– Думаешь, у меня получится когда-нибудь стать нормальной? – тихо произношу, уткнувшись взглядом в свою чашку.

– С чего ты взяла, что ты ненормальная?

– Ты знаешь, о чем я. – возвращаю чашку на столик.

Амелия наклоняется ближе и кладет свою теплую руку поверх моей.

– Эва, детка, – мягко говорит, поймав мой взгляд. – Я скажу это только один раз, так что тебе лучше хорошенько запомнить мои слова.

– Ты заслуживаешь всего счастья в этом мире. И в тебе есть силы, чтобы справиться со всем. Достаточно взглянуть на то, через что ты уже прошла.

Моя рука сжимает ее в ответ.

– Спасибо. –  отвечаю, подавляя ком в горле.

Вот так она всегда. Только я начинаю в себе сомневаться, как она наливает мне мятного чая и говорит что-то в этом роде. Все вокруг тут же становится намного лучше. Иногда достаточно всего пары нужных слов, чтобы мир снова начал вращаться в правильном направлении.

– Обращайся. – улыбается она, от чего в уголках губ образуются милые морщинки. – Я всегда здесь на случай, если нужно напомнить тебе о том, какая ты на самом деле.

Мои губы растягиваются в улыбке. Тетя Амелия убирает руку и откидывается на спинку своего стула.

– Думаю, решение переехать в Париж к тебе было лучшим в моей жизни. – вдруг признаюсь я.

– Я в этом даже не сомневаюсь. – фыркает она. – Сколько ты уже здесь?

В моей голове начинается парад цифр. Четыре года университета, год стажировки…

– Семь лет.

Ее губы вытягиваются в форму буквы «о», словно она не может поверить, что прошло уже так много времени. Я и сама порой не могу в это поверить. Время – странная штуковина. Бежит не зависимо от того, насколько сильно ты хочешь, чтобы оно остановилось. Но в моем случае, я даже рада, что оно так быстро пролетело. Совсем недавно я только научилась по-настоящему ощущать жизнь, наслаждаться ее взлетами и падениями. А анализируя прошлое, понимаю, что не пройди я через все то дерьмо, не сидела бы сейчас здесь.

Допиваю чай залпом и оставляю чашку на столе, беру свой блокнот с ручкой и сумку.

– Ладно. –  бросаю я тете. – Пойду к себе, а то ко мне еще Аврора должна заскочить.

Амелия улыбается и кивает. Я встаю, и чмокнув ее в щеку, прохожу дальше, мимо холодильной комнатки с розами. Вообще ко мне домой можно попасть двумя способами, но я предпочитаю этот, потому что…да просто мне так нравится.

Выхожу через заднюю дверь и попадаю в закрытый двор. Слева от меня железная лестница. Поднимаюсь наверх через несколько пролетов и останавливаюсь на самой последней ступеньке, достаю ключ из сумки и открываю дверь. У большинства людей вместо нее окно, но я рада, что какой-то псих когда-то поставил здесь дверь. Захожу внутрь.

Мне навстречу тут же подбегает Милли, мой лучший друг – шоколадный лабрадор.

– Привет, малышка. – чешу ее за ухом и обнимаю, сев на корточки. – Ты голодна?

Она радостно виляет хвостом.

– Конечно, голодна.

Выпрямляюсь и прохожу в гостиную, включаю торшер рядом с диваном, кидаю сумку на пол, и плетусь на кухню, где насыпаю Милли корм. Затем включаю музыку через колонку, альбом Doja Cat – Hot Pink. Первый трек – Bottom Bitch.

По дороге в спальню снимаю футболку и топ, стягиваю джинсы вместе с трусиками и сразу же залезаю в ванную, игнорируя зеркала.

Прохладный душ приводит в чувства, смывает все следы моего липкого позора. Прикрываю глаза, стараясь оставить ту неловкую встречу с призраком прошлого позади. С каждым разом осадок становится меньше. Раньше после подобных попыток выйти в люди, я запиралась дома на месяцы. Теперь же я просто переступаю и стиснув кулаки, иду дальше. Маленькие шажочки.

Слегка отжимаю волосы, но даже не пытаюсь их высушить. Они слишком длинные и густые, а у меня нет желания тратить тридцать минут своей жизни на фен, так что просто завязываю их в тяжелый пучок на голове, потом натягиваю короткий топ и рабочий джинсовый комбинезон. Милли подбегает ко мне в гостиной.

– Черт. Надо же сначала погулять с тобой, да? – снова чешу ее за ухом и вздыхаю.

Переодеваться совсем не хочется. Топ слишком короткий для улицы, да и лифчик я не надела. А комбинезон весь в краске.

– Только быстро, ладно? – говорю я Милли.

Хватаю длинный черный плащ с крючка на стене и поводок с комода. Прицепляю поводок к ошейнику, беру ключи и выхожу, на этот раз через главный вход.

Мы выходим из проулка справа от цветочного тети и переходим улицу. Наличие парка через дорогу значительно облегчило мне жизнь с Милли. Плотнее закутываюсь в плащ, стараясь игнорировать взгляды прохожих. Наверное сейчас я напоминаю какого-нибудь эксгибициониста. Ничего. Не страшно. Утыкаюсь глазами в землю под ногами. Маленькие шажочки.

Милли делает свои дела, а я бросаю взгляд на магазин тети. Ее квартира сразу над ним, я жила там пока училась в университете. И только год назад купила квартиру на самом последнем этаже, она словно ждала меня все это время. Прошел только год, а мне кажется, будто это было вчера. Так бывает, когда депрессия сжирает время твоей жизни…

Мысленно снова возвращаюсь к нему. Черт. Я же весь день провела, думая о том, что скажу и как буду себя вести. У меня буквально был заготовлен текст.

Привет, я Эва. Помнишь, мы вместе учились в школе? Нет? Не страшно. Вот решила попробовать что-то новенькое. Никогда раньше не снималась. Жутко волнуюсь. Прости, а где здесь уборная?

Все усилия насмарку.

Я даже не удосужилась написать, что не прийду. Надеюсь, он не понял, что я была клиенткой. А если понял? Неважно. Уже неважно. В конце концов я отвалила ему четыре тысячи евро за ту съемку. Это должно покрыть причиненный ущерб. Но что если он готовился? Опять же. Четыре тысячи. Все в порядке. Но ведь так не делается. Надо было написать. Но это было бы странно, разве нет? Вдруг он и правда понял, что я была не какой-то чокнутой, а его клиенткой?

Стоп.

Все.

Проехали.

Вряд ли мы еще хотя бы раз встретимся. Аврора договаривалась о съемке, она уладит, если возникнут проблемы. Да. Не буду больше об этом думать.

Не буду.

Не думай, Эва.

– Господи. – выдыхаю, стиснув пальцами переносицу.

Милли подбегает ко мне, довольно виляя хвостом.

– Все? Ты освободила место для еды.

Еще одно виляние. Класс.

Мы возвращаемся домой, и я наконец снимаю этот гребанный плащ. Хорошо, что хоть температура на улице к вечеру становится ниже. Осень уже на подходе. Это меня радует. Больше не нужно париться в длинных кофтах и джинсах.

На кухне завариваю себе мятный чай, музыка давно сменилась на современную классику. Надо бы поесть, но желание выплеснуть этот день на холст сильнее. Так что я подвигаю стул и мольберт ближе к дивану. Снимаю пленку с новенького холста и закрепляю его на мольберте. Затем придвигаю ближе столик на колесиках с красками и палитрой. Масло. В последний раз я писала маслом. Но какое-то чувство внутри подсказывает, что для этой картины масло не подойдет. Поэтому я откатываю столик к стеллажу с материалами и меняю все тюбики и кисти. Сегодня будет акрил. Наливаю воду в пару баночек на кухне и размещаюсь на стуле в полумраке. Лампа возле дивана – единственный источник света. Смешно, но кажется, что свет мне вообще не нужен. Я просто чувствую, что нужно делать. Идиотизм, конечно. Но меня ничего не смущает.

Тот набросок, что я сделала сегодня переносится карандашом на холст. Я помню его наизусть, мои руки помнят. Это сложно объяснить. Наверное лучшее сравнение – дыхание. Мы ведь не задумываемся, когда дышим, не контролируем процесс. Вот и я так же.

Не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент раздается звонок в дверь и мое дыхание сбивается, кисть замирает над холстом. И я уже знаю, что на сегодня закончила. Хотя картина даже на половину не готова. Просто связь оборвалась. Похоже на то, как ты просыпаешься.

Отодвигаю мольберт к стене вместе со столиком. Судя по тому, что звонок продолжает трещать, а Милли не гавкает, пришла Аврора. Набрасываю легкую ткань на холст и подхожу к двери. Открываю ее и вижу перед собой счастливое лицо подруги.

– Что-то хорошее произошло? – оставляю дверь открытой и плетусь на кухню, слышу, как хлопает дверь, а еще какую-то возню, видимо Аврора приветствует Милли.

Включаю кофеварку вместе со светом и достаю кружку большого размера, специально для Рори. В этой квартире только она пьет кофе.

– А что, я не могу быть счастливой просто так? – раздается ее голос рядом со мной.

Я оборачиваюсь, а она с довольным лицом опускается на стул за круглым столом.

– Конечно, можешь. – отвечаю, подавляя улыбку. – Но…

– Но кое-что и правда произошло. – ликующе заявляет она.

Так и знала.

Отворачиваюсь обратно к кофеварке, уже не скрывая улыбки. Нажимаю на кнопку двойной дозы кофеина и невольно морщусь. Это когда-нибудь убьет ее.

– Один крупный коллекционер из Нью-Йорка заинтересовался твоей картиной. А еще я подписала договор с одним многообещающим художником, и в отличии от тебя, он жаждет славы. Так что мои руки полностью развязаны.

Беру ее розовую кружку и ставлю на стол перед ней.

– Рада за тебя. – искренне говорю я, опускаясь напротив на свободный стул.

Ее взгляд устремляется на мои скрещенные руки, перепачканные краской, а следом на одежду. Лицо светлеет еще больше, если это вообще возможно, даже светлые волосы кажутся еще белее.

– Ты рисовала! – восклицает она. – Кризис закончился? Ты уже больше месяца к краскам не приближалась. Я даже начала волноваться за тебя…

– Я в порядке. – заверяю ее. – И да, я сегодня писала.

Она радостно хлопает в ладоши.

– Рада за тебя, подруга. – подмигивает Рори, но затем вдруг придвигается еще ближе и щурится.

Я напрягаюсь. Вот оно. Начинается.

– Как прошла фотосессия?

Мой взгляд тут же падает на стол между нами. И что мне ответить? В теории я знаю, что не должна оправдываться. Но так уж вышло, что я попросила ее организовать эту чертову съемку. Получается, я и Рори напрягла. Ненавижу, когда так происходит…

– Ты не пошла? – возмущается она, сама догадавшись обо всем. Отчетливо слышу нотки разочарования в ее голосе.

– Нет, пошла. –  тут же выпаливаю я. – Но…

– Но?

– Сбежала.

– Эва!

– Я перенервничала. – пожимаю плечами.

– Ты хоть знаешь, как трудно было устроить фотосессию с Элиотом Бастьеном? Даже с тем контактом, что дала тебе та девушка. Он чертова знаменитость. Ты же сказала, что вы знакомы, и тебе не будет так трудно.

С каждым ее словом я только сильнее сжимаюсь, потому что и без нее все это знаю.

– Да, мы знакомы. – тру ладони на столе. – Но он…не узнал меня.

Теперь я даже не уверена, знал ли он меня вообще когда-то. Ну и что, что мы учились в одном классе? Меня там все равно никто не замечал.

Аврора заметно сдувается, и тон ее голоса становится мягче.

– Да, а еще он красавчик. – добавляет она, читая меня, как открытую книгу.

– И это тоже.

– Ну, ничего, попробуешь в другой раз…

– Даже не думай. – тут же возражаю я. – Никакого другого раза не будет.

Она вскидывает руки в знак поражения.

– Как скажешь, подруга. Никакого давления.

Эта ее улыбка. И тон голоса. Что-то не так. Слишком уж быстро она сдалась. Не нравится мне это. Рори обхватывает кружку обеими руками и подносит ее к губам.

– Что? – раздраженно выпаливаю я.

Она пожимает плечами, прикусив нижнюю губу:

– Ничего.

В этом «ничего» слишком много скрытого подтекста.

– Рори!

– Ты должна пойти завтра на выставку. – выдает она на одном дыхании как из пулемета и снова прикладывается к кофе.

– Что? – мои брови сходятся на переносице. – Какую выставку?

Она со звоном опускает кружку на стол и смотрит на меня так, будто я сейчас сморозила полную чушь.