– Здравствуйте, – услышала женщина незнакомый представительный мужской голос.

Эта интонация в голосе ей была хорошо знакома. Так умели разговаривать только представители закона. Ее свекор, муж, да и она сама говорила в подобном тоне.

– Жданов Антон Валерьевич вам кем приходится? – услышала она в трубке и испугалась по-настоящему.

– Ссыном, – пискнула Тома и побледнела, – что с ним случилось? Он же на футболе?

– К сожалению, ваш сын сейчас находится в больнице № 7. Вы бы не могли туда подъехать?

– Я не могу, – растерялась Тома, вспоминая что на плите стоит аджика, которую нужно было сварить и разложить по банкам.

– Ну как сможете, так подъезжайте, – ответили ей.

И тут Тома включилась. Руки ее затряслись, а в голосе послышались слезы.

– Подождите! – выкрикнула она в трубку, – С моим сыном что-то серьезное?

– Жить будет, – сказал солидный голос и отключился.

Тома без сил опустилась на табуретку и всхлипнула. Сил на какие-либо действия у нее не было.

– Мааам? – услышала она голос Милы, выглянувшей из своей комнаты, – ты что там?

– Антон в больнице, – прошептала женщина и вскочив со стула кинулась собираться, – довари аджику, разложи по банкам, а я к нему!

– Может я с тобой? – спросила дочь.

В глазах ее плескался ужас и Тома старалась на нее не смотреть, чтобы не испугаться самой.

– Сиди дома. Как что узнаю, позвоню.

– А папе? – крикнула дочь вслед убегающей матери, – Папе сообщить?

– Не нужно его волновать раньше времени, – распорядилась Тома, выскакивая из квартиры, – ты же знаешь у него больное сердце.

Через пол часа она была в больнице. В приемном отделении было тихо. Вечер вступил в свои права и активного движения в помещении не наблюдалось.

– Здравствуйте, – прошептала Тома, подходя к стойке регистратора, – мне позвонили из полиции и сообщили, что мой сын находится у Вас. Где мне его можно найти?

Грузная женщина, сидящая перед ней, взяла большую амбарную книгу и начала ее листать.

– Когда поступил ваш сын? – спросила она строгим голосом.

– Сссегодня, – пискнула Тома.

– Время?

– Два часа назад был еще дома.

– Значит, недавно, – сказала она и открыла последнюю страницу.

– Фамилия! Имя! Отчество? – спросила она строго и Тома судорожно сглотнула.

«Таких женщин бы на плац», – подумала она и одернула себя.

Какие глупые мысли лезут ей в голову в тот момент, когда ее мальчик находится между жизнью и смертью.

– Чья? Моя? – пискнула Тома, уставившись на «гренадершу».

– Зачем ваша? Сына!

– Жданов Антон Валерьевич.

– 5 этаж, лифт направо, – сообщила женщина и показала ей рукой направление ее движения, – и бахилы оденьте.

Антон неподвижно лежал на одной из кроватей, а вокруг него вились какие-то трубочки. Сын находился без сознания или просто спал. Немного бледный, с перебинтованной головой и ногой, он выглядел таким беспомощным, но слава-богу не настолько умирающим, каким она себе его представляла, пока ехала в больницу. А значит, как сказал полицейский, будет жить.

Вслед за Томой вошла миловидная девушка, чуть младше ее двадцати трехлетней Милки. В следующем году дочь заканчивала университет и собиралась переехать от них в квартиру бабушки и дедушки, которых они похоронили пару лет назад. Но не суть.

Девушка подошла к ее сыну и проследив за жидкостью, бегущей по капельнице, повернулась к ней.

– Что с ним? – стараясь не шуметь спросила у нее Тамара.

– Тупая травма головы и рваная рана голени, – беспристрастно ответила ей девушка, как-бы давая понять, что ничего страшного в этом нет.

– Это опасно? – снова пискнула Тома.

– Теперь уже нет. Он потерял много крови, но его вовремя успели доставить в больницу. Теперь, все будет хорошо.

– Можно мне поговорить с лечащим врачом?

– Конечно. Вы пока посидите тут. Доктор появится минут через тридцать. Я вас позову.

Тамара уселась на стул напротив сына и положила руку ему на ладонь. Она была горячей. У Антона поднялась температура. Женщина вспомнила сколько бессонных ночей она провела у его кровати в детстве и всхлипнула. Сейчас дела обстояли гораздо серьезнее.

Тома сидела у кровати и вспоминала их совместную жизнь. Первое знакомство с малышом, усыновление, борьба с собственными чувствами, взросление. Что только не было за эти семнадцать лет. Конечно, она научилась любить своего сына. Немного не так, как хотелось бы, но научилась. Она переживала за его взлеты и падения, радовалась его победам и огорчалась неудачам. Она воспитывала в нем характер, учила не бояться трудностей и не позорить честь отцовского мундира. Она делала все, чтобы он не испытывал чувства одиночества и не знал, что он приемный сын. И, кажется, у нее это получилось.

– Женщина, – услышала Тома голос миловидной девушки, – доктор вас ждет.

Тамара встала и в последний раз взглянув на сына, вышла из палаты.

Лечащим доктором ее сына оказался моложавый подвижный мужчина, лет пятидесяти. Он успокоил Тамару, объяснив, как будет проходить лечение и какие последствия ждут ее ребенка, после чего женщина расслабилась.

– А завтра, – напоследок сказал ей врач, – я попрошу Вас, прийти в центр переливания крови нашей клиники и стать донором. Вашему сыну крови потребовалось не мало. Теперь Ваша очередь поделиться своей. Если можно приведите с собой и близких. Донорской крови постоянно не хватает.

– Хорошо, мы придем всей семьей, – заверила доктора Тома и отправилась домой.

Тайна

Антон вынырнул из забытья и сфокусировался на женщине, сидящей на против него. Это была его мать. Она сидела напротив него и была такой расстроенной, что ему стало ее немного жаль.

Эта никому не нужная драка с фанатами смешала ему все карты. И вместо того, чтобы именно сейчас находится на футбольном матче он лежит здесь, в больнице, и пытается прийти в себя. Его немного подташнивало, болела голова и нога.

Парень снова стал проваливаться в сон, но силой воли вернул свои мысли на место.

Его мама была потрясающей женщиной. Она дарила тепло всем, кто ее окружал. С кем бы она не общалась, все вокруг насыщались ее добротой. Все, кроме него. Ему ее тепла всегда не хватало. Вернее, оно выдавалось ему порционно. Сделал хороший поступок, молодец, получай частичку, не сделал – тебя окутает холодом.

Антон привык, что любовь матери нужно заслужить. Он понял это еще в детском садике. Там они враждовали с одним мальчиком. Его звали Егор, и он постоянно задирал Антошку. Тот копил в себе обиду, до тех пор, пока мог, а потом затащил обидчика в угол и дал сдачи. Ой какой поднялся крик. Егор визжал так, что у Антона заболели уши. На плачь прибежали взрослые, которые сразу же забыли о том, что Антон в этой паре пострадавший и вместо понимания, в группе разразился скандал.

Все набросились на Антона, обвиняя его во всех смертных грехах и даже вызвали маму, которая, выслушав жалобы воспитателей окутала сына арктическим холодом. Ему и так не хватало ее любви, а тут еще и это.

После этого Антон сделал вывод и старался больше не разочаровывать мать. Он даже сумел наладить контакт с обидчиком, да так успешно, что их дружба продолжалась до сих пор. Егор стал лучшим его другом. Ну это, к слову. Сейчас не об этом.

Антон собрал свои мысли в кучку и стал размышлять дальше.

Как – то в старшей группе, на восьмое марта мамам готовили праздничное представление. Антону досталось длинное четверостишье, которое нужно было выучить и если его сверстники учили свои роли в семье, то Антон решил приготовить маме сюрприз и разучил свой стих на репетициях в детском саду.

Эффект неожиданности сделал свое дело, и мама расплакалась, когда Тошка повернулся к ней лицом и четко, как только мог, прочитал своей маме подготовленный им стишок. О, как много тепла получил он от нее в этот день. Как он купался в нем и наслаждался такими непривычными для него ощущениями.

Потом была школа. Невыученные уроки обдавали холодом, первые хорошие оценки – теплом. Антон тогда ясно понял, что не должен подводить родителей и всегда учился хорошо. Возможно, мама считала, что его хорошие оценки – это результат постоянных бесед о чести отцовского мундира, но на деле ему просто не хватало материнской любви и он зарабатывал ее всеми возможными способами.

Он любил ее, свою маму, но так до конца и не понял, почему другим доставалось ее любви больше, чем ему, собственному сыну. Каждый раз он задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Несмотря на это он знал, что всегда может заслужить частичку ее участия, если очень постарается.

Вот и сейчас она сидела перед ним и источала тепло. Антону было хорошо от этого, хотя и немного странно. Неужели, чтобы заслужить материнскую любовь нужно было получить битой по башке?

Через три дня Антону стало легче. Он пришел в себя и даже попытался вставать с постели, хотя много ходить ему еще не разрешали.

В палату вбежала Маринка, на деле обычная медсестричка, а по факту студентка третьего курса медицинского института, подрабатывающая в больнице на жизнь и, между делом набирающая опыта для будущей профессии.

Маринка напоминала ему его сестру Милу. Было в них что-то общее, какая-то целеустремленность. С этой девушкой было не скучно. Вот и сейчас она влетела в палату со скоростью реактивной ракеты и на душе у Антона сразу стало легче.

Пол часа назад от него ушли родители, набив его тумбочку яркими апельсинами, плюс еще приход Марины добавил ему хорошего настроения.

– Слушай, Антон, – обратилась к нему девушка, – я все хотела у тебя спросить. А вот эта женщина с представительным мужчиной, она тебе кто?

– Мама, – удивился вопросу парень, – а представительный мужчина мой отец.

– Странно, – пробормотала девушка и задумчиво уселась на стул.

– И что в этом странного? – удивился парень.

– Понимаешь, моя будущая профессия – генетик и я в ней уже стала немного разбираться.

– И? – подбодрил девушку Антон.

– Ну не может парень со славянской внешностью иметь маму грузинку.

– Почему? – удивился больной.

– Ну как тебе объяснить, – загорелась девушка.

Видимо она очень любила свою будущую профессию и готова была делиться своими знаниями с каждым встречным.

– Ну объясни, как можешь, – заинтересовался Антон.

– Вот смотри, – сказала она, – в нашей жизни гены родителей играют для ребенка ключевую роль. Больше всего малыш получает их от своей матери, чуть меньше от отца. По сути, ты по своей внешности должен был быть похож на маму и иметь хоть какие-то кавказские черты, а на деле у тебя их нет.

– А что, по-другому не бывает?

– Бывает, если грузинкой, допустим, будет твоя прабабка. Тогда шансов получить ее гены становится гораздо меньше, но если твоя мать с Кавказа, то ты по любому должен был быть на нее похож. У тебя есть сестра или брат?

– Есть.

– И?

– Сестра черненькая и нос у нее побольше моего и с горбинкой.

– Вот видишь.

– Это что же получается? Моя мама мне не мама?

– Ну не знаю, – дала заднюю Марина и задумалась, – погоди, у меня появилась одна идея. Я знаю, как проверить твое родство. Лежи лечись, а я пошла на разведку.

Парень откинулся на подушку. Голова его резко заболела, а в горле появился ком. Так вот почему его не жалуют материнской любовью? Он просто не родной ей сын. Интересно, как так получилось? И кто его настоящие родители? Возможно, отец родной… Но насколько он знал, тот всегда состоял в браке только с его матерью, а если это так, значит Антон приемный или у отца была другая семья и парень родился в ней.

От этих неожиданных и не очень приятных мыслей голова его разболелась еще сильнее, и он провалился в тяжелый горячечный сон, а может быть это была обычная депрессия?