Время текло дальше, но для меня оно будто замедлилось. Под моим прикосновением его гладкая кожа казалась холодной, но не менее приятной. Слегка приоткрыв губы, я мазнула ими по скуле Кая и почувствовала его пьянящий запах. Мое сердце на секунду остановилось, а затем забилось в бешеном ритме.

Прикрыв глаза, я быстро отстранилась.

Кай замер. В его взгляде отразилось такое удивление, словно его впервые поцеловали вот так – легко и немного по-детски. Он медленно моргнул и с хрипотцой в голосе спросил:

– Почему ты сделала это?

– Захотела, – вырвался честный ответ.

Я даже не думала о том, что о нас начнут сплетать слухи.

Кай приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, но тут же нахмурился.

– Я не могу применить к тебе свою способность. Почему?

– Что? – не поняла я, всё еще чувствуя, как пульсируют от поцелуя губы.

– Ты не поддаешься моему эфиру.

Не раздумывая над его словами, я резко перекатилась по земле и сбросила Кая со своего тела. Он не успел прийти в себя, как я подорвалась и устремилась к воротам.

Раздался первый сигнал. Второй. Третий. Каждый оглушительный звук сопровождался биением моего сердца. Поле начало мигать красным цветом. Я слышала подбадривающие крики и топот десятков ног. Ворота всё приближались. Перед лицом мелькали фигуры, но я уворачивалась и уходила от них, будто поток ветра.

Резко остановившись, я замахнулась…

…и выпустила мяч.

Секунда.

Две.

Три.

Поле засветилось зеленым цветом.

– Победила команда Йенсена! – пронзил арену голос тренера.

Я подпрыгнула и закричала так громко, что чуть не сорвала голос. Джулиан подлетел ко мне и снова подкинул меня в воздух. Я громко захохотала, когда Джакс свалился на колени и начал по-исландски проклинать свою госпожу. Крэйтон и Рейвен затрясли плакатами с трибун, пока остальные члены нашей команды отбивали друг другу пять.

– Астрид испепелит тебя за тот поцелуй, – пробормотал Джулиан, опустив меня на землю.

Взгляд неосознанно метнулся к Каю.

Он смотрел на меня через арену, слегка прищурившись, словно пытаясь разгадать головоломку.

«Ты не поддаешься моему эфиру».

Что это могло значить? И какой способностью обладал Кай?

Глава 19

Прости меня, любимая Лира. Мы так перед тобой виноваты. Каждый день я смотрю на небо и вижу между пушистых облаков тебя. Дай знак, если тебе там хорошо.

Из потерянного письма Роксании Нуар неизвестному адресату

5 января 2051 года

Сегодня, среди обломков разрушенных построек, я нашла цветок – желтый гелениум. Спасибо за знак, Лира. Теперь я верю, что ты обрела покой.

Из потерянного письма Роксании Нуар неизвестному адресату

6 января 2051 года

Я ненавидела Рейкьявик. Да и всю Исландию, которая теперь называлась пятьдесят пятым кластером.

Вид из небольшого окошка специальной военизированной машины, имеющей схожесть с танком, каждый раз лишал меня воздуха. Я старалась смотреть куда угодно, только не на бетонные здания и грязные лица потонувших в жалости к себе людей.

Я смотрела на свои красные ногти без единого скола. На черные начищенные ботинки с тяжелой подошвой. На маленькую деревянную игрушку в форме ангела, покрашенную в белый цвет, которую сжимала в руках.

Куда угодно, только не на мир.

Я ненавидела его.

Как только машина остановилась, через специальное устройство, расположенное с моей стороны перегородки, что отделяла водителя от пассажиров, раздался механический женский голос:

– Вы прибыли в пункт назначения. Пожалуйста, покиньте кабину.

Наконец-то. Я ненавидела ехать в этом гробу на колесах.

Железная дверь автоматически отъехала в сторону. Положив деревянного ангела в карман длинного пальто, я проверила на руке перенаправляющий браслет и спрыгнула со ступени на заснеженную асфальтированную дорогу. После кромешной темноты холодный свет солнца резко ударил по глазам, но я, запрокинув голову, смогла разглядеть высокое застекленное здание.

Дом Альтинга.

– Роксания Нуар? Мистер Алькастер ждет вас. Проходите за мной.

Я постаралась не вздрогнуть от звука ее голоса.

Лицо Сиеры представляло собой непроницаемую маску. Наверное, ее волосы вишневого оттенка были единственным ярким пятном на безликой площади со статуей прародительницы Ремали. Больше всего меня веселила цитата из Кодекса нового порядка, что Альтинг выточил на металлической табличке у ее подножия:

«Когда правительство нарушает права народа, революция составляет для каждой части народа самое священное из прав и самую необходимую из обязанностей». ¹

Ложь.

Даже мысль о революции каралась смертной казнью.

Глубоко вдохнув, я двинулась вслед за Сиерой.

Я старалась не оборачиваться, потому что за моей спиной высилась еще одна тюрьма, похожая на ту, что я видела перед собой. Круачейн. Как удивительно, что здание правительства располагалось прямо напротив психиатрической лечебницы.

Даже сейчас, смотря под ноги, я видела тень трехэтажного здания с облезшей черепицей бордового цвета, а мои уши улавливали душераздирающие крики психически нездоровых людей.²

Хотя я знала, что не все выходцы Круачейна являлись таковыми.

У входа в Дом Альтинга расположились десять миротворцев – с автоматами за плечами и надетыми на голову шлемами. Ремалийцы, работающие в правительстве, не имели права покидать здание, только если не пришло время официального перерыва. Кодекс нового порядка гласил: долг перед обществом важнее физических и духовных потребностей. Поэтому сейчас, в десять утра, площадь пустовала.

За секунду мое лицо преобразилось в маску, которую я снимала только наедине с собой. Обтянутые кожаными штанами бедра слегка покачивались, красные губы кривились в ухмылке, а глаза скользили по десяти мужчинам, каждый из которых мечтал поиметь меня во всех позах.

– Доброе утро, мальчики! – Проходя мимо, я послала в обе стороны воздушные поцелуи. – Вижу, вы заскучали. Подождите, пока мамочка не решит важные дела, а потом мы с вами повеселимся.

Оказавшись за их спинами, я пробормотала:

– Ублюдки.

Спереди послышался тихий смешок.

Чтобы войти в правительственный дом, нужно было идентифицировать персональный код в базе данных. Я подошла к интеркому, расположенному слева от стеклянных дверей. Он считал мое лицо и отпечаток пальца, после чего экран засветился зеленым. На нем появился мой код – Р17.

Сиера провела меня через огромный зал с ресепшеном и мягкими белыми диванами к лифтам. Здесь всегда было стерильно чисто, как в больнице. Над тремя девушками, стоящими за стойкой с отработанными улыбками, светились голограммы плеяд. По периметру помещения растянулись вооруженные солдаты, а ремалийцы, одетые в специальную форму в зависимости от силы, бегали по стеклянным лестницам, которые тянулись через всё здание.

Как можно было догадаться, в обществе, которым правил альтруизм, люди не должны были притягивать к себе лишнее внимание. Сокрушители и созидатели проносились мимо меня в невзрачных одеяниях, только цвет первых был темно-синим, а вторых – небесно-голубым. Конечно, равновесов недооценивали, поэтому даже специальная форма имела серый, совершенно бездушный оттенок.

Как и весь мой мир.

На их фоне моя военная экипировка более чем выделялась. Высокие ботинки со шнуровкой, кожаные штаны, жилет с двумя пистолетами и пальто имели черный цвет. А красные губы и распущенные волосы привели, наверное, кого-то в обморочное состояние.

Как только мы вышли к лифтам, сзади раздался мужской голос:

– Я успел соскучиться, Роксания.

Мои глаза непроизвольно закатились.

– Мы спешим к мистеру Алькастеру, Фергулус, – недовольно бросила Сиера. Стоит отметить, что недовольной она была круглые сутки. – Все обсуждения после собрания.

Развернувшись, я увидела золотоволосого мужчину, который думал, что десять лет разницы между нами – пустой звук. Он шел к нам с распростертыми руками, широко улыбаясь, отчего на его лице появились возрастные морщины.

– Прости, но у меня нет настроения на твои заигрывания, Фергулус.

И я просто хочу прострелить тебе голову.

– Ты обещала мне свидание, профессор Нуар. Никак нашла себе молоденького студента, когда перебралась в академию? Джонатану это не понравится.

Я замерла.

Нет. Они не могут знать.

Фергулус желал стать лучшим равновесом и преподавать в академии для ремалийцев еще со времен военной подготовки. В прошлом, за год до Падения, когда мир погряз в войнах, он участвовал в вооруженном конфликте Великобритании в роли командующего. Фергулус до мозга костей был марионеткой правления, поэтому первым побежал на добровольное тестирование сыворотки, а затем – на подготовку ремалийцев.

И обошла его простая девчонка, которой едва исполнилось двадцать лет.

Он пытался пробраться мне под кожу. Пытался отыскать то, что я прячу. Пытался уличить меня во лжи и сдать на растерзание верховному правителю, параллельно использовав мое тело, как надувную куклу.

Наивно.

Как только он остановился в шаге от меня, я посмотрела на него исподлобья и тихо спросила:

– Что тебе нужно?

Его презрительный взгляд прошелся по мне с ног до головы.

– Я знаю, где она.

Мои глаза затмила красная пелена.

Я зарычала и резко вытащила из нагрудного жилета пистолет. Послышался щелчок. Курок взвелся, а дуло уткнулось в лоб Фергулуса. Сиера даже не изменилась в лице: так и осталась стоять с заведенными за спину руками, ожидая вызванный лифт.

– Одно слово о ней – и я застрелю тебя прямо здесь, – прошептала я угрожающим тоном. – Миротворцы помнят приказ. Они не тронут меня, а вот тебя – запросто.

Он не испугался, хотя все знали, что со мной лучше не связываться. Несмотря на это, все считали, что я приезжаю в Рейкьявик, чтобы постоять на коленях перед Джонатаном. Они думали, моя сила заключается в хорошем минете.

Нет, я не спорю: правильно отсасывать умеет далеко не каждый. Но, будем честны, лучшая стратегия – прикинуться помешанной на красивой одежде, деньгах и сексе, выжидая подходящего момента для нападения, когда его никто не будет от тебя ожидать.

Из Фергулуса вырвался тихий смешок.

– Роксания-Роксания… Такая молодая и такая импульсивная. Я ведь даже не угрожал тебе. Просто напомнил: мне есть на что давить.

– Мне тоже.

Я опустила руку и нажала на курок.

Выстрел и яростный крик прокатились по первому этажу, содрогнув священный Дом Альтинга. Пуля прострелила его левую голень и окрасила белоснежный пол в алый. С разных сторон послышались недоуменные вскрики, но миротворцы даже не сдвинулись с места.

Пока Фергулус корчился на полу, я смотрела на него сверху вниз, слегка сощурившись.

– Ты не знаешь, с кем связываешься.

Его лицо исказила истинная злоба, но он только плюнул мне под ноги.

Слабо. Ко мне относились и похуже.

Раздался сигнал прибывшего лифта, и Сиера первой вошла внутрь. Как только створки оградили нас от остального мира, я незаметно подняла взгляд на красную точку, мигающую в углу.

Камера.

Мы ехали в полной тишине пять секунд.

Затем Сиера произнесла:

– Я отключила ее с помощью эфира.

Я тут же развернулась и бросилась ей на шею. Сиера закряхтела, крепко обняв меня за плечи, пока мое сердце разрывалось от эмоций. Я так давно не видела ее. Так давно не видела свою лучшую подругу.

Выжившую подругу.

Отстранившись и сжав ее ладони, я быстро прошептала:

– С тобой всё хорошо, Си? Он тебя не трогает? Хочешь, я попытаюсь вытащить тебя отсюда?

– Эй, прекрати, – хихикнула Сиера, и я засветилась, услышав ее смех. Из нас троих она единственная всегда напоминала засохший кусок хлеба. – Ты каждый раз приходишь с этим вопросом, будто именно сегодня я решу сбежать.

– Я не оставляю надежды.

Слегка отстранившись, Сиера тяжело вздохнула.