Валентина Байху: Открывай, Баба Яга! Кот пришел! Часть 1

ГЛАВА 1

– Просыпайся, пар-р-разитка-хозяйка, я за тобой! Нагулялась!

– Ааа… Чего?..

– Ничего, хозяйка, домой пора! Которое столетие шляешься непонятно где, а мы? Хватит с нас, на волюшке мы пожили – пора и честь знать! Работа зовет, пар-р-ршивка-тунеядка!

Зажмурив обратно и без того глаза-щелочки, перед которыми все больше мелькали обрывки снов, нежели жестокая реальность, Яна вернула голову на подушку. Потом подумала и засунула всклокоченную макушку под нее, разом избавляя себя от ночных фонарных огней на улице, раздражающих голосов и странных гостей у кровати. Она спать хотела, до писка будильника, поднимающего ее на работу, еще целых два часа, а сны и не такими реалистичными бывали! Кошмары порой заставляли подниматься с кровати с криками, а то и включать везде свет на оставшиеся часы ночи. Куда там нынешнему жутику до тех кошмаров?! Подумаешь, что едва вмещающийся в ее небольшую комнату громадный кошак орет на нее благим матом и требует возвращения к рабочим (а каким еще?) будням. Вот ни за что! Кукиш ему! А еще тот неприличный жест, который все знают, но не называют! Да, тот самый жест, который почти, как Волан-де-Морт в книжках о Гарри Поттере. Не проснется Яна, можно даже не стараться поднять, и спать будет не меньше двух часов до рокового подъема.

Она медленно, но верно начала уплывать в сонное, блаженное царство, однако…

– Эй!

Приснившийся жутик на всякие воландемортовские жесты не реагировал и нагло потряс кровать, безжалостно потянул с девушки одеяло. У-у-у, садист! В квартире было жутко холодно, несмотря на отопление, а спать в пижамах Яна не любила. Припасала их только на случай гостей или поездок, а стесняться помимо себя дома было некого. Некого. До некоторых пор. Она, как обезьяна, вцепилась в толстое, пуховое одеяло, воспротивившись произволу, подмяла под себя, запуталась ногами и, довольная, снова начала погружаться в дрему. Однако радовалась недолго. В следующие мгновения она почувствовала себя насильно усаженной на американские горки без страховки. Ее подняли за ноги и повесили в воздухе, одеяло повесилось за компанию; Яна скорее отдала бы все имеющиеся в заначке деньги и документы на квартиру, чем рассталась с ним, родным и любимым. Ко всему прочему девушку еще и потрясли, вызвав не самые приятные ощущения, прежде чем бессовестно выпустить обратно.

Грохнувшись на кровать и заставив ту от натуги заскрипеть, Яна все же открыла глаза. Сна не было уже ни в одном глазу, а сознание фиксировало происходящее, происходящее в реальности, а не в сновидениях. Одновременно ругаясь, выпутываясь из одеяла и силясь рассмотреть подробности в полумраке, она окончательно смирилась с тем, что доспать не получится. Когда же разглядела то, что усиленно мешало предаваться счастью в четвертом часу утра, раскрыла рот и громко выдала:

– Мама!

Правда, на самом деле на языке вертелись совсем другие слова, коих она старательно нахватывалась у уголовников, но почему-то те враз вылетели из головы.

– Вообще-то я больше по той части, где полагается кричать «папа», – угрюмо заметил кошак в холке под два метра и с хвостатой задницей, разместившейся в коридоре (как вообще протиснулся в ее клетушку?!). У невообразимой животины имелись в наличии разноцветные глаза, похожие на две фары, фиолетовую и зеленую, внушительные тигриные клыки и черная, густая шерсть с редкими серыми подпалинами. Помимо обыкновенной ночной темноты казалось, что его окутывает иная темнота, похожая на туман. Головой он упирался в самый потолок, лапы расставил в стороны, гибкое тело вывернул так, что любая змея могла задохнуться от зависти. Было видно, как сильно ему не хватало места, вон как усы топорщил, фыркал и кривил мордаху. Спрашивается, если места мало, зачем приперся?

Оглядев вредную на вид морду, Яна потянулась к тумбочке, за сотовым, а через секунду начала копаться в нем. Тыкала в имеющиеся контакты, как-то позабыв, что того, нужного, номера телефона у нее попросту нет и никогда не было.

– Что ищешь? – поинтересовался незваный визитер.

– Адрес ближайшей психушки, – честно призналась Яна.

– Тьфу ты! – разъяренно рыкнула зверюга, сверкнув глазищами. – Настоящий я, а ты не спятила!

– Точно?

– Уверен.

– А может?..

– Ну, хочешь – пощупай, чтобы убедиться.

Яна полезла щупать и этим не ограничилась; еще она жамкала, тыкала, терла, гладила, даже нюхала. Шерсть оказался пушистой, немного жестковатой, густой и… настоящей.

– Надо же… Действительно настоящий, – растерянно протянула она, огласив промелькнувший в голове вердикт.

– Я ведь говорил. – Ужастик фыркнул в топорщащиеся усы, как у Мюнхгаузена, и повел большими ушами. С кисточками.

От Яны чего-то ждали, и реакция, закономерная, все-таки случилась.

Она моргнула, приглушенно что-то каркнула и повалилась на кровать, теряя сознание.

Шок оказался слишком большим.

– Вот черт, – ругнулся кошак, – не Баба Яга, а кисейная барышня. Совершенно размякла.

***

– Яна Даниловна Бурева, соблаговолите обратить на нас ваше царское внимание и больше не отвлекаться, – в затуманенную мыслями голову девушки ворвался неприятный, саркастичный голос. – Или же ваши великие думы слишком значительны, чтобы игнорировать наше незначительное собрание?

Яна спокойно встретилась взглядом с начальством и вежливо ответила:

– Прошу прощения, Любовь Федоровна, такого больше не повторится.

– Хорошо бы, – вздернула красивый нос черноволосая девица, назначенная на новую должность всего пару дней назад. Всего пару дней, а уже начала наводить свои порядки, вот и собрание аппарата организовала за полчаса до конца рабочего дня. Счастье избежать его выпало только тем, кто был занят в судебных процессах, остальные же вынуждены были мучиться разговорами ни о чем. Мельком взглянув на часы, Яна скривила полные губы в легкую саркастическую усмешку. Жаждущая донести свою важность новая начальница третировала собравшихся уже гораздо дольше, чем отмерила для этого времени. С одной стороны подобное поведение забавляло: как говорится, чем бы дитя ни тешилось; но с другой – дома сама Яна окажется только в одиннадцатом часу вечера, с такими-то пробками и отдаленностью работы от квартиры.

Когда внимание фурии заняли другие жертвы, Яна вновь погрузилась в размышления, в которых пребывала в течение всего рабочего дня.

Вспоминая ночные события, Яна не могла в полной мере понять: был ли то сон или нечто реальное? Если первое, то можно расслабиться, а вот со вторым придется бежать к психологам-психиатрам и решать проблему кардинально. Тогда она не то очнулась утром, не то проснулась от надрывающегося над ухом будильника – еще немного и поверила бы, что тикающее творение рук человеческих жесточайше пытали механические инквизиторы. Несколько мгновений она бездумно лежала на кровати, а потом резко вскочила и почти бегом пронеслась по крохотной однокомнатной квартире, включая везде свет. Сама она еще не осознавала в полной мере, что… кого-то ищет, но тело реагировало автоматически на приснившийся бредовый сон. Но ни в единственной комнате, ни в коридоре с кухней, и ни в ванной с туалетом ночного визитера она не обнаружила. Яна и в шкаф заглянула бы, но это уже попахивало иным заведением, телефон которого она искала ночью в сотовом. На этом можно было бы успокоиться и списать все на временное помрачнение рассудка, ночной кошмар или даже ночной паралич, но врать себе не привыкла. Кошак был реален, настолько реален, что рука до сих пор помнила ощущение его всклокоченной, жесткой шерсти.

Остановившись около ванной, Бурева немного постояла, испытывая смешанные чувства, пока ощущение утренней прохлады не заставило очнуться. В одних трусах стоять было не очень комфортно, поэтому она вернулась в комнату, машинально потрогав батарею. Горячая. Минута сочувствия к себе сменилась природным оптимизмом: у некоторых сирот и такой квартиры нет, не на что жаловаться, можно просто одеться потеплее. Уговорив себя, что ничего особенного не произошло, в квартире она одна, Яна начала собираться на работу. На улице все еще было темно, как ночью, но меньше пробок, поэтому приходилось вставать гораздо раньше, чем могла бы. Одежда была приготовлена еще с вечера, не любила Яна носиться с утра в поисках носков, колготок или какой-то другой мелочи, без которых нельзя было выйти из дому. Сегодня она приготовила синий брючный костюм и белую водолазку из мягкой ткани. Самое то, чтобы чувствовать себя удобно и тепло. Замерев напротив зеркала в ванной, Яна потянулась за косметичкой. В отражении на нее смотрела молодая красивая девушка, хотя взгляд казался слишком умудренным опытом, чтобы можно было обозвать ее юной.

Нечто неуловимое мелькало в светло-серых глазах, что порой вгоняло в ступор взрослых, когда она росла. Сейчас же в них добавился здоровый цинизм и острота, которые могли пригвоздить к месту любого, если она была не в духе. Белые волосы Яна предпочитала носить заплетенными в косу, даже специально училась плести что-то интересное, модное и красивое. Хотя да, время от времени баловала себя стрижками и другими прическами, но никогда не красилась. Родившись от природы блондинкой, она не хотела менять оттенок. После приведения себя в порядок Яна решила выпить кофе перед выходом, время еще позволяло. Держа горячую кружку с ароматным напитком в руках, она снова вернулась мыслями к ночному происшествию. Было ли оно или нет? Именно эти мысли и заставили Яну в течение рабочего дня возвращаться к ночному приключению. Процессы проходили без эксцессов и достаточно спокойно, кого нужно привозили и увозили, даже парочку протоколов умудрилась написать и расправиться с надоевшей до печенок почтой, но… что-то все равно не давало покоя.

– Наконец-то! Наша выдра все-таки закончила трепаться. – Инка Дровада с удовольствием выдохнула облачко морозного пара в воздух и поспешила укутаться в шубу после освобождения из плена новоиспеченной начальницы. – Затрахала!

Яна немного притормозила, дожидаясь приятельницу. Здание суда было хорошо освещено и можно было не опасаться поскользнуться, но лучше не доводить до несчастных случаев. Инна в их компании считалась реактивной торпедой, поэтому могла упасть даже на ровном месте от избытка чувств и природной нетерпеливости.

– Рано радуешься, Людка дорвалась до власти. Еще неделю точно, а то и больше, нас будут счастливить при каждом удобном и неудобном случае.

– В кои-то веки хорошо, что завтра у меня сумасшедший день и на нее не будет времени.

– Везет, у меня завтра отписка, но, кажется, только формально.

Инна сочувственно хохотнула:

– Да уж, что-то она на тебя взъелась в последнее время. А какой взгляд кинула на прощание, даже мне жутко стало. Колись, ты прищемила ее длинный язык или наступила на любимую мозоль?

– Ничего такого не было… – Яна пожала плечами. – Понятия не имею, что происходит, а ведь у нас всегда были неплохие отношения.

– Будем надеяться, что она перебесится и успокоится, иначе в нашем и без того ненормальном болоте начнутся военные действия.

– Ага, на отстрел; ладно, пока.

– Пока.