Наконец, спрыгнув с подножки и оказавшись на брусчатке, я направилась вниз по мостовой.

Дедушкин дом стоял на краю тихой улицы, вдоль которой росли каштаны. Сейчас их белые свечки соцветий пиками устремились в небо, разнося вокруг запах начала лета.

Мне с детства были знакомы эти каменные стены, которые разменяли вторую сотню лет, крыши из красной черепицы, окна, чуть закругленные сверху по моде минувшей эпохи, плющ, наполовину скрывавший серую кладку.

Квартал был старым. Его уже вовсю подпирали четырех– и шестиэтажные новенькие дома стремительно ширившейся столицы. Да только ушлые инвесторы не спешили выкупать землю под строительство здесь. А все потому, что еще ниже улица, по которой я шла, упиралась в набережную. И грунтовые воды реки знатно питали местную землю, потому-то на ней тяжелый фундамент, даже укрепленный магией, начал бы быстро проседать. Так что строительные фирмы заглядывались, конечно, на перспективный участок, но, прикидывая вложения, понимали, что здесь ловить особо нечего, кроме убытков.

А местные жители не раз и не два радовались этому факту. А еще тишине и спокойствию местных улиц. Последние-то сейчас и освещали фонари, под которыми я шла.

И под одним из таких стоял у калитки мой дедушка. Правда, не один, а беседуя с каким-то типом. Высоким, темноволосым, широкоплечим… Знакомо так широкоплечим. Кажется, именно в эту спину я стреляла сегодня утром.

Как этот гад меня так быстро нашел? Нет, неверный вопрос. Как он меня вообще нашел? То проклятие, которым я запустила, не оставляло магического следа. Однако же… Псих, устроивший скачки в центре столицы, был тут, рядом с моим дедом, и явно что-то вынюхивал!

Словно почувствовав на себе мой взгляд, брюнет обернулся. Но меня на том месте, где стояла секунду назад, уже не было: успела нырнуть в пышные заросли кустов. И уже оттуда, пригнувшись, осторожно-осторожно высунулась.

Незнакомец вновь обратил все свое внимание на дедушку. Они перемолвились еще парой слов, а затем распрощались. Любитель быстрой езды развернулся и направился прочь. Куда именно, я, увы, со своей диспозиции разглядеть не могла: мешали ветки, которые заслоняли обзор ровно вровень с первым столбиком забора, что огораживал наш дом.

Оставалось только наблюдать, как дедушка медленно повернулся и, зайдя в распахнутую калитку, направился к входной двери.

Для верности выждала пару минут и лишь затем вышла. Воровато оглянулась и трусцой припустила к крыльцу. По нему взбежала, точно белка, у которой загорелся хвост, а после юркнула в дом. Лишь прислонившись спиной к створке, поняла, что веду себя точно пугливая гимназистка. Хотя, как подсказывала жо… жизненный опыт, порой пугаться полезно – если не для здоровья, то для самосохранения уж точно.

– Ирен, деточка, ты уже пришла? – услышала я родной голос и выдохнула. – Ты сегодня рано…

Дедушка даже не иронизировал. Последний месяц, работая над предыдущим проектом, я часто возвращалась домой за полночь. И сегодня действительно пришла не так поздно, как обычно. Вот только мое «рано» отличалось от общепринятого «поздно» на пару часов. Правда, все эти мысли были где-то на заднем фоне. Все их затмевали два вопроса. Что за тип беседовал с дедом? И какого демона этот лихач от него хотел?

Но хотя мое сердце колотилось где-то в районе горла как бешеное и хотелось задать сто один вопрос, я глубоко вдохнула, выдохнула, сжала руки в кулаки, пытаясь обуздать эмоции, и произнесла:

– Да, дедуль, это я. – Мне почти удалось не выдать свою тревогу: голос прозвучал ровно и жизнерадостно, хотя в животе противным холодным комком свилась змея, и имя ей было Паника.

«Так, Ирэн! – мысленно скомандовала я себе. – Прекратить трусить. Сейчас спросишь у дедушки все прямо. Неприятности нужно встречать лицом, а не прятаться от них за ничего не значащими фразами».

Не сказать, чтобы приказ воодушевил, но деваться некуда. Я набрала воздуха в грудь, подобрала слова для вопроса о брюнете и… Дедушка, выглянувший в прихожую, опередил меня, произнеся:

– А я вот с нашим новым соседом только что познакомился! Вы буквально на пару минут с ним разминулись. Славный молодой человек. Учтивый, неглупый, холостой… – последнее слово дед выделил особо, да так, что мне потребовалось некоторое время, чтобы из состояния «Ирэн Ирсен на боевом взводе» перейти в охурмительное. Причем охурмевала и обинжиривалась или, иначе говоря (с учетом того, что это дерево еще носит название фигового), офигевала я пару секунд.

Потому как уже настроилась оправдываться, приводить веские доводы касательно темных чар и, если надо, даже использовать главные методы самозащиты, такие как шантаж и угрозы… А тут того и гляди придется отбиваться от брачных намеков!

– Дедушка, я не замечала за тобой раньше таких наклонностей, – произнесла я наконец, решив, что раз это просто сосед, значит, я пока нигде не прокололась и можно с чистой совестью не оправдываться, а обижаться.

– Каких? – тут же поинтересовался господин Ирсен с видом абсолютной невинности.

– Учти, что почетная роль свахи в нашем районе принадлежит мисс Мидоун, – фыркнула я.

– Как ты такое могла подумать, внучка? У меня и в мыслях ничего подобного не было. Просто хотел рассказать тебе о господине Вирсенте…

– И решил упомянуть отсутствие супруги? – я вскинула бровь.

– Ну а вдруг? Попробовать все равно стоило, раз уж к своим коллегам ты абсолютно равнодушна, – ничуть не смутился дедушка, признавая свой промах.

– Даже не надейся от меня избавиться таким способом. – Я улыбнулась, чувствуя, как тревога окончательно отступает. Все же это простое совпадение. Да и брюнет мог быть совсем не тот. Мало ли в столице похожих спин и широких плеч? Это все усталость, расшатавшиеся нервы и богатое воображение. Именно они, не иначе, сыграли со мной злую шутку. Так что, переведя дух, добавила: – К тому же я не затем пять лет выгрызала свой диплом зубами, а потом еще два года доказывала на работе, что чего-то стою, чтобы все мои труды накрылись брачным покрывалом!

Дедушка на это лишь печально вздохнул. Ему хотелось правнуков. А еще «пристроить меня в надежные руки, пока жив», как он сам иногда выражался. Я же, наоборот, верила, что дедушка из чистого упрямства будет раз за разом обводить вокруг пальца костлявую, пока я не сменю фамилию.

Потому твердо решила: буду как можно дольше оставаться при своей. Да к тому же перед глазами было немало примеров моих школьных подруг, для которых брачные узы стали кандалами. Будучи замужними леди, они во многом вынуждены были подчиняться воле супруга. Я же – любимая и единственная внучка деда – часто не знала отказа, а суровой родительской воли надо мной не довлело. Хотелось бы, чтобы она, эта самая воля, была и я ей строптиво сопротивлялась, зато были бы живы папа и мама.

Правда, образы родителей уже почти стерлись за двадцать с небольшим лет, оставшись там, в прошлом. А в настоящем у меня был один хитрый господин Ирсен, который сейчас лукаво улыбался в свою короткую, густую и абсолютно седую бороду. Плутовски посматривая поверх своих очков в роговой оправе и подозревая о моих мыслях, душка спросил:

– Проголодалась?

– Ты же знаешь, что на этот вопрос у меня всегда категорично утвердительный ответ, – отозвалась я, и мы отправились ужинать.

Надо сказать, что мясное рагу было выше всяких похвал. К тому же к еде был подан вкуснейший из соусов – голод. Утолив последний, я разомлела и, сыто зевая, пожелала дедушке спокойной ночи, направившись наверх, к себе в комнату.

Лестница привычно скрипнула на третьей ступеньке, словно жаловалась. Я щелкнула пальцами, подновляя почти истаявшее заклинание, и пообещала себе, что непременно на следующей неделе позову плотника, чтобы тот ее починил. Потому как чары чарами, но порой надежнее молотка и топора ничего не сыщешь.

Едва я оказалась в своей комнате у постели, как рухнула в нее. Кажется, при этом уснула еще до того, как голова успела коснуться подушки.

А время во сне понеслось как-то быстро. Я бы даже сказала – стремительно. Молниеносно. Да его вообще стоило оштрафовать за превышение скорости!

Звон пробуждающего артефакта врезался в мои барабанные перепонки почище тарана в ворота осажденной крепости. Я подскочила с постели, распахнула глаза и заметалась по комнате, ища этот чертов побудный артефакт. Пока носилась из угла в угол, проснулась и поняла: механическая птица стоит на шифоньере. Поэтому, чтобы ее достать, нужно как минимум встать на стул. Что я и сделала. А после наконец отключила демонову птицу. Выдохнула, сдула со лба светло-каштановую прядь и… поступила в лучших традициях пиратов, нашедших клад, – перепрятала!

Потому что завтра наступит новый день, а с ним и новая попытка проснуться. И если при этом артефакт окажется в относительной близости к невменяемой Ирэн Ирсен, то велика вероятность, что я отключу механическую птицу, так до конца и не пробудившись. А затем благополучно провалюсь в грезы снова и обязательно опоздаю на работу! Хотя порой даже недосягаемость побудного артефакта не помогала мне быть пунктуальной.

Сейчас, решив перестраховаться, я втиснула его на самую верхнюю полку книжного шкафа, меж трудов Птолиуса по прикладной магомеханике и большим справочником поправочных коэффициентов.

Уф! Теперь точно все. Пробудилась. И ныне напоминала зомби всего лишь внешним видом и голодом. Причем, в отличие от умертвия, я была готова съесть не мозги, а ограничиться овсянкой, или бутербродом, или гренками, или… чем там таким вкусным пахло из кухни?

Принюхалась. Кажется, жареным. К тому же снизу доносился еле уловимый звук – бряцание в районе кухни. Я на мгновение застыла, прислушиваясь. Наверняка дедушка что-то жарит.

Накинула халат, поймала верткие тапочки, натянув те на ноги, и спустилась.

Еще не открыв дверь, почуяла аромат свежезаваренного кофе – лучшего из всех возможных пробуждающих эликсиров. Хорошо, не лучшего, но самого приятного – так точно. С пенкой из сливок, щепоткой корицы и надежд на новый день.

Тихонько, почти неслышно, приоткрыла створку и заглянула в дверной проем, готовясь подкрасться к дедушке и обнять его, наверняка стоявшего у плиты.

Вот только он оказался не там, где я ожидала. Ирпур стоял у полуотдернутой занавески, прячась за нее, точно шпион, и выглядывал в окно, явно за кем-то наблюдая. Седые волосы слегка растрепаны, а на лице – крайняя степень любопытства, в руках зажата лопатка, которой совсем недавно переворачивали тосты.

– Доброе утро! – произнесла я, не удержавшись от смеха. – За кем следим?

Дедушка обернулся, чуть вздрогнув, и виноватой улыбкой встретил мой взгляд.

– Да вот, решил получше присмотреться к нашему новому соседу…

Я нахмурилась и сложила руки. Что? Опять?! Дедушка же, не обратив на это никакого внимания, продолжил:

– Знаешь, я тут подумал, что вчера погорячился, назвав соседа славным молодым человеком.

– Это почему же? – спросила мимоходом, сама же все свое внимание уделив тарелке с яичницей и поджаренными тостами, на которые и нацелилась.

– Потому что он в утреннем свете слишком уж какой-то славный… – протянул дедушка. – Правильно ты его вчера отшила.

Я, как раз укусившая тост на этих словах, закашлялась и посмотрела на окно, около которого Ирпур стоял, точно шпион.

– И в чем выражается это «слишком»? – поинтересовалась я, проглотив наконец злополучный кусочек тоста, едва не вставший у меня поперек горла.

– Идеальный… Вчера он выглядел как-то проще. Видимо, был уставшим с дороги. А сегодня весь из себя лощеный… еще и красавец. Не доверяю я таким.

– Помню. А еще умным и богатым, – хмыкнула я, повторяя слова деда, которые он не раз мне говорил: – Первые привыкли все получать от жизни своей красотой, поэтому часто слишком самовлюблены. Вторые – покупать деньгами, оттого и не ценят простое человеческое. А третьи просто так и норовят тебя обмануть.