– Ксюш, ты садись, разговор непростой намечается. Раз ты с первого раза не поняла, давай обсудим все еще раз. Потому что суд – это дорого. Знаешь сколько сейчас адвокат стоит? Десять тысяч в день! – объясняет мне Игорь, устраиваясь за стол и сажая рядом «Инночку».

– И чего тебе непонятно?

– Нет, дорогая бывшая женушка, – подается вперед, – Не поняла тут ты. А я тебе объясню что именно, – откашливается, – У меня своей квартиры нет, а Инночка живет на съемной, понимаешь?

– Меня это не волнует, – цежу сквозь зубы.

– А зря, – усмехается, – Повторюсь, мы с Инной – молодая, полноценная семья.

Игорь нажимает на слово «полноценная». Видимо чтобы я осознала насколько неполноценная я.

– Поздравляю.

– Нам нужна квартира, – продолжает, – И мы с тобой вчера обсуждали чтобы поделить ее пополам. Но раз уж ты не согласна с этим, мы с Инночкой решили следующее: мы не на пополам поделим ее, ты отдашь эту квартиру полностью. Для этого ты завтра же напишешь дарственную на свою долю. И заметь, я не прошу тебя дальше выплачивать взносы. Просто отдашь квартиру.

– Ты бредишь, – от таких предложений у меня глаза на лоб лезут. Но Игорь не смущается. Он самозабвенно говорит, не обращая внимания на мою реакцию, похожий на тетерева в брачный период.

– Потому что у нас будет ребенок, а ты сама понимаешь. Дети – это дорого.

– Игорь, сходи на хрен, – отвечаю, даже не рассматривая всерьез его «предложение». И не веря что он реально думает, что я отдам его недвижимость… Чтобы что? Какой мне прок в этом?

– Ксения, – наконец подает голос любовница, – Предложение очень хорошее. Когда ребенок родится, вы станете крестной, у вас будет доступ к нему, сможете с ним гулять, его нянчить. Вы и сами захотите отдать ему все что у вас есть. Кстати будет мальчик.

Тетка говорит со мной свысока, снисходительно. Интересно, за кого они меня принимают?

– Вы очень наивны, Иннушка. У меня будет свой ребенок.

– Это вряд ли. Одиночкам детей дают плохо. И уж тем более, одиночкам с плохой репутацией, – загадочно улыбается и замолкает, видимо рассчитывая что на эффект.

– С репутацией у меня все в порядке.

– Не витайте в облаках, – любовница мужа начинает искусственно смеяться, – И очень зря отказываетесь разговаривать по-хорошему. А ведь мы с добром пришли.

– А теперь с тем же добром и уйдете. Мне надо ужинать и спать. А вы мне ломаете распорядок дня, – с трудом сдерживаюсь, чтобы не послать Иннушку куда подальше и грубо. Но меня еще и стопорит удивление. Они оба с такой святой простотой требуют чтобы я отдала свою долю… Это странно.

– Вы же понимаете последствия? – улыбается, хотя это скорее оскал.

– И какие такие последствия? – цепляюсь за последние капли терпения.

– Если вы не перепишете свою долю на Игоря, то, во-первых, ваша репутация будет испорчена так, что вам не только не дадут ребенка на усыновление, но и выгонят с волчьим билетом из вашего частного центра. А, во-вторых, я положу вашу фотографию в гроб и вы будете чахнуть и болеть. Так что даже поломойкой вас не возьмут. И вы умрете от голода. Бомжом.

– Вам бы книги писать с вашими фантазиями. Кстати, – усмехаюсь уже я, – Не боитесь что навредите ребенку? Колдовать грех.

– У меня хорошая бабка, она делает щит, чтобы на меня ничего не попало.

Ох дура. Но вслух я такую характеристику Инне не даю. Потому что если человек психически болен, то лучше его не раздражать. И спиной тоже поворачиваться не надо. Перевожу взгляд на Игоря. Тот сидит как свадебный генерал, с важным лицом, явно довольный тем, что несет любовница.

– Так вы сегодня уйдете или как?

– Ты тупая, – произносит Игорь, поднимаясь, – Но я тебе даю неделю на размышления. Скорее всего, ты как женщина просто завидуешь Инне, что ты не можешь родить, что ты неполноценна. А она нормальная. Смирись. Знаешь, в христианстве надо смиряться. Вот ты должна смириться. И тогда тебе достанутся кусочки женского счастья. Потому что Бог просто так не лишает людей деторождения. Ты очень грешна. Еще тогда моя мама про тебя сказала, а я не поверил. Но теперь-то все стало на свои места. И своим поведением ты доказываешь это. Но у тебя еще есть шанс. Сходи в церковь, поговори с батюшкой, исповедайся. А потом позвонишь, и мы проведем всю юридические манипуляции. Ты будешь очень хорошей крестной, подумай об этом.

Глава 6. Павел

Все что можно дать детям, что позволяют деньги, я даю. Мне ничего не жалко. У Ромы и Розы есть все, что только можно пожелать – игрушки, одежда, толпа нянек. Но иногда я ловлю себя на мысли, что таким образом я пытаюсь компенсировать отсутствие матери. А ведь женская ласка должна быть. Ласка мамы. И няньки – это здорово, но это не все.

Юля на горизонте по-прежнему не появляется, чему я несказанно рад. Однако тот факт, что она до сих пор является законной матерью детям, что ее имя записано в их свидетельстве о рождении, меня сильно раздражает. Потому что мне думается, что в любой момент она может начать меня шантажировать. Или как-то вредить малышам. Иногда лучше вовсе быть сиротой, чем иметь под боком не особо вменяемую и не отличающуюся адекватностью мамашу. Манипулировать и трепать нервы детям, чтоб разводить меня на деньги, это она умеет. И обязательно прибегнет к этому, если подвернется возможность. С нее станется.

Поэтому когда Розе и Роме исполняется три года, я решаю что самое время выяснить, что там у Юльки, и по-доброму договориться о том, чтобы она отказалась от детей, которых никогда не любила. И которых не планирует воспитывать. Так будет лучше всем.

Иногда, задерживая взгляд на Розе и Ромке, я думаю: «Ну как так? Почему родная мать их не любит?». Дети очаровательные, с ямочками на щеках, звонким голосом, шустрые… Они будто ожившие куклы, чудо как хороши. А Юльке плевать. И я грызу сам себя, думая о том, что так глупо промахнулся с выбором матери. Теперь им всю жизнь страдать. Но ведь кто знал! В момент знакомства и в первые месяцы нашего романа Юля выглядела достойно. Это потом уже стало понятно, куда я вляпался. Когда ничего нельзя было исправить.

Кстати пару раз Роза уже спрашивала меня, почему у всех есть мать, а у них только папа. Я не знаю что отвечать. Сказать что мама умерла? Это слишком жестоко. Уехала? Болеет? У меня нет пока ответа на этот вопрос. А долго отмахиваться и переводить разговор на другую тему не выйдет. Когда-нибудь придется сесть и серьезно с ними поговорить о скелетах в нашем семейном шкафу. Только для этого мне самому надо понимать что делать с матерью моих детей и желательно иметь на руках нотариально заверенные документы с прозрачным статусом.

Нужно для начала окончательно вычеркнуть Юльку из жизни детей. В настоящем, прошлом и будущем. Уж лучше у Ромы и Розы не будет никакой матери, нежели эта манипуляторша.

Да и зачем ей права? Чтобы она имела возможность запретить выезд заграницу, например? На лечение или отдых. Это пока Роза и Рома маленькие, я их никуда не таскаю. Но скоро можно будет свозить на курорт, потом – учеба или экскурсии. И каждый раз ходить на поклон к Юльке? Да щаз!

Моя служба безопасности наводит справки, как поживает моя бестолковая женушка, и выясняется… Ну как я и ожидал. Салоны за тридцать тысяч в час Юля больше не посещает. И ездит на подержанной «киа». Дмитрий Валентинович пытается построить очередной бизнес. Безуспешно. Тут ему даже помогать разориться не надо, человек сам как может справляется.

А еще, судя по фото и видео, оба выглядят глубоко так себе. Сказывается отсутствие сытости и масса проблем. Удивительно что до сих пор не разбежались. Детей кстати у парочки нет, видимо Юлька не готова наступать второй раз на те же самые грабли.

Изучив их подноготную, прихожу к выводу, что самым адекватным вариантом станет предложить Юле денег в обмен на отказ от родительских прав. Ну а что? Финансовые проблемы в наличии, а решать их, попросту работая, парочка не собирается. Юлька кстати домохозяйка.

Естественно разговаривать с бывшей женой я не собираюсь, поэтому к ней отправляется мой юрист, Петр Константинович. Юлю он неплохо знает, застал. И как общаться с подобными тоже в курсе. Его задача – это договориться о цене и заставить ее подписать необходимые документы.

Я уже ожидаю, что проблем не возникнет, но… Звонок от юриста тут же сбивает настроение.

– Ну что, Петр Константинович?

– Да ничего, вышел от Юлии Алексеевны… Не смогли договориться.

До боли сжимаю зубы. Вертихвостка чертова!

– Почему?

– Говорит, что она мать, что не хочет лишаться своих детей, ведь она родила их… Я не особенно понял ее мотивы, но она категорично отказывается подписывать отказ. А еще хочет с вами встретиться.

– Зачем? – откашливаюсь.

– Говорит, что осознала как была не права. В общем, она хотела бы вернуться в семью и стать матерью детям. Обещала завтра приехать в гости.

От такой наглости я теряю дар речи. Ну в принципе, вот и ответ, почему у нее и Дмитрия Валентиновича детей не народилось. Потому что он нищеброд. А тут есть надежда на безбедное существование. Только Юля очень наивна.

– Спасибо, Перт Константинович. Вы завтра вечером тоже приезжайте, поговорю с Юлей лично и в вашем присутствии. Думаю, я смогу объяснить этой курве, что она моим детям не мать. А ваше дело будет – это предоставить необходимые документы.

– Конечно, я буду.

– Спасибо.

Отключаюсь, но продолжаю держать телефон в потной ладони. Ненавижу свою бывшую жену! Но что самое хреновое, я теперь не доверяю и другим женщинам. Мне кажется, что все они, охотницы за чужими кошельками, пустоголовые и жадные шлюхи. И скорее всего я прав. Поэтому у моих детей матери не будет. Никогда не будет.

Глава 7. Ксения

Нет и разговора, чтобы я согласилась на бредовое и оскорбительное предложение бывшего мужа. И что самое неприятное, наиболее травмирующее в этой ситуации, что я себя и женщиной-то чувствовать перестала.

Во-первых, со мной обращаются как с банкоматом. Во-вторых… Что есть женщина? Сколько раз я слышала набившую оскомину фразу: «Не родила – не женщина, не служил – не мужик». Черт побери, да кто это придумал?!

Но самое паршивое, что я боюсь их угроз, хотя и не понимаю, что же мне угрожает. Как Игорь может навредить мне? Пока понятно только одно: он как-то способен опорочить мою репутацию. Но как, если я за собой грехов не чувствую? У меня ничего плохого ни в деле, ни даже в мыслях никогда не было. А что уж говорить про детей? Все ребята, с которыми я работаю, они мне как родные. Хотя далеко не каждый малыш рад, что ему приходится битый час дуть, сворачивая язык в трубочку, шипеть или клацать языком. Я знаю, что они устают. А ведь чтобы эффект закрепить, надо еще и дома заниматься минимум по часу. И так несколько месяцев, а то и лет.

Поэтому большинство детей ходят к логопеду как на каторгу. Но моя задача – сделать так, чтобы этот час прошел весело и эффективно. Потому что далеко не у всех мам хватает сил и времени заниматься дома.

На следующее утро я как всегда иду на работу, в свой частный центр. У меня прекрасные отношения с родителями моих подопечных и руководством, а еще хорошая зарплата. И если все так и дальше пойдет, то… Да, у меня появится шанс усыновить ребенка! И плевать мне на Игоря и все его угрозы. Пустой треп, лишь бы вытащить из меня денег!

Игорь… Как он мог так со мной поступить? Идиотский вопрос. Я хочу выкинуть из головы все эти угрозы, но мне больно думать о том, что мужчина, которого я любила, способен на такую подлость.

Я захожу с утра в свой кабинет. Через десять минут занятие, но на пороге появляется не мамочка с ребенком, а моя директор, Василиса Михайловна.

– Доброе утро, Ксения Владимировна, – приветливо улыбается, держа в руках свою привычную зеленую папку с документами.

– Доброе, поднимаюсь навстречу. – директор не так часто заходит ко мне перед началом рабочего дня.