Но так просто он не дастся. Вемовей понесся к ближайшему деревянному пирсу, от которого какая-то рухлядь как раз отчаливала. И с разбегу прыгнул. Ловко ухватился за якорную цепь, подтянулся и полез выше. Благо вовремя заметил бегущую кайму вэи вдоль борта. И в последний момент перемахнул через включающийся защитный контур. На палубе тут же нырнул под брезентовый полог, укрывающий сваленные в кучу мешки. Не надо, чтобы его сразу заметили и ссадили в лапы вэйнов. Эти ловцы не из пансиона строгих правил, уже понятно. Кто тогда? С кем связалась тетушка Дотя? Чтоб ей пусто было. Один из мешков прекрасно подошел в роли подушки. Вем улегся, но успокоиться не смог. Он представил кислые рожи преследователей и усмехнулся. Выкусите, псы. Судя по качественной защите корабля, вполне возможно, что она включает в себя и «мыло» от видящих. Зачем только такая стоит на древней на вид посудине, еще вопрос? Слышны были жесткие распоряжения боцмана. Чутье подсказывало, что следует сойти на первой же швартовке и до этого постараться не обнаружить себя.

Свечерело. На палубе стихли голоса, и Вемовей забылся сном. Пока он спал, к кораблю прибилась лодка с новым пассажиром. А затем Вемовея разбудил разговор. Возможно, он бы не проснулся, если бы собеседники не стояли прямо над тем местом, где он скрывался. Говорили двое, на шуйском языке.

– Какие новости?

– Учитель уже в Вемовейском училище.

– Внедрение прошло гладко?

– В легенду поверили, копать глубже не стали. Все, как вы и предполагали, сэй Гун.

Молчание, а потом потянуло дымом. Запах табака Вемовей едва выносил, потому скривился и про себя уже смачно выматерился. Его угораздило попасть на шпионский корабль. Из огня да в полымя, да ж драконов дрын!

– Я так и не понял, сэй. Что за Якорь-Лун предстоит выкрасть учителю?

– Это уже не твое дело, Ки Ям, – голос выдавал раздражение.

– Не мое, сэй Гун, – покорное.

– У меня для тебя будет еще одно задание.

– Слушаю вас внимательно.

Шаркнули сапоги. И тут Вем понял, что на его спину мостится чей-то зад. Один из собеседников решил присесть, посчитав его за мешок.

Зад быстро убрался, и через секунду с Вема слетел полог. На него уставилась парочка. Таких круглых глаз он у шуйцев еще никогда не видел.

– Это еще кто?

– Чужак, мой господин!

Вем ринулся с места. И успел до того, как воздух прошил луч зеленой вэи, полоснуть кинжалом одного шуйца по икре. Тот с воплями рухнул на палубные доски. Одновременно Вем ударом ноги выбил из его рук скип. Оружие проехалось по палубе и нырнуло за борт. Луч вэи черкнул-таки по плечу Вема, и парень зашипел, но отбил следующую атаку скипом. Попятился, пока не уткнулся поясницей в фальшборт. Шуец близко не подходил, бил сильно. Увернувшись, Вем готовился уже прыгнуть за борт, как получил «хлыстом» в висок. А спустя пару секунд ноги и руки заковала вэя. Не вырвешься.

Шуец подошел, лишь убедившись, что противник обездвижен полностью.

– Кто таков? Кем послан? – произнес он на чистом лароссийском. – Как тут оказался? Отвечай!

Вемовей еще не разучился мыслить, и вывод напрашивался самый удручающий – он не жилец. Даже если поклянется в собственной невиновности, его все равно убьют.

– Шел мимо, сморило. Прилег отдохнуть, – процедил он на чистом шуйском.

Оковы стиснули его ноги и руки, боль окатила, что ушат кипятка. Шуец сощурился:

– Не шути со мной, отродье вонючей ха-ши. Странно, что следить они прислали тебя. Ты же лишак, верно. В чем подвох? Если расскажешь, что знаешь, будешь жить. Отпущу на островах Зара.

Вемовей поморщился, терпя боль от тисков. Лжет шуец.

– Я лучше сам послушаю. Что за артефактус хочет стащить ваш шпион в Вемовейском?

– Молчать! – рыкнул шуец.

На сей раз Вему стоило немалых усилий сдержать крик от внезапной боли. Он стиснул зубы.

– Лароссийский ублюдок! – это до них дохромал первый, рана на его ноге была перетянута вэей и, судя по всему, в скорой «заморозке». – Он мне сухожилие порезал. И скип в море утопил, зараза! Позвольте снести голову соглядатаю, мой сэй. Я это сделаю с великим удовольствием.

Край холодной стали врезался в горло, и Вемовей прошипел ругательство: «Пошли вы…» Клокочущая в теле злость отодвинула страх на задний план. Жизнь оборвется рано? Ну и изнань с ней! Пусть в испод катится весь этот мир! Надо было бить в сердце, а не голень подрезать.

– Нет, – остановил подельника Гун. – Мальчишка достаточно резв, чтобы кормить рыб на дне. Покажем его на Заровых островах чтецу Фуз, пусть выпотрошит ему мозги. Потом, если выживет, отдадим Хонану для арены.

– Как вы мудры, сэй Гун. Посмотреть, как сдохнет лароссиец, любой будет счастлив, – ощерился в кровожадной улыбке шуец. – А скип? Позвольте, я заберу его оружие себе, вместо моего.

– Нет, трофей мой.

Вем вздрогнул, когда из его рук вырвали оружие.

– Какая искусная работа. Этот скип должен обрести достойнее хозяина, чем лароссийский лишак, который никогда не оценит и толику его мощи. Кажется, я знаю, что преподнесу в подарок генералу Хазимо. Думаю, эта вещь придется ему по вкусу.

* * *

Хоть в одном повезло: на островах чтеца по имени Фуз не оказалось на месте, а Гун не пожелал ждать, спешил продолжить путь. Так что мозголомка отменилась, но Ки Ям не забывал Вемовею в красках описывать, какая смерть его ждет на арене. Даже не ленился для этого наведываться к судовой подсобке, куда заперли пленника, обвязав вэей засов.

На тринадцатый день морского путешествия их посудина причалила к острову, который на первый взгляд казался безлюдным и скалистым. Однако вскоре к кораблю подтянулась цепочка из ослов и телег. Погонщики и грузчики принялись таскать с корабля на повозки ящики с неизвестным содержимым, а также бочки, мешки, пеньковые мотки, кувшины и прочую утварь. Вемовей после тьмы корабельного нутра вначале ослеп от яркого света солнца, стоящего в зените. Получив тычок скипом под лопатку, зашагал по сходням. Там его привязали вэйновской петлей к одной из повозок и, как скотину, заставили шагать за телегой. Процессия двинулась по каменистой тропинке в глубь острова. Вем проверял прочность своих вериг постоянно, хоть и понимал тщетность этого занятия. Если Гун исчез в арке портала прямо с палубы корабля, то Ки Ям от этого отказался. Он трясся в телеге позади Вемовея и клеймил взглядом спину пленника. На его коленях лежал новый скип.

Из-за очередного поворота меж скал показалась крепость современной кладки. По толстым высоким стенам вышагивала охрана. Вем отличил с ходу как минимум пятерых колдунов. Плохо. Если у них даже в дневную смену на стену вэйны выходят, то дело худо. И что они тут стерегут, хотелось бы знать? В арочные ворота, обитые сталью, постепенно втягивался гусеницей их обоз. Вемовея Ки Ям отвязал до того, как его повозка докатилась до ворот.

– А тебе вон туда, смертник.

И указал в сторону, где крепостная стена заползала на холм и врезалась в отвесную скалу. Грубо прорубленный входной проем охраняла пара стражей-лепухов. Вем оценил огромные, в три человеческих роста фигуры, поднятые силой вэи к подобию жизни. Полукаменные, полуметаллические. Неестественно большие кувалды-руки, короткие толстые ноги и отсутствие шей и голов как таковых. Получше рассмотреть лепухов внутренним взором не дал очередной тычок в спину от Ки Яма, но и то, что Вем увидел, поразило сложностью плетений. Вэи в эти существа было влито немерено.

Внутри пещеры, по-другому не назовешь, по двум сторонам узкого коридора располагались двери с решетками, как в остроге. В одну такую клеть Ки Ям и толкнул пленника. Вид открылся плачевный: грязные стены, куча тряпок в углу и вонь испражнений.

– Нравится? – Ки Ям довольно осклабился. – Здесь ты проведешь остаток своей короткой жизни, ларос. Располагайся. А я пока договорюсь с распорядителем, чтобы тебя обязательно убили в первый же день боев.

– Почему вы так невзлюбили Лароссию, ведь во второй панокийской войне Шуя была нам союзником? – спросил Вем напоследок.

– Союзником? – смачно сплюнул Ям под ноги, щуря и без того маленькие глаза. – Мы всегда оставались на вторых ролях. Лароссия помыкала нами и пинала при удобном случае, как шавку у своих ног. Но теперь все изменится! – в глазах шуйца загорелся огонь. – Вы, ларосы, все скоро станете нашими рабами. Великий император Рисан Сул воцарится над всеми!

– Скорее Лароссия в этот раз вас пнет туда, откуда не возвращаются, вместе с вашим императором.

– Ах ты ублюдок…

Далее последовали грязные ругательства, малознакомые Вемовею. И наказание болью. На сей раз колдун не сдерживался и с удовольствием наблюдал, как пленник сначала согнулся, а потом сполз по стене наземь.

Как и обещал Ки Ям, в эту же ночь его вывели на арену.

Глава 3
Превратности влюбленностей

Спустя пять лет

Апрель, 9036 г. от сотворения Хорна.

Лароссийская империя, город Крассбург

– Полина Демьяновна? Куда она подевалась.

– Полечка, где вы?

От толпы поклонников девушка спряталась за тяжелой портьерой в алькове и уселась на белоснежный резной подоконник. Стоит согласиться на один танец, как потом парни начинали водить вокруг нее хороводы. Кровь лесовиц тому виной, спасибо кровной матушке. Которая, надо сказать, предпочла сбежать из этого мира в свой «деревянный» мир вместе с кровным батюшкой, оставив ей это сомнительное наследство.

Танцевать Поля очень любила, наряжаться по моде еще больше. И когда в четырнадцать из девочки-толстушки она вдруг превратилась в довольно фигуристую стройную девушку с идеально чистым личиком, то пользовалась своей красотой по полной. Резвилась от души, не пропуская ни одного приглашения на бал. Тогда толпу поклонников сдерживал вид батюшки, дожидающегося ее у стены. И его должность заместителя управного спецстражи Вэйновия. Кому понравится нарваться на гнев одного из сильнейших колдунов империи? А вот как стукнуло семнадцать приемному чаду, отец ослабил надзор по совету матушки. Та посчитала, что пугать поклонников дочери чревато в будущем иными проблемами, и Поня (так звали ее самые близкие) уже взрослая. Пусть девочка сама, мол, разбирается со своими почитателями.

Эх, лучше бы родители оставили все, как было.

За окном сад дышал ранней весной. Деревья тянули ветви с набухшими почками прямо к серому с просинью небу. А на клумбах цвели куртины разноцветных крокусов, мускарей и прострелов.

Портьера качнулась и в нишу протиснулась Зоряна Чумилкина. В отличие от Поли, она так и осталась пышечкой, как была. Но это ее совсем не портило. Веселый нрав и миловидная внешность делали девушку приятной для окружения.

– Знала, что ты здесь, – хихикнула подружка. – Снова прячешься?

– Просто решила передохнуть.

– По-моему, ты задаешься. Так танцуешь красиво. Они все у твоих ног, мне бы так, – не скрывая зависти, заблестела глазами Зорька.

Полина откинула светлые локоны за плечо и сморщила нос:

– Лишь легкое увлечение у всех. Ни одного, кому бы я всерьез понравилась. Ни один не чувствует ко мне хоть что-то поистине стоящее.

– Знаешь, Поля, дар твой хуже врага.

Тут, пожалуй, стоит согласиться.

Полина не была чтецом, как Юлий Жигаль, папин друг, читать мысли людей не умела, зато великолепно считывала эмоции, чувства, желания и порывы. Порой ей казалось, уж лучше бы ей было суждено копаться у людей в головах, чем в сердцах. Мысль прочел и все. Никаких волнений. А вот от чужих эмоций и с ума сойти недолго. В детстве ей для определения чужих чувств требовалось прикоснуться к человеку. Благодать, не иначе. С возрастом дар усилился, и можно было не подходить близко к человеку, чтобы узнать, что у него на душе. Скорее всего у нее бы снесло крышу, кабы учитель вовремя не научил ставить заслон. Он гасил общий поток эмоций от толпы, выбирая нужный или отсекая все по желанию.