Да, я тоже до сих пор пребывал в шоке.

Они скрывались прямо под носом властей – точнее, под их ногами. Сотни ветвистых переходов тянулись под Рейкьявиком, пока Альтинг уверял, что подземный город уничтожен. Нет, он был более чем действующим и находился сейчас прямо перед моими глазами.

Меня затопил шум голосов: в просторном помещении, напоминающем склад, толпилось несколько десятков человек. Слева были расставлены мишени и груши для тренировок, справа прямо в полу зиял разлом, под которым виднелась натянутая сетка. Чтобы оказаться на нижнем этаже, где располагались спальни, нужно было прыгнуть прямо в яму.

– Привет, Крэйтон! – поприветствовала меня какая-то девушка, пока я шел в конец зала за Астрид и Роксанией.

Я вежливо улыбнулся и кивнул.

Затем какой-то парень похлопал меня по спине, другая женщина, чуть постарше, помахала мне со второго уровня склада. Раньше меня никогда не окружало так много человек, разделяющих… мои интересы? Мою позицию? Они приняли нас с Рейвен и Ксивер в свои ряды так быстро, словно мы всегда принадлежали их движению.

Хотя, если подумать, родители обрекли нас на это с самого рождения.

Спальни, ванные комнаты, залы для тренировок и складские помещения – лишь малая часть того, что представлял из себя дом революционеров. Это место одновременно поражало и ужасало. Здесь жили и изгнанники, и родственники Карателей, которые сбежали с Литла-Храуна, и обычные гражданские, принявшие сторону оппозиции.

Во всё это нас посвятили родители и Феникс.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя. Во-первых, Роксания усыпила меня, из-за чего я находился в отключке трое суток. Во-вторых, как только я открыл глаза, меня встретило знамя с механической птицей.

Каратели.

Они существовали.

И наши родители были их лидерами.

Тряхнув головой, я вернулся в настоящее. Астрид тоже каждый раз удивлялась всему увиденному, поэтому сейчас пробормотала:

– Дам руку на отсечение, что мой папочка все волосы себе выдрал, когда узнал, куда подевалась его единственная дочурка.

– Ему нечего выдирать, Баки.

– Ну знаешь, – задумчиво протянула она, – теперь, когда он стал временным верховным правителем, он может позволить себе накладные волосы.

Я тихо засмеялся.

– Так вот куда правительство сливает деньги.

– Кто сказал деньги? – раздался позади возбужденный голос.

Я показательно закатил глаза. Нагнав нас, Джулиан закинул руку мне на плечи, но сразу же сбросил ее и поморщил нос.

– Крэй-Крэй, что это за куртка? Мне и так плохо от недостатка красной икры в организме, так еще и ты маячишь в этих… обносках.

Я наградил его уничижительным взглядом.

– Ты хочешь, чтобы я разгуливал по сектору изгнанников в дизайнерском костюме?

Он закатил глаза и снова закинул руку мне на плечи.

– Не пойми меня неправильно, но я всю жизнь держал во рту золотую ложку, поэтому сейчас прохожу период акклиматизации.

– У него джетлаг, – поддакивала спереди Роксания.

– Имея – не ценим, а потерявши – плачем? – спросил я, когда мы остановились в конце зала и Астрид распахнула двери в просторный кабинет.

– Как с языка снял, Крэй-Крэй.

Джулиан, конечно, немного преувеличивал. Удивительно, но повстанцы жили не в нищете, а в хороших условиях. Мама говорила, что они привлекают силу созидателей и воруют у правительства – провизию, одежду, бытовые вещи. Только в электричестве не было нужды: оно работало за счет кристаллов, добываемых подставными лицами в Сельфоссе.

В каждой спальне имелось чистое постельное белье, и даже несмотря на то, что в комнатах порой жили по пять-шесть человек, места хватало всем. Горячая вода, еженедельное обновление провизии, развлечения для детей. Каратели заботились о своих людях, поэтому считали удобство приоритетом.

Да, дети здесь тоже были. В конце концов, принадлежность к революционному движению не ограничивала людей в занятии сексом. Хотя не круто, наверное, родиться под землей.

Меня передернуло.

– Где Кси и Рейв? – спросил я, как только мы вошли в кабинет для переговоров.

– Рейвен спит, а Ксивер занималась с Зейдом и Джулсом. Ты же знаешь, ей нужно выпустить пар, – объяснила Роксания. Я не хотел, чтобы она мне отвечала, но ей, видимо, было плевать. – Она разнесет подземный город, если не направить ее гнев в нужное русло.

Плюхнувшись на кресло в углу кабинета, Астрид поморщилась от боли.

– Я ее понимаю. Все мы видели, что происходило между ней и Каем.

– Тебя это не расстраивает? – осторожно поинтересовался я.

Она помотала головой.

– Нисколько. Наш брак – обычная договоренность и довольно частая практика в аристократических семьях. После произошедшего про него можно забыть, потому что именно Джонатан выступал инициатором. К сожалению или счастью, между нами с Каем никогда не было чувств.

А теперь не было и самого Кая.

Он просто исчез.

Да, каждый из наследников догадывался о предстоящем эксперименте Трионы Марлоу и скрывал от нас правду. Как оказалось, Кай начал вспоминать первые опыты после знакомства с Ксивер. Эти события стерли нам троим из памяти, но генетические коды наших организмов были настолько уникальны, что могли сопротивляться любым воздействиям.

Мы были особенными.

У Ксивер и Кая сработал некий триггер в лице друг друга. Они начали вспоминать те дни, после того как познакомились, потому что их связывало общее прошлое. Кай рассказал о своих предположениях наследникам еще до Дня льда и огня, поэтому Астрид так плевалась ядом в Ксивер.

Она боялась, что моя сестра причинит ему боль.

Снова.

Астрид говорила снова, потому что Кай чувствовал боль, потеряв Ксивер после эксперимента. В его сердце, по ее словам, словно образовалась дыра. Я не знал, как к этому относиться. Мне хотелось убить Кая и поблагодарить за то, что он для нас сделал.

Но выигрывал всё же первый вариант.

По словам Сиеры, их с наследниками отправили в академию, чтобы следить за раскрытием нашей силы. Джонатан включил в уравнение Кортлэнд, потому что догадывался о следующем шаге Карателей и должен был остановить их с помощью доверенного лица.

Этим шагом оказалось вмешательство в симулятор профессора Ван Дер Берг.

Однако Алькастер не знал, что и Сиера, то самое доверенное лицо, пойдет против него.

Наследники скрывали от нас слишком многое, поэтому как только я проснулся и увидел склонившегося надо мной Джулиана, то впечатал кулак ему в лицо. А потом и в лицо Зейдену.

Ксивер до сих пор не простила их и держалась подальше даже от Блэквуда, хотя их связывала такая же нить взаимопонимания, как нас с Астрид. Мне тоже было тяжело понять их, но я… сделал это.

В конечном счете сейчас они были здесь, а не в академии. Они помогли нам спастись, а не отдали ЦЭСу на эксперименты. Да, эти люди ворвались в нашу жизнь как предатели, но судьба на то и судьба, что ее невозможно предугадать. Даже самые заклятые враги могут объединиться ради общей цели, даже самые ненавистные друг другу люди отдадут свои жизни, чтобы дышал другой.

Но если некоторых деталей Астрид, Зейден или Джулиан не знали, а Кая заставили их забыть, то Роксания знала всё.

Абсолютно.

Конечно, она работала на Джонатана и Триону, чтобы защитить свою мать. Я принимал это – как и принимал то, что в итоге она выступила против них.

Но я не мог простить ее.

Господи, да это она – девушка, которой я отдал свое сердце, – собственными руками сделала из меня амалийца! Это она, черт возьми, следила за нами во время экспериментов! Это она заставила мою сестру пройти через ад, а я даже не догадывался об этом, пока целовал ее!

И она думала, что я просто возьму и закрою на это глаза?

Никогда в жизни.

– Нет новостей, где скрывается этот недоумок? – спросил Джулиан и начал мерять кабинет широкими шагами.

Они с Астрид были одеты в простые вещи, джинсы и свитера, в то время как Роксания экипировалась в военную форму ремалийцев. У многих революционеров имелись специальные костюмы, доработанные за Альтингом, и отец сказал, что им нужно будет сделать такие же для нас.

– Тишина, – ответила Роксания. – Прошло две недели. Марлоу скрылась с острова во время налета, а Кай просто пропал. Какова вероятность, что они… схватили его?

– Большая, – раздался вдруг еще один мужской голос.

Я вздрогнул, когда увидел в дверном проеме его.

Своего отца.

Отца, который катал меня в детстве на плечах.

Отца, который читал мне перед сном легенды о викингах.

Отца, который покупал мне зимой мороженое, пока мама не видела.

Отца, который бросил нас, скрылся на несколько лет с революционерами и даже весточки не послал. Который считался погибшим. Который был очень даже живым.

При звуке его низкого голоса внутри меня что-то умерло и тут же возродилось.

– Вы считаете, он с ними?

– Не могу сказать точно, Роксания, но вероятность и правда большая. У меня есть одно предположение, куда приведет его произошедшее, но поживем – увидим. Не буду тревожить вас раньше времени. – Отец прошелся взглядом по всем присутствующим и остановился на мне. – Крэйтон, мы можем поговорить?

Я впервые посмотрел в его глаза. Добрые синие глаза, которые передались нам с Ксивер. Они были такими же, какими я их помнил, но сейчас человек передо мной не вызывал доверия. Он был другим. Чужим.

– Пойду проведаю маму, – нашлась Роксания и в упор посмотрела на Джулиана и Астрид.

Йенсен вопросительно приподнял бровь.

– Пойду. Проведаю. Маму, – отчеканила она, бросив выразительный взгляд на дверь.

– А-а-а, – протянул Джулиан. – Маму. Да-да, точно. А нам с Астрид нужно… М-м-м, что нам нужно?

– Господи, просто пошли, – прошипела Астрид, клешнями вцепившись в его предплечье.

Их троих из кабинета как ветром сдуло. Отец тихо засмеялся себе под нос, двинувшись к массивному столу.

Я тяжело сглотнул, не зная, куда деть руки. Сначала засунул в карманы, потом провел влажными ладонями по джинсам. В итоге опустил вдоль тела и оглядел комнату – обычная и ничем не примечательная. Однотонные стены, стол со стульями, кресло в углу и несколько стеллажей.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил отец, опустившись на стул.

Он задавал мне этот вопрос каждый день.

– Я в порядке.

А я каждый день отвечал одно и то же.

Он постучал пальцами, испещренными шрамами, по столу.

– Хорошо.

Его вьющиеся пшеничные волосы были слегка подернуты сединой, половину лица усыпали старые отметины, но отец и правда выглядел как предводитель революции. В сорок пять лет он обладал спортивным телосложением, его спина всегда была идеально выпрямлена, а в глазах, на ряду с характерным добродушием, теперь считывалась нотка жестокости.

– В первом… – Я неловко откашлялся. – В первом секторе всё довольно спокойно. Не думаю, что они будут искать Абель. Спасибо, что приняли ее.

– Это Роксания должна говорить тебе спасибо, – мягко прервал меня отец. – Мы предлагали помощь ее матери с тех пор, как она связалась с нами, но эта девушка слишком горда, чтобы показать свое затруднительное положение.

Я медленно подошел к столу и сел напротив.

Хоть ярость затапливала сердце каждый раз, когда Роксания смотрела на меня своими большими глазами лани, наполненными виной и агонией, я хотел помочь сохранить ее семью. Она противилась, но после короткого разговора всё же согласилась забрать маму подальше от Альтинга.

– Когда это началось?

В эти дни у нас с отцом было мало времени, чтобы поговорить. А насущных тем для разговора было много.

Я поднял взгляд от своих ладоней и посмотрел ему в глаза. В уголках его губ появились морщинки, когда он растянул их в мимолетной улыбке.