– Никакое жаркое не сравнится с твоей похлёбкой, крёстная, – убеждённо ответила Айрин, на что старуха лишь покачала головой.

– Семь крон, – пробормотал Барен, зачерпывая перловку, – и ещё одна в неделю.

– Звучит лучше, чем есть на самом деле, дубовая ты голова. И зарабатывать ты их будешь с большим трудом. Вспомни одноногого Хума и Бальгера Полруки, – буркнула Айрин. – Они тоже пошли в солдаты, чтобы прогнать пару-тройку браконьеров, и еле живые вернулись домой. Только взгляни на них сейчас, как они трясутся над каждым геллером, прежде чем его потратить! Ведь крона, о которой ты мечтаешь, достаётся лишь тем, у кого руки-ноги целы. Но тот надутый всадник об этом ни слова не сказал.

– И вправду надутый, просто удивительно, как он только из седла не взлетел, – согласилась старая Нурра. – Хотя признаю, что на своём коне он выглядел весьма внушительно. Как думаешь, Айрин?

– Это заслуга его коня.

– Неужели? А у кого из них была обаятельная улыбка, от которой ты так покраснела? Тоже у лошади?

– Я не покраснела, – сухо ответила Айрин.

– Ну-ну, – промолвила крёстная с усмешкой.

Айрин бросила на неё гневный взгляд:

– В любом случае он больше интересовался Бареном, чем мной.

На лбу Нурры пролегли беспокойные морщины.

– И принёс плохие вести, хуже, чем он думает. Простые разбойники? Не смешите меня! Этот юнец может говорить что угодно, но за всем стоит повелитель ведьм.

Она покачала головой и закашлялась, отчего у Айрин сжалось сердце.

– Пережить такое в старости. Князь чёрной магии идёт в Хорнталь!

– Ах, крёстная, но ведь повелитель ведьм уже давно мёртв!

– Разве ты забыла истории, которые я тебе рассказывала? Он проклят и не может умереть!

– Тогда почему его уже давно никто не видел? – спросил Барен, вычерпывая похлёбку из кастрюли.

– Потому что он привязан к своей ужасной крепости, балда!

– Значит, ему не удастся пробраться в Хорнталь, крёстная, – с улыбкой заключила Айрин.

Нурра на мгновение задумалась, ища подходящий ответ, затем, помрачнев, покачала головой и прошептала:

– Вот увидите. Знаки уже повсюду, нужно только держать глаза и уши открытыми. Дрозд, поющий посреди ночи; мертворождённый телёнок у крестьянина Лама; вороны, носящиеся туда-сюда у Серогорья, будто ждущие чего-то. Чума, постигшая другие деревни, и потом эта зима без снега! Всё это предзнаменования невзгод, которые придут к нам. Но, конечно, все закрывают глаза на грядущее несчастье. Чем я провинилась перед богами, что они бросили такую мрачную тень на мои последние дни?

– И о чём же предупредили тебя знаки? – спросила Айрин с мягкой усмешкой. Ей эта зима, впрочем, тоже казалась странной. В конце осени выпало много снега, но почти сразу после солнцестояния с юга пришла буря и принесла с собой тёплый ветер. Хотя потом снова были заморозки, снег шёл редко и скудно, и теперь в мороз зияли тёмные и голые поля. Но всё же Айрин отказывалась видеть в этом дурной знак.

– Ты узнаешь, Айрин Дочь Ворона! Скоро ты будешь стоять у моей могилы и жалеть, что насмехалась надо мной, – сказала крёстная, погрозила деревянной ложкой и вознесла короткую молитву богам. Её взгляд задержался на мокром пятне на деревянном потолке.

– Считаешь, она выдержит, мой мальчик? Ты ведь пробыл на крыше совсем недолго…

Барен пожал плечами.

– Увидим, когда польёт дождь. Доски лежат в два ряда, хотя лучше было бы, конечно, в три.

– Разве старая служанка может себе это позволить? Впрочем, этого вскоре не потребуется, – мрачно сказала Нурра, закашлявшись на последних словах.

– Что говорит целитель? – как бы невзначай спросила Айрин.

– Зачем тратить на него своё время? Я и без этого мешальщика трав знаю, что мне недолго осталось, дитя моё.

– Значит, ты к нему не ходила? Он же был в деревне всю неделю!

Нурра сердито наморщила лоб, махнула рукой и снова закашлялась.

– Я, пожалуй, прилягу. Обед меня утомил больше, чем я думала.

Она поднялась и поплелась к себе в постель.

– Приляг, крёстная, а мы займёмся посудой, – успокоил её Барен.

Когда вся посуда была вымыта, брат с сестрой вышли из хижины и направились по пологому склону в деревню. Снова раздался звон колокола жреца – сигнал о том, что время служения богам закончено и деревня возвращается к обычной рутине.

– Надо поторопиться, иначе дядюшка вычтет из жалованья.

– Тебе не стоит постоянно её дразнить, – заметил Барен.

– Крёстную-то? Мне кажется, она привыкла. Сколько лет она уже предвещает свою смерть? Три года?

– Не меньше, – ухмыльнулся брат. – А помнишь, как прошлым летом она забралась на курган и дожидалась там смерти?

– И с ясного неба посыпался град, – продолжила рассказ Айрин.

Оба рассмеялись, потом Айрин посерьёзнела:

– Но я волнуюсь за неё. Она похудела и с каждым разом видит и слышит всё хуже.

– Ты тоже это заметила? Кажется, она всерьёз приняла солдат за стадо баранов

– Тут она, скорее всего, не так уж и ошиблась, – язвительно заметила Айрин.

– Правда? Это ты о всаднике, который подошёл к нам?

– В первую очередь о нём.

– Только вспомнила его, а уже покраснела…

– Я просто в гневе! И надеюсь, ты не клюнул на его лживые слова. Мёртвому задаток не нужен.

– Это ясно, – пробурчал Барен, – но без задатка мы ещё не скоро вырвемся из кабалы. Да и что потом? Когда мы будем свободны, нам снова придётся вкалывать, а я не хочу батрачить всю свою жизнь. Мастер Рамольд согласен взять меня в ученики, но требует плату за учение – сто крон! Откуда мне взять деньги? Остаётся одно: хотя бы на время пойти в солдаты.

– Подвернётся ещё дело получше, а что мне прикажешь делать? Я не хочу получить свободу, чтобы потом снова пойти в служанки.

– В замке Грюнварт со служанками обращаются лучше, к тому же больше платят. – Барен легонько толкнул сестру в бок. – И как знать, возможно, один из твоих почитателей наконец обретёт твоё расположение.

Айрин лишь презрительно фыркнула, но брат не отступал:

– Ты же знаешь, что многие работники и крестьяне лишь за тем приходят в трактир, что надеются получить от тебя улыбку. И среди солдат, верно, тот или другой тоже попадёт в ряды воздыхателей. А если ты будешь служанкой в замке, а я солдатом…

– Нет уж, спасибо, Барен. Я не так много знаю, но уверена, что ни тебе, ни мне с солдатами не по пути. Я хочу уехать, посмотреть мир. Возможно, побывать в столице, в Грамгате, а ещё на море, о котором столько рассказывал Лель…

– Ты же знаешь, что наш повар сам никогда не видел моря. Все эти истории о волнах высотой с дом и танцующих кораблях он слышал от своего двоюродного братца.

– И от этого они менее правдивы? – гневно вскинулась на брата Айрин.

– Просто не возьму в толк, как ты можешь желать того, о чём знаешь лишь понаслышке, – ответил тот.

– Понимаю…

Она вздохнула и через какое-то время, пока они молча шагали рядом, тихо сказала:

– Я хочу найти маму.

Барен остановился.

– Зачем искать женщину, которая бросила собственных детей на пороге трактира, не оставив ни зацепки, ни приветствия, лишь имена на записке? Ясно же как день, что она не хотела возиться с нами тогда и не собирается делать этого сейчас, иначе уже давно бы отыскала нас.

– Может, ей что-то мешает…

– Брось, Айрин! – резко оборвал её Барен, как это часто бывало, когда они касались этого болезненного вопроса.

Айрин смолкла, но, в отличие от брата, была не готова просто смириться. Наверное, у матери была веская причина для такого поступка. И эту причину Айрин хотела однажды выяснить.

Хижины на окраине деревни становились всё ближе. Из окон домов, в которых ютились батраки и подёнщики, падал тусклый свет. Немного поодаль каменные стены крупных крестьянских дворов, образующих центр Хальмата, противились напору вековечного ветра. Брат с сестрой добрались до рыночной площади, на другом конце которой их внушительно и величественно ждал единственный трактир в округе – «Голубой дракон».

Они поспешили к чёрному ходу и наткнулись в проходе на разносчицу Грит, нагруженную с полдюжины тарелок.

– Ну наконец явились, – проговорила она, запыхавшись. – Скорей берите фартуки. Зал битком, куча солдат, и все хотят жрать и пить.

– А дядюшка? – обеспокоенно спросила Айрин.

– После службы Гренер Стаак ушёл с мукомолом Ульхером, о чём-то им, видно, нужно было потолковать.

– Повезло, – вырвалось у Барена.

– Ну, я бы не стала так рано радоваться. Мукомол наверняка потребует одолженных денег, но вы-то знаете, что у вашего дядюшки их нет. И он опять перепишет на мукомола часть имущества. Не хотела бы я попадаться на глаза мастеру Стааку, когда он вернётся.

Айрин вздохнула. Если дядюшке потребуются деньги, он может вспомнить, что близнецы собираются отдать выкуп. И, наверное, опять что-нибудь придумает, чтобы поднять цену. Айрин решила отбросить эти мысли и с головой ушла в работу.

Дел и правда было невпроворот: в обоих залах яблоку негде было упасть. Светловолосый солдат – выяснилось, что он лейтенант, – сидел с капитаном в дальнем зале, предназначавшемся для зажиточных жителей деревни, в то время как простые солдаты с батраками расположились в большом зале. Казалось, их мучила неутолимая жажда: Грит, Барен и Айрин едва поспевали приносить тяжёлые кувшины с пивом. С каждым часом в зале становилось всё оживлённее и веселее, вскоре тут и там зазвучали похабные шуточки, в ход пошли руки, чьи владельцы вдруг забыли, как подобает себя вести. Но Айрин уже имела сноровку в том, как увёртываться от тесного общения и пропускать неприличные намёки, а приземистая Грит, бесспорная хозяйка «Голубого дракона», шутками и напором старалась отвадить посетителей от дурных мыслей. Какое-то время спустя лейтенант подсел к батракам и принялся рассказывать им о геройских подвигах и богатой добыче. У Айрин не было времени прислушиваться к его невероятным историям, она лишь время от времени посылала ему неодобрительные взгляды. Но, к её лёгкой досаде, он словно ничего не замечал.

Дядюшка вернулся домой лишь поздно ночью, уже после того, как ушли последние гости. Айрин проснулась в своей комнате и услышала, как он грохочет в погребе. Ещё долго до неё доносились его проклятия и причитания, и она нисколько не сомневалась, что он изрядно угостился запасами водки в трактире.

Чужестранка

На следующий день Айрин с самого утра была на ногах. Она растопила изразцовую печь, распахнула двери и окна, чтобы выветрить запах застоявшегося пива и жирной пищи, и радостно предвкушала, как снова выскажет лейтенанту своё мнение, но, к своему разочарованию, узнала от Грит, что ещё на рассвете отряд отправился в путь.

– Они уговорили работника мукомола Ульхера и подмастерье сапожника Золла. Брат твой, на счастье, толковый малый, не попался на красивые сказки лейтенанта. Разбуди его, у нас много дел.

– Думаю, пыл Барена поугас, когда он услышал, что солдаты встают до восхода солнца, – усмехнулась Айрин. – Грит, а ты, случайно, не знаешь, как зовут этого лейтенанта?

– Это же сын старого Тегана, который заведует арсеналом замка Грюнварт. Его имя – Ботарик, но, кажется, все называют его просто Бо. А теперь помоги мне отдраить пол, хотя, кажется, от этого будет немного толку. Эти половицы уже давно не блестят.

– Так это был Ботарик Теган?! Служанки у колодца часто над ним хихикают. Они даже дерутся из-за того, кто пойдёт с поручениями в замок, лишь бы увидеть Рыцаря Бо.

– Да, будь я на несколько десятков лет моложе, тоже бы вздыхала по его улыбке. Удивительно, что ты его не знаешь. Он же иногда бывает на службе Дня богов.

– К сожалению, День богов – единственный день, когда мы с Бареном можем навестить Нурру.

– Твоя правда, прости, совсем забыла. Видят боги, мне её не хватает. «Голубой дракон» уже не тот с тех пор, как она ушла на покой. Как она сейчас?