Я гулко выдохнула.

Вот и свершилось. Теперь меня будут убивать. Медленно и мучительно, давя на совесть острым ножом, отрезая маленькие кусочки от гордости, втаптывая в грязь самостоятельность и желание жить по-своему. В общем, делать все то, что делают заботливые родители.

– Вы же сами настаивали на свадьбе до дня рождения! – Я вскинула подбородок. – Мы с Бастианом не хотели торопиться, но раз традиции требуют…

– Камелия, дорогая, но ты ясно дала понять, что у тебя нет никого на примете! – Кажется, мама не верила в подлинность брака. А зря.

– Хотелось проверить чувства. – Я выдавила улыбку и чуть приподняла рукав платья, обнажая брачный браслет. – Но Бастиан был так настойчив, что я не смогла устоять. Полагаю, вы не против? Маг уже связал нас клятвами, а пышное торжество можно устроить чуть позже. Позовем знакомых, закажем свадебное платье. Мама, ты говорила, что бабушкина тиара, та самая, с розовыми бриллиантами, достанется мне в качестве приданого. Это было бы очень кстати, уверена, мы сможем подобрать отделку для платья в тон.

Я говорила и говорила, стараясь ни на секунду не замолкать, казалось, стоит только остановиться, как в столовой разразится буря. Уж слишком сурово сжимал челюсти отец, слишком ошеломленно взирала на происходящее мать. И только Бастиан спокойно поглощал завтрак, предоставляя мне разбираться с последствием собственной глупости.

Хотя почему – глупости? Я все сделала именно так, как и планировала. Ну, а мелкие проблемы бывают у всех, не страшно.

– Камелия-Козюрэй-Пончитта АрМонт! – вдруг рявкнул отец. – Ты решила доказать, что выросла? Что к мнению родителей можно не прислушиваться?!

– Нет.

– Что – нет? Ты это сделала назло мне?

– Я люблю Бастиана, папа!

Дорогой муженек при этих словах поперхнулся, но, покосившись в мою сторону, неожиданно решил поддержать:

– А я люблю Камелию, ваша светлость. И, будьте уверены, смогу составить ее счастье.

«И улучшить свое материальное положение», – подумала я, но вслух, конечно, ничего не сказала.

Отец возмущался, матушка стискивала дрожащие губы, а Бастиан упорно вещал о любви. Идиллия, одним словом. Век бы наслаждалась, жаль, нельзя. Время завтрака подходило к концу, а самого главного мы еще не обговорили.

– Отец, понимаю, что подвела тебя. – Мне удалось немного покраснеть в нужный момент и, сделав глаза по-детски наивными, я добавила: – Ты хотел упрочить наши связи с Северными землями и сродниться с Измирскими… Сожалею, что мои чувства взяли верх над разумом. Теперь, наверное, стоит послать герцогу гонца и сообщить об отмене договоренности? Приезжать ему незачем. Ну что он тут увидит? Бывшую невесту, которая предпочла другого?

Сидящий рядом Бастиан поперхнулся вновь. Ну да, я забыла рассказать ему о женихе…

– Камелия! – Мама нервно глотнула воды из высокого бокала. – Камелия, мы, конечно, очень рады вашему союзу, просто все произошло так неожиданно… Мы не знакомы с родителями твоего супруга…

– Он сирота.

– И мы, честно говоря, думали, что твой избранник сперва поговорит с нами и попросит твоей руки, а уж потом…

– Мамочка, это пережиток прошлого.

– Камелия, но ты ведь княжна, а традиции…

Рассуждать о традициях мама могла часами. Она по несколько раз пересказывала одни и те же правила, надеясь таким образом вбить их в мою бунтарскую головушку, но, увы, я упрямо шла вперед, не реагируя на увещевания.

– В любом случае мы женаты, – пожала я плечами. – Стоит ли сейчас все обсуждать? Простите, что мы несколько поторопились, сами понимаете, двадцать один год на носу, пришло время взрослеть.

Мама вздохнула, украдкой глянула на невозмутимого Бастиана, и перевела взгляд на отца.

– Нам, и правда, лучше сообщить Измирскому, что нужда приезжать отпала.

Князь нахмурился. Он часто смотрел вот так, исподлобья, и каждый раз мне хотелось спрятаться. Затаиться где-нибудь в укромном местечке, зажать рот руками, чтоб, ни приведи Вайд, каким-нибудь звуком не обнаружить свое пристанище. В гневе отец был страшен.

– Поздно, – тягуче произнес он. – Измирский уже выехал и прибудет сегодня вечером. Готовься, дочь, тебя ждет незабываемая встреча.

О да, встреча поистине получилась незабываемой! Но обо всем по порядку.

Мои, без сомнения, любящие родители не придумали ничего лучше, чем посвятить утро знакомству с новоявленным зятем. Вопросы сыпались как из рога изобилия. Их интересовало буквально все: где родился, как учился, почему раньше не женился? Что предпочитает – гномий табак или русалью водку? Каких поэтов уважает, а каких с удовольствием отправил бы на казнь? Ах, он не любит казни… Странно, странно. А почему?

Одним словом, изучали вдоль и поперек. Бастиан мужественно держал оборону, отвечая четко и ясно, хотя иногда невпопад. Он твердо усвоил, что купеческим сыном быть выгоднее, нежели бедным оборванцем, и сейчас активно осваивал особенности нового социального положения. Ну и что, что он ничего не смыслит в торговле? На него другие люди работают! Вот они и думают, а хозяину думать незачем. Ему руководить положено.

Я иногда приходила супругу на помощь, когда любимый папочка особо напирал, но старалась не создавать Бастиану слишком хороший имидж. Родители должны понять, что незамужней я приношу меньше хлопот. Так что пусть уважаемый супруг отрабатывает деньги, заплаченные за брак, а я мирно посижу в сторонке, кофе попью, понаблюдаю…

После трапезы утомленный Бастиан и разгоряченные допросом родители переместились в сад. Я, естественно, отправилась за ними. Не пропускать же такое зрелище.

– Какими путями пользуетесь? – спрашивал князь.

– Торговыми, – не дрогнувшим голосом отвечал Бастиан.

– Это понятно, а все же?

– Теми, по которым повозки едут и дирижабли летают.

– Хм… А позвольте уточнить…

– Или лошади скачут. Люблю, знаете ли, лишний час-другой в седле потрястись.

Вот таким образом, в приятной беседе, и происходило знакомство. К часу дня у отца начал подрагивать глаз, а дорогой супруг едва не охрип, убеждая всех окружающих в большой и чистой привязанности к молодой жене.

Кажется, ему даже поверили.

Еще через полчаса к князю подошли советники и отвлекли государственными делами, а нам выпали минуты отдыха.

– Ты молодец, держался замечательно, – шепнула я.

Бастиан устало приподнял брови, но ничего не сказал. Конечно, после нескольких часов активной беседы захочешь тишины и спокойствия.

– Ладно, посиди пока в тенечке. – Я кивнула на скамейку, стоявшую под кустом ярко-малиновой сирени. – А я отвлеку маму.

Мужчина благодарно склонил голову.

Матушка, завидя, что зять скучает, уже спешила со своими вопросами, но я решительно встала на ее пути.

– Мама, мне кажется, в фонтане совершенно грязная вода, как думаешь, может, приказать его вычистить?

– Что? Ах, все после, Камелия! – отмахнулась мама, намереваясь пройти мимо, но я схватила ее за рукав.

– Нет, ты только посмотри! В воду определенно что-то попало! Что-то красное… или фиолетовое?

Мама недовольно поджала губы.

– Хорошо, показывай. Где? Здесь? Это просто лепестки.

– Да какие лепестки? Мусор.

– Это опадает сирень. – Матушка покачала головой и, видя, что я не желаю отпускать ее руку, рассеянно усмехнулась. – Просто сирень, та самая, под которой отдыхает твой любимый муж. Ты так о нем заботишься, даже любопытно, с чего вдруг?

– Бастиан не привык к продолжительному общению.

– Затворник? Не похоже. Расскажи еще раз, как вы познакомились?

Настала моя очередь врать о романтической встрече двух одиноких сердец. И я думаю, что день так и закончился бы миролюбивой беседой, но вдруг…

– Ваша светлость! Ваша светлость!

Светлостей в княжеской семье много, поэтому обернулись все. В сад вбежал невысокий, толстенький старичок – один из отцовских приближенных. Он смешно семенил ножками и придерживал рукой шляпу с пышным пером, которая то и дело норовила слететь.

– Ваша светлость! – Старичок ринулся к князю.

Не знаю почему, но у меня вдруг сердце сжалось от плохого предчувствия.

Толстяк встал на цыпочки, стараясь дотянуться до княжеского уха, и что-то быстро-быстро зашептал. Отец нахмурился.

– Говори громче, ничего не понятно, – велел он, морщась.

Старичок икнул, почему-то покосился на меня и, немного смущаясь, произнес:

– Измена, ваша светлость. Как есть измена! Племянник мой, начальник тюрьмы, сказал, что кто-то преступника выпустил. Вора.

Совсем близко зашелестела сирень. Это Бастиан подошел ближе.

– Раз выпустили, значит, приказ был, – сухо ответил князь. – Освальд, вы явились дергать меня по пустякам?

– Не было приказа! Я все проверил, ваша светлость. Охранник был, но сбежал, а приказа не было.

– Если сбежал, то поймать и допросить. Неужели не ясно? Сами справиться не можете? Причем тут измена? Что за глупости?

Бастиан положил руку мне на плечо. Я затаила дыхание.

– Так поймали охранника, ваша светлость! Как не поймать? Конечно, поймали. И допросили. Две девы, говорит, приходили. В плащах. Денег дали, попросили погулять немного, чтоб, значит, с преступником пообщаться. Одна прошла внутрь, а другая все по сторонам оглядывалась. А потом первая вернулась и говорит: «Мага найди!». Я думаю, ваша светлость, обряд они проводили какой, тюрьма-то место гиблое…

– Все еще не понимаю, зачем мне знать такие подробности? – Князь недоуменно покачал головой. – Я сам должен ловить преступника? Вы-то на что?

– Тут другое, ваша светлость… Мага девы нашли, в тюрьму завели, через полчаса обратно вывели. Охраннику опять денег сунули и велели прочь из княжества бежать. А он-то, дурак, не к воротам поехал, а в пивнушку зашел. Племянник мой всегда говорит…

– Освальд, вы считаете государственной изменой зайти в пивнушку?

– Я рассказываю, ваша светлость, рассказываю… Ушел охранник, значит, но успел заметить, что из тюрьмы, кроме мага, вышли еще две фигуры – и одна из них точно была мужской. Вор, стало быть! Ох, ваша светлость, племянник-то мой так и сказал…

– Еще раз услышу про племянника, самого в тюрьму посажу.

– Простите, ваша светлость! Так вот, одну деву охранник не узнал, лицо под капюшоном прятала, а вот со второй-то капюшон слетел.

– И что?

Толстячок замялся.

– Ну? – сдвинул брови князь.

– Охранник сказал, что больно на княжну молодую похожа. Он, дескать, однажды в карауле возле дворца стоял, пока в тюрьму не сослали. Запомнил ее.

Я похолодела. Как же так? Да быть не может! Я же лицо белилами намазала, волосы пригладила на манер трущобных девок, платье блеклое надела… Да в том платье меня и мать родная не признала бы!

– Ложь, – решительно сказала я, чувствуя, как на плече ободряюще сжалась мужская рука. – Клевета!

– Естественно, клевета, – мрачно сказал князь. – Охранника, который посмел на княжну напраслину возвести, выпороть в наказание. А вам, Освальд, впредь думать, прежде чем кричать об измене.

– Так я ж посчитал, что вам знать надобно! – Глазки толстячка забегали. – Княжна же…

– Вот именно, княжна!

– Ясно, ваша светлость, не подумал сразу. А с вором что? Искать? Вор бороду цеплял, но охранник видел и без нее… Северянин, говорит.

– Это тоже должен делать я? – Отец начинал злиться. – Зачем тогда вы, если с мелочами к князю бегаете?

– Простите, ваша светлость, услышал про княжну и… Разберемся, конечно, как не разобраться. Племянник-то мой…

Старика отпустили, посторонние сами разошлись, а в воздухе все еще витала тревога.

– Камелия! – Отец подошел вплотную. – Ты побледнела. Расстроил Освальд? Он, старый дурень, уже не знает, как выслужиться, вот и придумывает всякую чепуху. Ну кто в здравом уме поверит, что моя дочь способна выкупить из тюрьмы бродягу? – Отец рассмеялся.