От непрошеных воспоминаний она поежилась и, стремительно встав, захлопнула окно. Взгляд упал на фотографию в рамке. Здесь ей было лет четырнадцать-пятнадцать. Она улыбалась так, как будто от этого зависела ее жизнь. Как раз в тот период отец все реже бывал дома, мама все больше времени проводила с подругами и в фитнес-клубе, а Юла перебралась жить к бабуле. Да так и осталась здесь насовсем.

Телефон зазвонил. Мама на том конце щебетала привычно радостно.

– Юль, когда ты к нам приедешь? Мы тебя уже заждались.

– Мам, я только с самолета. Пока не знаю. Наверное… скоро.

Ехать в Питер к маме совершенно не хотелось, потому что… Да потому что нечего там было делать. Умиляться младшему братику? Юла скривилась. Нет, не то чтобы она не любила Матвейку. Впрочем, какого черта, да, она его не любила. И не обязана была! Хватит того, что она тащила ему подарок из Сан-Диего. Хотя вообще-то могла этого не делать.

К счастью, мама почувствовала ее настроение и свернула разговор. А может, ей просто срочно понадобилось к Матвейке. Матвейка же маленький. С ним же нужно всегда быть рядом!

– Девочка моя… – раздалось за спиной, и Юла резко обернулась.

Бабушка стояла в дверях и смотрела так, что Юла сразу осознала всю глупость своей злости. Стоит здесь посреди комнаты, перекошенная от ярости, и сжимает телефон так, как будто мечтает его сломать, а все потому, что ее мама в это время с трехлетним сыном, которому она объективно нужнее.

– Она очень тебя ждала. – Бабуля будто прочитала ее мысли. – Мы с ней даже немного поспорили, в Москву тебе прилетать или в Питер, потому что каждая хотела тебя себе.

– Ты победила? – хрипло спросила Юла. Проклятые связки и криворукий хирург, который навечно превратил ее в сипящее чудовище.

– Девочка моя, – бабушка заговорила любимыми интонациями Юлы, – опыт всегда побеждает. К тому же перед бывшей невесткой у меня гораздо меньше моральных обязательств, чем было бы, будь мы все еще одной семьей. Так что да, я победила.

Жанна Эдуардовна вошла в комнату и крепко обняла внучку. Запах любимых духов окутал Юлу, убаюкал, вернул в тот период, когда она только-только перебралась сюда жить. В ее детстве бабушки почти не было рядом, потому что сцена долго не отпускала свою приму. Зато позже они наверстывали каждую упущенную минуту: театры, концерты, выставки, болтовня по полночи.

– Я рада, что ты победила, – улыбнулась Юла.

– Но к матери съездить все равно придется.

– Не хочу. Там Матвейка. – Имя брата прозвучало так ревниво, что Юле и самой стало противно.

– Который тоже очень тебя ждет и любит. И который уж точно не виноват, что семья твоих родителей распалась. Ему всего три.

– Знаю. Я подумаю, – пообещала Юла.

Вечером, лежа в своей постели без сна – к разнице во времени еще предстояло привыкнуть, – Юла просматривала бессмысленные ролики на телефоне. Она всецело отдалась этому занятию, потому что, если бы не оно, пришлось бы строить планы. А планов у нее не было. Ни одного. Был академический отпуск в универе, запас выписанных в Америке антидепрессантов, напутствие отца: «Если передумаешь, возвращайся» – и мерзкая ухмылочка ее «новой мамочки».

В ленте мелькнуло видео из Парижа.

«На Сакре-Кёр нужно смотреть издали», – как-то сказал ей Волков.

Юла сто раз была в Париже, но до Монмартра почему-то не добиралась, а знаменитый Сакре-Кёр видела только на картинках. Вот как сейчас.

«Большое видится на расстоянии?» – процитировала тогда Юла, а Волков, оторвавшись от телефона, посмотрел на нее так серьезно, как будто они говорили о чем-то очень важном. Он иногда так смотрел.

Юла закрыла очередной ролик и открыла список контактов. Полгода – это ведь целая жизнь. В чат с Волковым она заходить не стала. Вместо этого открыла чат с Крестовским. Там было непрочитанное сообщение. Сердце подскочило, словно для Юлы это все еще имело какое-то значение, словно не прошло полгода, не стерлись обида и злость.

«Юль, нам очень нужно поговорить. Напиши, пожалуйста. Это важно!!! Знаю, что симка у твоей бабушки, но вдруг ты увидишь сообщение. Я хочу приехать к тебе. Всего-то двадцать часов и пара океанов))) Пожалуйста!»

– Восемнадцать, – сказала чату Юла. – И один океан.

Крестовский никогда не писал таких длинных сообщений. А она никогда не говорила с чатом – всегда напрямую с самим Ромкой.

Полгода назад она могла позвонить ему в любое время дня и ночи, и он слушал, отвечал что-то хриплым со сна голосом. Иногда невпопад.

Полгода – это целая жизнь, и целую жизнь назад он был ее.

Юла несколько секунд смотрела на значок вызова, а потом решительно на него нажала.

Часы показывали без четверти три ночи.

Глава 2

Справедливости нет: за паденьем не следуют взлеты.

– Да, Ань, уже бегу, уже купил.

LastGreen перепрыгнул через две ступеньки на выходе из магазина и едва на выронил телефон.

Аня боялась оставаться дома одна, а Потапа, который мог бы с ней посидеть, как назло, не было. Лена, конечно, предлагала привозить мелкую к ней в любое время, да и ее родня была не против, но LastGreen не мог себе представить, что он оставляет сестру на постоянной основе в коттеджном поселке, где коврик у дверей любого из домов стоил дороже его мопеда. Как бы ни относились к нему Лена и ее дядя с братом, LastGreen не был идиотом и понимал, как устроен мир. Ну и если уж на то пошло, то отвозить Аню к Лене он физически бы не смог: из его спального района до ее элитного коттеджа было минимум полтора часа езды. И это без учета постоянных пробок. Не оставлять же Аньку там насовсем.

Телефон зазвонил.

– Гриш, подмени меня завтра. Мне вообще никак. Если зачет не сдам, вылечу. Будь другом.

Голос Дениса, коллеги по курьерской доставке, звучал так, как будто он бежал. Впрочем, скорее всего, так и было. На доставку заказов им обычно выделяли столько времени, что маршрут можно было пройти без опозданий, только если ты вдруг умеешь летать. И никакие попытки доказать, что невозможно успеть на транспорт так, как это показывает программа, потому что невозможно идти с постоянной скоростью (на тротуарах люди, на дорогах машины и светофоры), результата не приносили. Ответ у менеджеров был один: «Не нравится – свободны. На ваше место стоит очередь».

Не, так-то очередь и правда стояла. Только сбегали все с гораздо большей скоростью, чем доставляли заказы. Оставались только самые упорные. Или те, у кого просто не было выхода. Вот как у LastGreen’а. Куда ему идти, если он еще не окончил школу? Вот и приходилось терпеть, сцепив зубы, потому что доучиться было нужно. И не просто доучиться, а сдать ЕГЭ так, чтобы поступить в Академию МЧС. Потому и метался он между школой, работой, сестрой и… Леной.

Последнее обстоятельство вносило в жизнь гораздо больше смуты, чем хотелось бы. Знал бы кто-нибудь, сколько раз он пожалел, что написал ей тогда. Нет, не когда вернул ей телефон, а потом, когда она убежала с ВДНХ, предварительно попытавшись всучить ему сумму, равную четверти его месячной зарплаты. И за что? За подобранный на улице телефон?

Писать было не нужно. Нужно было просто пройти мимо и ни в коем случае не вестись на все это. LastGreen на миг зажмурился, желая постучаться обо что-нибудь головой, чтобы вытрясти дурацкие мысли.

– Выручишь, Гриш? – раздалось в трубке.

– Само собой, – выдохнул LastGreen, понимая, что поспать нормально не получится, потому что у него еще гора домашки и некормленая Анька.

Распрощавшись с Денисом, он прибавил шагу.

Во дворе сидела мелочь – класс пятый-шестой. Как-то незаметно лавочки у подъезда перешли к ним. Бабулек становилось все меньше, а молодняка все больше. LastGreen попробовал вспомнить, когда они с пацанами в последний раз собирались просто посидеть, и не смог.

– Гри-и-иша, – раздалось сверху, и у него екнуло сердце.

Мелкая стояла коленями на подоконнике пятого этажа и махала ему изо всех сил. Окно было приоткрыто.

– Слезла быстро! – крикнул он и бегом бросился в подъезд.

Анька была вроде неглупой, но порой вытворяла вот такое. Потап пытался увещевать: мол, ей только пять и это нормально, но LastGreen’у от этого было не легче.

– Еще раз увижу тебя на подоконнике – голову оторву, поняла? – набросился он на сестру с порога.

С ее лица тут же исчезло оживленное выражение, губы задрожали, потом поджались. Другая бы уже ревела, но Аня только сложила руки на груди и ушла в комнату.

LastGreen бросил пакет на пол. Консервированная кукуруза стукнулась о банку колы. «Хорошо хоть не в стекле», – вяло подумал он и, скинув кроссовки, уселся прямо на пол. Нужно было встать и пойти успокоить Аньку. Она же правда его ждала. И правда была не виновата в том, что он так долго не приходил. Проведя руками по лицу, он резко встал и подхватил пакет с пола.

– Ань, иди сюда. Я тебе кукурузы купил и трубочек карамельных.

Другая бы сестренка дулась, наверное, пока у нее не попросили бы прощения, а вот Анька примчалась сразу. LastGreen раскрыл пакет, в котором лежали трубочки, банка колы, упаковка сосисок и баночка консервированной кукурузы, но сестра туда даже не заглянула. Вместо этого обхватила его за ноги и уткнулась носом в штанину.

– Там что-то скреблось под кроватью, – пожаловалась она.

– Да кто там может скрестись? – сглотнув комок в горле, пробормотал LastGreen. Перед Анькой было жутко стыдно. – Наверняка у Потапа через стенку что-то делали.

– Нет, через стенку не так скребутся, – со знанием дела сказала мелкая.

– Ну пойдем смотреть.

Под кроватью, разумеется, никого и ничего не оказалось. LastGreen некстати вспомнил, что раньше там частенько валялись носки, футболки, пустые бутылки, но после того, как мать устроили на лечение, они с Потапом и Аней отдраили всю квартиру. Поэтому больше не было ни бутылок, ни мусора.

– Ну видишь? Ничего, – указал он, выпрямляясь и усаживаясь на пол.

Аня тут же обхватила его за шею и пробормотала:

– А когда Потапка приедет? Мне без него страшно.

– Э-эм, дня через два, – протянул LastGreen. – Пойдем ужинать.

К счастью, пока на сковородке шкворчала яичница с сосисками и варились макароны для Ани, разговор о возвращении Потапа не всплывал.

Ситуация с Сашкой вышла ерундовой. Сергей, Ленин дядя, оказавшийся не только бизнесменом, но и травматологом, сразу заметил, что у Потапа проблемы с коленом. Да не просто так поохал и забыл, а в один из дней позвонил LastGreen’у и сообщил, что он ни много ни мало договорился об операции на Сашкином колене и ему теперь нужен номер телефона пациента.

LastGreen тогда так опешил, что опоздал с доставкой. Благо заказ был последним и клиентом оказалась возрастная тетечка, которая принялась причитать над его промокшим видом и даже не стала снижать оценку в приложении за опоздание.

Потап, конечно, встал на дыбы, потому что… Да странно это все. С какой стати чужой человек так заморочился, что вызвонил своего бывшего сокурсника, договорился с ним, оплатил, наверное? Хотя, может, они и по дружбе. В общем, Потап, конечно, отказался. И тогда LastGreen’у позвонила уже Лена и тоже попросила Сашкин телефон.

У LastGreen’а в тот момент даже ничего не екнуло: он ведь знал Сашку всю свою жизнь. Они дружили лет с пяти – после того как подрались до выбитых молочных зубов на детской площадке, потому что оба гуляли без мамок, а потом вместе замывали кровь в туалете библиотеки. Библиотекарша Фаина Викторовна залила их ссадины перекисью и подула на них, а после угостила чаем с печеньем. Так они и выросли вместе, смешно сказать, в библиотеке. Бегали туда без конца. Да и сейчас частенько заходили: тоже чаю попить, только уже печенье сами приносили и цветы Фаине Викторовне на праздники. Она стала уже совсем старенькой, но по-прежнему работала, и с ней можно было иногда оставить Аньку.

– Ань, я завтра вечером допоздна буду. Тебя Фаина Викторовна из садика заберет. Побудешь с ней в библиотеке до закрытия, а потом до дома сама дойдешь?