Лейвер семнадцать раз выходил в финалы турниров Большого шлема. Дебютировав на Уимблдоне в 1959 году, он проиграл Алексу Ольмедо. Но уже через несколько месяцев, в возрасте двадцати двух лет, одержал первую победу на турнире-мейджоре: в финале Открытого чемпионата Австралии обыграл на траве Нила Фрейзера со счетом 8–6 в пятом сете.

Как и все австралийские теннисисты, Лейвер фактически вырос на корте. Его подготовкой наряду с родителями, страстно увлекавшимися теннисом, занимался друг семьи, тренер Чарльз Холлис. Уже в ранние годы Рода отличал великолепный удар и, что не менее важно, умение молниеносно передвигаться, контролируя всю площадку, и отличная реакция вблизи сетки. Эти навыки он отшлифовал позднее под руководством такой легендарной личности, как Гарри Хопман, с которым Лейвер начал тренироваться в восемнадцать лет.

Род никогда не выпускал из рук теннисный мяч – постоянно сжимал его, чтобы укрепить запястье и предплечье. Много лет спустя кому-то пришло в голову измерить предплечье Лейвера, который отнюдь не отличался атлетическим телосложением: при росте сто семьдесят три сантиметра он весил шестьдесят восемь килограмм. Однако оказалось, что объем предплечья у него такой же, как у боксера Рокки Марчиано. А окружность запястья на два сантиметра больше, чем у Флойда Паттерсона, чемпиона мира по боксу в тяжелом весе. Благодаря такой прокачке австралиец довел до совершенства одноручный удар слева и отточил остальные приемы, которыми владел.

Матчам Лейвера место в теннисных киноархивах. Образцы его техники можно выставлять в Лувре наряду с техническими приемами Роджера Федерера. Владение Лейвера ракеткой – высокое искусство, в котором мощный натиск сочетался с ласковыми касаниями. А какая изобретательность в атаках! Ни один его мяч не был похож на другой, он контролировал всю площадку, технично используя широкую палитру ударов. Точность движений уникальная. Его одноручный удар слева напоминал четкий музыкальный аккорд; выполняя обводящий удар, он придавал мячу изящное вращение. В исполнении левшей бэкхенд, как правило, грозное оружие, смертельно опасное на траве и вблизи сетки.

Неудивительно, что за скорость, с которой Лейвер подлетал к сетке, и стремительность передвижений по корту его прозвали Ракетой. Молниеносная мышечная реакция. При своем небольшом росте он был непревзойденным мастером смэша^[6]. Он по максимуму использовал великолепные вращения, бэк-спины и топ-спины, подавая левой рукой и, в зависимости от типа покрытия, после подачи выходя к сетке. Благодаря отточенности ударов и врожденным физическим данным он почти двадцать лет продержался в строю, радуя игрой и победами.

В незабываемом первом календарном «Большом шлеме» Рода Лейвера, которому в 1962 году было всего двадцать шесть лет, в Австралии он обыграл в финале Роя Эмерсона (8–6, 0–6, 6–4, 6–4), затем выиграл у того же Эмерсона на «Ролан Гаррос» (3–6, 2–6, 6–3, 9–7, 6–2), обошел Мартина Маллигана (6–2, 6–2, 6–1) в финале Уимблдона и, наконец, снова взял верх над Эмерсоном (6–2, 6–4, 5–7, 6–4) в финале Открытого чемпионата США. Все четыре финала австралийцы разыгрывали между собой, и во всех четырех был один победитель – самый сильный, самый безупречный.

Страстная любовь к теннису, еще одна черта, роднившая его с Федерером, помогла Лейверу выходить на корт почти до сорока лет. Вплоть до ухода из большого спорта в 1976 году он неизменно собирал аплодисменты публики за свой стиль, корректность и честную игру. Видеть Рода Лейвера на стадионе всегда очень волнующе: в памяти сразу всплывают исторические матчи. Мне посчастливилось вести репортаж с единственной встречи между Федерером и Сампрасом в финале Уимблдона – это была своего рода передача эстафеты; оба теннисиста не раз признавались, что их вдохновляет Род Лейвер.

К сожалению, матч между Федерером и Лейвером, принадлежавшим к разным теннисным эпохам, так и не состоялся, хотя я часто представлял себе такой поединок. И не уставал говорить об этом. Каждый раз, встречаясь с Родом Лейвером в Австралии, я переживал ни с чем не сравнимое чувство, словно прикасаюсь к самой истории тенниса. Совершаю удивительное путешествие во времени.

Мартина Навратилова. Побег ради победы

Вы с благоговением храните память о своих победах, но жизнь гораздо больше этих коротких моментов. Мартина Навратилова однажды сказала: «Миг победы слишком короток, чтобы, забыв обо всем, жить только ради него». Ее слова можно отлить в мраморе. Она вышла далеко за пределы этого триумфального мгновения, научившись побеждать и на поле социальной борьбы. Думать, верить, мечтать и дерзать – формула ее жизни, руководство к действию.

Снова и снова возникают споры о том, кого назвать величайшей теннисисткой всех времен. В футболе тоже так и не решили, кто лучший – Пеле или Марадона. В женском теннисе кандидаток несколько: Мартина Навратилова, Штеффи Граф, Серена Уильямс, Маргарет Корт; я бы добавил еще Монику Селеш, если бы ужасное ножевое ранение прямо на корте не прервало поразительную карьеру двадцатидвухлетней спортсменки.

В своем личном рейтинге я без тени сомнения поставил бы на первое место Навратилову – не было в истории более совершенной теннисистки. Всесторонне одаренная, она побеждала как в одиночном, так и в парном разряде. Страстная самоотдача и физическая выносливость позволили ей отлично играть даже после сорока.

С приходом Навратиловой началась новая эпоха. Мартина радикально изменила женский теннис. Талантливых женщин в этом виде спорта хватало и до, и после нее, но именно Мартина в 1982 году стала первой теннисисткой, заработавшей за сезон свыше миллиона долларов. Она раздвигала границы женского тенниса, до этого остававшегося в тени мужских турниров, привлекала повышенный интерес к нему во всем мире – как своей гражданской позицией, так и фантастической спортивной карьерой. Мартина выиграла невероятное количество турниров: 167 в одиночном разряде и 177 в парном, победила в восемнадцати турнирах Большого шлема, включая девять побед на Уимблдоне, и оставалась первой ракеткой мира в одиночном и парном разрядах на протяжении двухсот с лишним недель.

Однако стать Мартиной Навратиловой было совсем непросто. Она не получала от жизни подарков и прошла очень трудный путь, закаливший ее характер.

Ее жизнь началась в Праге 18 октября 1956 года. Когда Мартине было три года, родители развелись, а когда ей исполнилось шесть, случилась трагедия: ее отец, Мирец Шуберт, бывший лыжный инструктор, покончил жизнь самоубийством. Девочка в то время увлекалась лыжами, хоккеем и футболом, а когда ее мать вышла замуж за Мирослава Навратила, бывшего теннисиста, в ее жизнь прочно вошел теннис. Отчим стал ее первым тренером. С пятнадцати лет Мартина принимала участие в международных турнирах и тогда же начала вести борьбу против Чешской федерации тенниса (как позже и Иван Лендл, бывший на четыре года младше нее). В условиях коммунистического режима федерация выпускала ее за границу на строго определенный срок, выдавая визу с обязательством вернуться на родину и удерживая большую часть ее заработков. Неудивительно, что, после того как Навратилова принесла своей стране победу в Кубке Федерации, она подала заявку на получение грин-карты и вскоре переехала в Даллас.

Ярости чешских властей не было предела – они уже видели, как сделают из Навратиловой символ спортсменки из Восточной Европы. Но не так она представляла себе свободу, поэтому и искала убежища на Западе. Побег из Чехословакии Мартина восприняла как глоток свежего воздуха. Позднее, в 1981 году, она получила гражданство США и стала полноправной американкой. Чешский железный занавес обошелся ей дорогой ценой. Чтобы снова увидеть Прагу, ей пришлось ждать одиннадцать лет: она вернулась на родину в составе женской сборной США и боролась за Кубок Федерации, играя против Чехословакии.

Только после переезда Мартины в Америку Мирослав Навратил признался ей, что она его приемная дочь, а ее настоящий отец покончил с собой, когда она была совсем маленькой. «Мне понадобился год, чтобы оправиться от шока», – признавалась позднее Мартина.

Между белыми линиями на красном грунте разыгралось одно из самых невероятных противоборств за всю историю спорта – соперничество Мартины Навратиловой и Крис Эверт. Каждая из них выиграла по восемнадцать турниров Большого шлема в одиночном разряде. За два десятилетия они восемьдесят раз встречались на корте, показывая красивейшую игру и разделив болельщиков на два пристрастных лагеря. Фантастический контраст стилей: хирургически точная, элегантная игра Крис на задней линии и мощный, более эффектный теннис Мартины вблизи сетки. Итоговый результат противостояния: 43–37 в пользу Навратиловой.

В финалах турниров-мейджоров они провели четырнадцать встреч, десять из которых закончились триумфом Мартины. За ее необыкновенно долгую карьеру, завершившуюся в пятидесятилетнем возрасте победой в турнире Большого шлема в смешанном разряде, сменилось три, а точнее, даже четыре поколения теннисисток. На смену семидесятым пришли восьмидесятые, затем девяностые и нулевые годы нового столетия. Она начинала с противостояния Билли Джин Кинг и Вирджинии Уэйд, позднее в разные годы соперничала с Ивонн Гулагонг и Крис Эверт, Розмари Казалс, Бетти Стове, Вирджинией Рузичи, Трейси Остин, Ганой Мандликовой, Венди Тернбулл, Хеленой Суковой, Габриэлой Сабатини, Дженнифер Каприати и Аранчей Санчес. Вплоть до двух чемпионок, с которыми она встречалась уже на закате карьеры, Штеффи Граф и Моники Селеш. С обеими она играла на равных, несмотря на разницу в возрасте: Навратилова на тринадцать лет старше немки и на семнадцать – бывшей югославской теннисистки, позже натурализовавшейся в США, как когда-то Мартина.

Навратилова выбрала безошибочную стратегию, позволившую ей так долго оставаться в спорте и побеждать. Она показала, что в женском теннисе, если ты действительно готов посвятить ему жизнь, нужно постоянно эволюционировать, осваивая мужские приемы. «Мужчины и женщины должны тренироваться одинаково. Речь идет и о физической подготовке, и об ударах, и о стиле игры», – говорила спортсменка. С ее приходом началась новая эра женского тенниса: она очень высоко подняла планку, кропотливо укрепляя мускулатуру, осваивая технические и физические навыки, которые до нее редко использовались на корте. С первых шагов Навратилова тщательно следила за диетой, хотя и не придерживалась строгих научных методов, сбросив несколько лишних килограмм – поджарое тело, подсушенные мышцы. Ее примеру следовали позднее и другие успешные теннисистки, доминировавшие на корте за счет физической формы, такие как Штеффи Граф или Мария Шарапова, вплоть до новейшей звезды Серены Уильямс.

В этой революции, сопоставимой с коперниковской, Мартину вдохновляла Билли Джин Кинг, в копилке которой – двенадцать побед в турнирах Большого шлема, включая шесть на Уимблдоне. Свой последний чемпионский титул на Открытом чемпионате Великобритании она выиграла в 1979 году в парном разряде с Мартиной. Кинг великолепно владела мощной атакующей техникой. Не знала она страха и за пределами спортивной площадки, самоотверженно борясь за равноправие полов и выступив одной из основательниц WTA ^[7]. Именно интереснейшие поединки между Кинг и Навратиловой навели на мысль, что призовой фонд женских соревнований нужно подтягивать до уровня мужских, пока суммы призовых, выплачиваемых мужчинам и женщинам, не сравняются. Неслучайно эпические матчи между Мартиной и Крис Эверт собирали аншлаги и вызывали такой же ажиотаж в средствах массовой информации, как и самые зрелищные игры мужского тура. Это тоже одно из великих достижений Билли Джин Кинг. Билли не жалела эпитетов, восхищаясь Навратиловой: «Она величайшая теннисистка в одиночном, парном и смешанном разрядах за всю историю тенниса. Великие спортсмены остаются в авангарде плюс-минус десять лет, а Мартина доминирует уже несколько поколений». Навратилова превзошла и саму Билли Джин Кинг, и Маргарет Корт, австралийку, задававшую тон в теннисе до прихода Мартины.