меняется, любовь моя. – Ихсан встал и вытащил ожерелье из-под ее руки. – Приближается буря. Пусть сейчас ты инструмент, но, обещаю тебе, когда ветра утихнут и уляжется песок, на Таурияте останемся лишь мы с тобой.

Он покачал ожерельем, любуясь им, и протянул хозяйке. Найян поднялась, восхитительно обнаженная. Ее взгляд был полон и подозрения, и надежды. Она, по милости Королей, знавших ее тайну, была в безопасности, Ихсан же – на поле боя. Он прекрасно понимал ее замешательство.

Он призывно покачал ожерельем, любуясь, как алеет камень на фоне ее белых бедер и живота.

– Я никогда не предам тебя.

Найян, стиснув зубы, выхватила у него ожерелье.

Несколько мгновений – и Короли принялись одеваться.

Глава 9

– Стоп! – крикнула Сайябим, наставлявшая Чеду в фехтовании с тех пор, как та вошла в Обитель Дев. Белый капюшон ее одежд был низко опущен, чтобы утреннее солнце не слепило глаза; из-под ткани выбивались седые пряди.

Неутомимый помощник Сайябим, простой белый хлыст, которым она поправляла стойки Чеды, выглядывал у нее из-за плеча как любопытная змея.

Чеда послушно встала в стойку: шамшир высоко поднят, правая рука закрывает торс. Сайябим знала, что эта позиция для Чеды болезненна – раны на спине еще не зажили, – но сострадания не проявляла.

«Дева сражается и в болезни, и в здравии, – сказала она наутро, узнав, что Чеду накануне выпороли. – Кривую стойку это не оправдывает».

Двор у казарм, в котором они тренировались, был практически пуст. На другом конце, в тени акации, боролись четверо других Дев. Еще одна, здоровенная, с огромными ручищами, с боевым кличем разбивала ладонями кирпичи под присмотром темных казарменных окон.

Сайябим хлыстом постучала Чеду по плечу, заставляя опустить руку, по щиколоткам, чтобы встала увереннее.

– Еще раз, – с отвращением выдохнула она.

– Да, сияф.

Чеда послушно повторила первую связку ударов – блок, атака, нападение, отход – и заметила вошедших во двор Заидэ с Индрис. Она не стала обращать на них внимания – мало ли вещей ее сейчас отвлекало! – и, проведя цепочку резких, быстрых ударов, закончила. На этот раз Сайябим опустила хлыст и просто кивнула.

– Антилопа, несущаяся не разбирая дороги, начала обретать подобие грации. Но все еще непоследовательна. То все делаешь правильно, то как пенек. – Она положила одну ладонь Чеде на живот, другую – на спину. – Чувствуй поток. Стань потоком, как Хадда, готовая выйти из берегов. Поняла?

– Да, сияф.

Сайябим фыркнула.

– Пока сомневаюсь. Сначала! – Она поманила Индрис. – Только теперь с ней.

Чеда вновь встала в стойку. Индрис чуть ли не вбежала в круг: ее взгляд горел, платье развевалось. Дней пять прошло с ее бдения, а они с Чедой так ни разу и не заговорили друг с другом. Внутренний голос подсказывал Чеде извиниться, не привлекать лишнего внимания, но она не могла. Индрис совершила непростительную вещь. Не стоило ей убивать асира.

Однако Заидэ волновала Чеду сильнее, чем Индрис. С той ночи они тоже не перекинулись и парой фраз. Чеда не бросала слов на ветер, она действительно ушла бы из Обители, если бы учение ей ничего не дало. Снова попыталась бы убить Короля и ушла в пустыню, воззвала бы к Наламэ, чтобы та наставила, посоветовала, что делать.

Богиня сказала, что им нужно быть очень осторожными, но неужели не выслушала бы ради такого важного дела? Она ведь должна была знать, как помочь асиримам.

Однако в глубине души Чеде не хотелось идти на этот шаг. Если она покинет Обитель Дев, обратного пути не будет. Но что уж теперь? Она бросила перчатку – поднять ее или нет, решать Заидэ.

Чеда вскинула меч, Индрис повторила ее движение. По правилам, раз это была тренировка Чеды, то и начинала она, но Индрис такие мелочи не заботили – она уже ринулась в атаку, высоко замахнувшись шамширом, и Чеде пришлось отвечать: заблокировать удар, уйти с линии атаки. Ее удар Индрис отразила так же легко, с ухмылкой проходя первые движения тал селешал. Чеда знала, что делает ошибки, но Сайябим молчала, а Индрис нападала все яростнее, даже слишком, для простой тренировки. Она явно хотела поставить Чеду в глупое положение, заставить суетиться и сбиться с ритма, забыть фигуры, но получилось ровно наоборот: вместо того чтобы беспокоиться о правильности движений, Чеда ощутила тот поток, о котором говорила Сайябим. Она будто стала рекой, ее меч и тело полностью подчинились течению.

Снова и снова они повторяли те же шестьдесят шесть движений – ударов, подсечек, блоков, – пока не дошли до последнего и не замерли, ожидая приказа остановиться. Индрис была разочарована, и неудивительно – Чеда сражалась хорошо. На лице Заидэ застыло удовлетворенное, даже мстительное выражение. Сайябим же сердилась, кислая, будто съела лимон.

Она окинула Чеду взглядом, как караванщик, приценивающийся к последним оставшимся на рынке рабам.

– Знай я, что тебе нужно вот это детское соперничество, чтобы сосредоточиться, я бы тебя против нее еще месяц назад поставила!

Заидэ склонила голову.

– Боюсь, мне пора забрать ее.

Сайябим округлила глаза.

– Кого? Чедамин?

Заидэ кивнула.

– Сейчас? – глаза Сайябим расширились еще сильнее.

– А ты хочешь, чтобы я ждала до последних дней пустыни?

Сайябим поцокала языком, вновь оглядывая Чеду.

– Я с ней и близко не закончила!

Заидэ расправила плечи, сложила руки за спиной, возвышаясь над растрепанной Сайябим как королева.

– Ты обо всех так говоришь.

– Потому что это правда.

– Мы так можем ждать до тех пор, пока она Наставницей станет. Я спрашивала, могу ли забрать ее.

– Я услышала.

На скулах Заидэ заиграли желваки. Сайябим нахмурилась.

– Хочешь взять необъезженную кобылку? Не ной потом, если она тебя сбросит!

Заидэ изобразила улыбку.

– На том и порешим. А пока предлагаю тебе взять под свое крыло Индрис.

Та вспыхнула, открыла было рот, чтобы возразить, но Сайябим ее перебила:

– Еще одна деревяшка, которую надо пообтесать? – Она похлопала хлыстом по бедрам и плечам Индрис. – Отлично, отлично.

Чеда впервые заметила, как Сайябим гордится собой. Она любила оттачивать новые клинки, и, хоть Чеда месяцами ждала ее одобрения, ей все равно стало неожиданно приятно видеть: Сайябим довольна настолько, что позволила Заидэ забрать ее с тренировки.

– Ты идешь? – поманила ее Заидэ.

Чеда бросила быстрый взгляд на мрачное лицо Индрис и, пряча улыбку, поклонилась.

– Конечно, Наставница.

* * *

Заидэ привела ее в самое большое здание Обители, где располагались кабинеты Наставниц и стражей. Здесь Дев учили истории, каллиграфии и искусству татуировки. Тут же располагалась библиотека и, по слухам, подземный архив, в котором хранилась история Дев: дневники, хроники войн, записи о поручениях, данных Королями.

Чеда многое отдала бы за то, чтобы хоть краем глаза заглянуть туда! Однако ей до сих пор не представилось шанса попасть внутрь. К тому же она подозревала, что за каждым входящим в архив пристально наблюдают.

Войдя, она почувствовала, как полуденная жара сменяется прохладой. Чеда вдруг испугалась, что Заидэ привела ее сюда, чтобы передать другой Наставнице, например для урока каллиграфии.

– Наставница, могу я поговорить с вами о…

Заидэ, не оборачиваясь, схватила ее левую руку, сжала до боли. В коридоре никого не было, стояла абсолютная тишина, но послание Чеда поняла без слов: молчи. Не сейчас.

Вскоре они вошли в комнату с высокими окнами, льющими золотистый свет на обшитые деревом стены. Стойки вдоль них ломились от тренировочного оружия: мечей, копий, посохов, щитов, клевцов, тонфа и прочего – каждое так и сияло, начищенное. Кто-то ухаживал за ними с любовью, как Айя за своим простым деревянным мечом для тренировок.

– Разуйся, – велела Заидэ.