– Хочу, – сказал я. Свои шпионские игры он начинал как любитель, но дураком, по крайней мере в области шпионажа, никогда не был, а после трех лет войны стал настоящим экспертом. Я был уверен, что из-за этой истории он и оказался «случайно» в одном со мной самолете.

– В прошлом августе случилось мне быть в Лиссабоне. Бывали в Португалии, Джозеф?

Я покачал головой. Он не хуже меня знал, что я никогда не был в том полушарии.

– Интересное место. Особенно теперь, во время войны, если вы меня понимаете. И натыкался я там на одного югослава, Попова. Говорит вам это о чем-то, мой дорогой? Попов?

Я сделал вид, что припоминаю, и опять покачал головой. Значит, эта «история» очень важна для него, раз он открыто называет чью-то фамилию. Мне это казалось неприличным даже здесь, в почти пустом самолете, где гудели пропеллеры.

– Совсем ничего?

– Сожалею, но нет.

Душана, или Душко, Попова абвер отправил в Англию как хорошо законспирированного агента. Почти сразу же по прибытии он начал работать на англичан как двойной агент. К тому моменту, о котором говорил Флеминг, – к августу 1941 года – Попов уже три года передавал немцам как правдивую, так и ложную информацию.

– Опять-таки не важно. С чего вы должны о нем знать? Так вот – рассказчик я плохой, но вы уж потерпите, пожалуйста. Этому Попову, известному также под кличкой Трехколесный, его континентальные хозяева выдали шестьдесят тысяч долларов, чтобы он мог платить своим собственным людям. А он в приступе щедрости пожертвовал деньги нашей конторе.

Я переводил про себя то, что слышал. Трехколесным британцы окрестили Попова за то, что он предпочитал секс с двумя женщинами. «Континентальные хозяева» – это абвер, где все еще полагали, что в Англии у Попова целая сеть. 60 тысяч ему выдали для оплаты мифических источников. «Наша контора» – МI6, которой Попов собирался передать эти деньги.

– Вот как? – скучливо промолвил я, сунув за щеку пластинку жвачки. В салоне как бы поддерживалось нормальное давление, но уши все же страдали.

– Да-да. Беда в том, что до передачи их нам Трехколесному надо было убить сколько-то времени в Португалии. Наши пятые и шестые друзья передрались из-за того, кто будет развлекать беднягу, пока он не вернется домой, и эта почетная задача выпала мне.

Перевод: МI5 и МI6 вели межкорпоративную битву за то, кому последить за Поповым и позаботиться о доставке денег. Флемингу, служившему в относительно нейтральной флотской разведке, приказали сопровождать Трехколесного, пока тот не вернется в Англию с полученной суммой.

– Ну хорошо, – сказал я. – Некий субъект, разжившись большими деньгами, решил передать их английской благотворительности. И как, показали вы ему Португалию?

– Это он мне ее показывал. Я имел удовольствие проехаться с ним в Эшторил. Может, слышали?

– Нет, – честно ответил я.

– Прелестный курортный городок на море. Пристойные пляжи и более чем пристойные казино, где и проводил время наш Трехколесный.

Я подавил улыбку. Попов, известный своей бесшабашностью, в данном случае играл на абверовские деньги, обещанные МI6.

– И что, выигрывал? – История, вопреки осторожности, заинтересовала меня.

– В общем, да. – Флеминг вставлял в свой длинный черный мундштук новую сигарету. – Я сидел там всю ночь и наблюдал, как наш друг обчищает несчастного литовского графа, которого невзлюбил. Выложил на стол пятьдесят тысяч долларов наличными – граф с ним тягаться не мог и ушел как в воду опущенный. Я нашел это весьма поучительным.

Ну еще бы. Умение рисковать Флеминг ценил превыше всех других добродетелей.

– А мораль в чем? – Самолет, подвывая, шел на посадку.

– Не уверен, что тут есть мораль, дорогой мой. В тот раз противоречия между нашими службами подарили мне чудесную ночь в Эшториле, но результат не всегда бывает столь положительным.

– И что же?

– Знаете другого Уильяма – Донована?

– Нет, мы с ним не знакомы. – Я знал, конечно, что Уильям «Дикий Билл» Донован, крупнейший соперник Гувера, возглавляет другую американскую разведку вкупе с контрразведкой – СКИ, Службу координатора информации. Донован, любимчик ФДР – президент совещался с ним в ночь Перл-Харбора, – работал скорее в стиле Уильяма Стивенсона и Йена Флеминга, то есть рисково и с сумасшедшинкой, чем кропотливо и бюрократично, во вкусе мистера Гувера. Знал я также, что Стивенсон и БСКБ все больше склоняются к Доновану, в то время как интерес Гувера к сотрудничеству с британцами остывает.

– А надо бы познакомиться, Джозеф, – сказал Флеминг, глядя мне прямо в глаза. – Раз вам нравится Уильям С., то и Уильям Д. должен понравиться.

– Уильям Д. имеет какое-то отношение к вашей игорной истории, Йен?

– В общем, да. – Флеминг смотрел через мое плечо в окно, где поднимался нам навстречу зеленый остров. – Вы ведь знаете, мой мальчик, что Эдгар не одобряет… э-э… методы этого Уильяма?

Я пожал плечами. О ненависти мистера Гувера к Доновану я знал, пожалуй, побольше Флеминга. Одной из самых успешных операций СКИ за последние полгода стало проникновение в посольства – как союзнических, так и враждебных стран – и похищение дипломатических шифров без ведома посольских работников. Очередной целью Донована было посольство Испании, настоящее золотое дно для американской разведки, поскольку фашистская Испания регулярно передавала информацию в Берлин. Через контакты в СРС я знал, что в намеченную для этой операции ночь мистер Гувер планирует нагрянуть туда вместе с вашингтонской полицией – с сиренами и мигалками – и арестовать людей из СКИ за взлом и проникновение. Корпоративная война снова превысила государственные интересы в глазах мистера Гувера.

– Оставим это пока, – сказал Флеминг. – Главное вот что: вскоре после нашего восхитительного португальского вечера Трехколесный прибыл в Соединенные Штаты.

Я и об этом знал. Душан (Душко) Попов прилетел в США из Лиссабона 12 августа 1941 года на боинге-314 «Летучий корабль», так называемом панамериканском клиппере. Абвер посылал его к нам для создания такой же шпионской сети, которую он «развернул» в Англии. Шесть дней спустя, 18 августа, Попов встретился с замдиректора ФБР Перси (Бадом) Фоксуортом и, согласно докладу последнего, показал ему 58 тысяч долларов мелкими купюрами, выданных ему абвером, плюс еще 12, выигранных в казино. Югослав был готов сыграть с разведкой США в ту же игру, которая так хорошо удалась ему в Англии.

В докладе говорилось, что Попов предлагает «ценную информацию», но без подробностей – я еще подумал, что это не совсем обычно для рапорта ФБР.

Через тех же друзей в СРС и вашингтонском офисе ФБР я проведал, что Донован и его банда требуют доступа к Попову и его информации. Донован отправил к мистеру Гуверу сына Рузвельта Джимми в надежде что-то вытрясти из директора. Гувер был вежлив, но делиться не стал, и в контрразведывательной сети Бюро тоже ничего не мелькало.

Флеминг, очень внимательно наблюдавший за мной, нагнулся и прошептал под нарастающий вой двигателей:

– Попов привез в Штаты вопросник, Джозеф. Жест помощи Желтого Адмирала их желтым союзникам.

Я перевел: Канарис через Попова прислал своим агентам в Америке сборник вопросов, ответы на которые помогли бы японцам. Случай редкий, но известный в шпионской практике. Вспомним, что до Перл-Харбора тогда оставалось четыре месяца.

– На микроснимке, – продолжал шептать Флеминг. – Ребята Эдгара… ваши ребята… прочли текст 17 сентября. Хотите посмотреть, старина?

– Вы же знаете, Йен, что мне придется доложить о каждом слове нашего разговора.

– Совершенно верно, мой мальчик. – Взгляд Флеминга был тверд и холоден. – Докладывайте, если должны. Но посмотреть-то хотите?

Я промолчал.

Он достал из кармана пиджака два сложенных листка бумаги и дал мне. Подошедшая стюардесса объявила, что мы скоро приземлимся в аэропорту Хосе Марти и попросила пристегнуть ремни – она поможет, если мы не умеем.

Флеминг отделался от нее шуткой, и я развернул листки, фотокопии увеличенного микроснимка. Один – оригинал на немецком, другой – перевод. Японским союзникам в августе должно было помочь следующее:

Точные детали и чертежи государственной верфи, ее энергетических установок, цехов, заправочных пунктов, сухого дока № 1 и нового сухого дока, строящегося в Перл-Харборе на Гавайях.

План стоянки подводных лодок в Перл-Харборе. Имеющиеся наземные сооружения.

Местонахождение миноискательных подразделений. Насколько продвинулись дноуглубительные работы у входа, в восточном и юго-восточном шлюзах? Глубина воды?

Число якорных стоянок.

Имеется ли в Перл-Харборе плавучий док? Планируется ли транспортировка такого дока туда?

Особое задание: сведения о противоторпедных сетях, недавно введенных на флотах Британии и США. Насколько широко они применяются в торговом и военном флотах?

Я сунул листки обратно Флемингу, точно они жгли мне пальцы. Вот какую информацию запрашивал нацистский агент в августе 1941 года, чтобы помочь японцам. Может, этот факт и не предотвратил бы нападение на Перл-Харбор, но я знал достоверно, что команда аналитиков Билла Донована летом и осенью прошлого года пыталась разгадать планы японцев. 7 декабря разгадку узнали все. Может, аналитики лучше бы справились, если бы мистер Гувер передал микроснимок им?

Этого я не знал, зато знал, что вопросник, показанный мне Флемингом, – не фальшивка: на нем стояли знакомые штампы и подписи ФБР. Этот документ мог стоить Эдгару Гуверу должности, будь он опубликован прошлой зимой, во время перл-харборской истерии и взаимных обвинений.

Самолет нырял и кренился, заходя на посадку. В окнах через проход мелькали зеленые холмы, пальмы, голубая вода, но я смотрел только на Флеминга.

– К чему вы мне все это рассказали, Йен?

Он потушил сигарету и плавным движением вернул мундштук в тот же карман, куда положил фотокопии.

– Хотел наглядно вам показать, что бывает, когда одно из агентств… скажем так… слишком заботится о своем главенстве и не желает ни с кем делиться.

Я смотрел на него, не понимая, при чем тут я.

Он коснулся своими длинными пальцами моего рукава.

– Джозеф, если вы случайно летите в Гавану из-за этого писателя, не задумывались ли вы, почему Эдгар выбрал для этой цели именно вас?

– Не понимаю, о чем вы.

– Конечно, дорогой мой. Конечно. Есть у вас, правда, один талант, могущий иметь непосредственное отношение к гаванским прожектам нашего литератора. Если он, скажем, сунет нос куда не следует. Талант, отличающий вас от других подчиненных Эдгара.

Я совершенно честно не понимал, о чем он толкует. Колеса коснулись посадочной полосы, взревели пропеллеры, в салон хлынул воздух.

Среди всего этого шума Йен Флеминг тихо, чуть слышно сказал:

– Вы убиваете людей по приказу, Джозеф.

5

Мы познакомились в пятницу утром, в комфортабельном кабинете посла. Я пришел пораньше, чтобы обсудить ситуацию со Спруиллом Брейденом, знавшим меня по Колумбии. Там я все время создавал Госдепартаменту проблемы, как агент СРС – так посол и собирался представить меня Хемингуэю. Потом к нам присоединились Роберт П. Джойс и Эллис О. Бриггс. Джойс, один из первых секретарей посольства, человек светский и хорошо одетый, руку жал твердо, а говорил мягко. Бриггс был в посольстве старшим по рангу до назначения Брейдена, но не возмущался, что его обошли, никакой напряженности между ними не чувствовалось. В назначенное для встречи время, десять утра, Хемингуэй не пришел. Прошло еще десять минут – его не было.