Мой муж нажимает на «отбой» и смотрит на меня, поджимая губы:

– Повезло тебе сегодня, сучка, – хмыкает недовольно. – Вопрос важный порешать надо. А ты пока к себе иди. Завтра поговорим.

Мне не нужно повторять дважды. Быстро сгребаю себя с пола и несусь на второй этаж, в свою спальню. А в голове все крутится одна мысль: почему он позвонил? Почему позвонил именно сейчас?

Глава 7

Рада

Всю оставшуюся ночь я не могу уснуть.

Несколько раз принимаю душ, прислушиваюсь к каждому шороху.

В последний раз, когда вытираюсь полотенцем, замечаю на своем теле синяки.

Синяки… Давно их не появлялось. А тут есть несколько крупных на руках и талии. Кирилл был не слишком осторожен, когда пытался меня взять силой. Я вырывалась, как могла, и вот результат.

Да и вообще выгляжу я неважно. Самой на себя не хочется лишний раз смотреть в зеркало.

Кирилл домой так и не появляется. Даже утром. Но мне от этого не легче. Я начинаю даже думать, что это Давид сделал что-то с моим мужем.

С другой стороны, он четко дал понять, что не занимается благотворительностью и помогать просто так не станет.

Тогда к чему это все?

Или я лишь слишком много раздумываю, наивно полагая, что мир вращается вокруг меня?

Ни в обед, ни вечером мой муж так и не объявляется. А я понимаю, что со страхом жду его возвращения.

– Так больше продолжаться не может, – уверяю сама себя.

Сначала Кирилл едва не проигрывает меня, обнажает при всех, после пытается изнасиловать. А что дальше?

Уже ближе к концу всеобщего рабочего для собираюсь духом и обращаюсь к охране. Прошу отвезти меня в прокуратуру. Вру, о письме, которое получила на почту. Такое иногда бывает.

Мужчины соглашаются отвезти меня.

Надеваю закрытое платье и туфли. Макияжа не наношу, чтобы не вызывать подозрения. Хотя, думаю, При полном параде я понравлюсь Когану гораздо больше.

В прокуратуре меня легко пропускают. На проходной говорю, что мне нужно подать заявление. Мужчина записывает мои паспортные данные и позволяет пройти через турникет.

Но в канцелярию я не иду, естественно. Сразу поднимаюсь на второй этаж в поисках кабинета Давида. За моими передвижениями никто не следит, потому у меня легко получается это сделать.

Девчонка в приемной не успевает меня удержать. Я мчу напрямик и распахиваю дверь в кабинет прокурора, боясь передумать.

Сердце бешено трясется прямо в горле.

Секретарша за моей спиной кричит, чтобы я остановилась, но ей меня не удержать.

Сейчас или никогда.

Сейчас или никогда.

– Я согласна на твои условия.

Мои тихие слова отражаются от стен в полумраке его дорогого кабинета.

Выпаливаю их на одном дыхании сразу же, как только вхожу.

Боюсь передумать.

Но Давид – единственный, кому под силу остановить моего мужа.

Поэтому я пришла. Ради защиты.

Сердце вот-вот выпрыгнет.

Давид лениво поднимает взгляд из-за ноутбука. Откидывается на спинку кресла, и я сжимаюсь, пораженная его ощутимой даже на расстоянии аурой. И цепким взглядом холодных глаз.

Там на секунду вспыхивает усмешка, но тут же сменяется бездушным жестким выражением.

– Подойди, – уверенно и спокойно произносит мужчина, и это слово будто физически касается меня. Заставляя ощутить все грани его власти. Влияния, которого побаиваются в нашем городе все.

Стоит только произнести имя Давида Когана, как любой вопрос мгновенно разрешается. И вряд ли кто-то не побоится встать у него на пути.

Мне приходится сделать шаг, который дается с трудом.

Еще один.

Следом третий.

Огромный некогда кабинет превращается в слишком маленький, чтобы вместить нас обоих.

Но у меня нет другого выхода.

Или с НИМ, или…

Давид не сводит с меня тяжелого взгляда.

Ткань платья вдруг становится предательски тонкой, и мне хочется прикрыться, несмотря на довольно закрытый фасон.

Последний шаг никак не дается.

Но мужчина неожиданно тянет меня на себя, и я, сдержав крик, падаю ему на колени, ощутив под собой его каменную твердость.

От него приятно пахнет. Свежестью, едва уловимыми нотками парфюма и терпким мужским запахом.

А еще опасностью.

У меня почему-то подгибаются коленки.

Закусываю губу, чтобы не показывать страха.

– Ты ведь понимаешь, что это значит? – уточняет Давид своим низким чарующим голосом.

Я часто киваю, потому что не в силах произнести хоть что-то.

Гулкий пульс отражается ударами в висках, и я рвано выдыхаю, когда Давид укладывает свою крупную загорелую ладонь на мое бедро. Уверенно забирается под подол легкого летнего платья.

Инстинктивно свожу ноги плотнее.

– Ну же, девочка, – голос Давида не звучит даже обманчиво нежно. Этот мужчина холоден и расчетлив. – Ты знала, на что шла. И мои условия были вполне конкретны.

Стараюсь убедить себя в том, что все в порядке. Что я поступаю правильно. На кону стоит слишком много. Моя жизнь, например.

Мне приходится повиноваться и развести колени по сторонам.

Тяжелая ладонь Давида ползет по моему бедру выше, настойчиво сжимая горящую под ее касаниями кожу.

Это пугает и, одновременно, заставляет низ живота сжаться тягучим спазмом. Он порождает там же приятное томление, предвкушение чего-то острого, грязного, порочного, захватывающего дух.

Ладонь мужчины быстро оказывается между моих ног.

Я забываю как дышать и дергаюсь, будто меня ударило разрядом тока, когда жесткие пальцы впервые касаются моих складок.

Медленно. Но настойчиво.

Дыхание сбивается, пока Давид обводит чувствительную и горячую плоть подушечкой своего пальца через трусики.

Откидываю голову назад и издаю тихий стон. Прикосновения Давида такие горячие и умелые, что не получается оставаться равнодушной.

Неужели, я позволю ему… ВСЕ?

Внутри разливается приятная истома. По позвоночнику ползет непривычная дрожь. Мощная сжимающаяся волна возрастает где-то внутри моего живота, но вдруг все прекращается.

Давид убирает свою крупную ладонь, оставляя складочки пульсировать и сжиматься в предвкушении чего-то большего.

– А теперь встань и сними одежду. Я хочу по-настоящему насладиться тем, что теперь принадлежит мне.

У меня кружится голова. От слов Давида и осознания того, что совсем рядом, буквально за стеной, сидит его помощница. По коридору снуют другие люди. И это все комком оседает в моем горле, забирая воздух, который так необходим сейчас.

Мне приходится встать и сделать пару шагов в сторону.

Я сама приняла это решение, и теперь должна следовать ему.

Оказываюсь в затемненном от освещения месте. Так немного легче, но пальцы все равно не слушаются, когда я пытаюсь расправиться с пуговицами.

Давид терпеливо ждет, расслабленно сидя в своем кресле. Наблюдает. Ему не нужно даже ничего делать, чтобы заполучить меня. То, что так долго хранила для единственного и любимого.

Вижу, как недвусмысленно оттопыривается его ширинка. Огромный бугор, и даже в таком состоянии он пугает. Неужели, эта штука поместится в меня?

Платье легко слетает вниз, вынуждая мою кожу пылать. Соски заостряются и выпирают вперед, не закрытые сейчас абсолютно ничем. А между ног наливается тяжесть, которая заставляет меня рвано выдохнуть, которая становится еще ощутимее, стоит яркому алчному огоньку в глазах Давида пугающе сверкнуть.

– Опустись… – его голос отчего-то становится таким хриплым, что это странно отдается во мне. Волна мурашек проносится по спине, и я снова с шумом выдыхаю воздух. – Руки на пол.

Давид заставляет меня принять неприличную грязную позу, и я чувствую, как против воли жаром наполняется между ног.

– Помнишь, что я сказал тебе тогда, Рада?

Сознание отказывается воспринимать реальность. Зато подбрасывает яркие воспоминая из прошлось.

– Да, – мой голос тоже непохож сам на себя. – Мне придется просить… – отвечаю на вопрос, не веря, что произношу все вслух.

– Тогда ты знаешь, что нужно делать.

Глава 8

Рада

Не могу поверить в то, что происходит.

Давид хочет, чтобы я… попросила? Умоляла его сделать это со мной?

Все нутро противится.

Кровь закипает сильнее, заставляя мое тело буквально пылать от жара, а щеки предательски краснеть.

Разве я смогу сказать такое?

Попросить?

Хотя, чего уж там?! Я уже стою перед ним на четвереньках, как какое-то животное. В грязной неприличной и ужасно унизительной позе.

Мотаю головой, пытаясь как-то вернуться в реальность. Но помогает слабо. Ерзаю на месте и ткань трусиков елозит по чувствительному местечку у меня между ног.

И я понимаю, что хочу большего. Пульсация меж складочек становится ощутимее. Низ живота сжимается болезненным спазмом. Но эта боль сладкая. Она порождает там же приятное томление, предвкушение чего-то острого, грязного, порочного, захватывающего дух.

Еще никогда со мной не было ничего подобного.

Рвано выдыхаю и чуть продвигаюсь вперед.

Давид сидит прямо передо мной. Его ноги широко разведены, а поза расслабленная. Бугор между ног будто пульсирует и, кажется, становится еще больше. Крупнее. Опаснее.

– Иди сюда, Рада. Я помогу.

Давид чуть склоняется вперед и манит меня рукой. Различаю его крупную сильную ладонь с выпуклыми надутыми венами. Она манит меня. Странным, невероятным образом.

И я медленно, осторожно, все еще борясь сама с собой совершаю еще пару движений ей навстречу. Это дается с трудом, но, в то же время, все тело жаждет продолжения.

Это нельзя объяснить. Никакой логикой нельзя. А можно лишь почувствовать. Отдаться ощущению. Предать себя.

– Смотри на меня, Рада, – произносит Давид абсолютно незнакомым голосом. Возбужденным, хриплым. Насквозь пропитанным похотью. – Хочу, чтобы ты смотрела на меня.

Поднимаю голову по команде, встречаюсь с темным блеском его бездонных холодных глаз.

Он все еще в кресле, я на четвереньках перед ним. Ситуация унизительная, но так возбуждает, что я ненавижу сама себя.

В этот момент я даже забываю, зачем пришла сюда. Почему я здесь. Зачем делаю все это…

– Вот так…

Давид чуть склоняется, и его ладонь неожиданно оказывается между моих ног. Я забываю как дышать и дергаюсь, будто меня ударило разрядом тока, когда жесткие пальцы впервые касаются моих складок.

Попка сама оттопыривается навстречу пальцам. Я выгибаю спину и тихо стону. Но все происходит само. Против воли.

Да и вообще та девочка, что сейчас на коленях, не я. Это кто-то другой. Другая. Развязная и доступная. Не я.

И эта шлюшка хочет продолжения, потому что ощущения где-то за гранью реальности.

– Какая ты отзывчивая, Рада. Я еще ничего не сделал, а ты уже такая мокрая для меня…

Становится так стыдно, что хочется провалиться сквозь землю. Не понимаю, как из хорошей умной девочки я превратилась в такую?

Хотела бы сказать, что Кирилл вынудил меня пойти на это. Но ведь не муж заставил меня так похотливо течь и получать удовольствие.

Давид гладит мои складочки. Нежно. Неспешно. Растирает влагу по всей возбужденной плоти.

А сам смотрит в глаза. Глядит, с какой благодарностью я принимаю эту ласку.

Глубоко вдыхаю, когда прокурор начинает описывать круги вокруг моего узкого входа. Это кажется нереальным. Усиливает чувство предвкушения, питает панику, я ведь так и не сказала ему про девственность.

Я боюсь того, что он может сейчас сделать и, в то же время, хочу этого очень сильно. Будто без этого я не смогу освободиться. Очиститься от напряжения, которое накопилось внутри после грязных неприличных прикосновений и приказов.

Давид проталкивает палец внутрь моей дырочки. Неожиданно. Резко. Я глухо вскрикиваю, ловя ртом воздух.