Руна встала возле клумбы с желтыми георгинами и указала на балкон прямо у нее над головой. Из окон лился свет, окутывая девушку теплым сиянием. В золотистом платье (и Гидеону пришлось напомнить себе, что вообще-то ее наряд не вызывал у него ничего, кроме презрения) Руна казалась пламенем во плоти.

И тут Гидеон заметил, что губы у нее припухли.

Он нахмурился. Они так и выглядели, когда он впервые подкараулил ее в уборной?

Нет. Он стоял совсем близко, не заметить подобное было бы невозможно.

Хуже того, вся шея у Руны была в синяках – и явно не от пальцев Гидеона. Такие синяки оставляют поцелуи.

Поцелуи Сорена.

Гидеон стиснул зубы. Покосился на балкон принца у них над головой.

– И часто ты ночуешь в его спальне?

Руна не сводила глаз с балкона.

– Тебе-то какое дело?

Тут она была права. Его совершенно не волновало, чью постель Руна согревает по ночам. Он просто собирался отдать долг, не больше. Если для этого придется отправить ее прямиком в объятия другого мужчины, так тому и быть.

Для него-то она ничего не значит.

А он – для нее.

Так почему же ему было никак не прикусить свой дурацкий длинный язык?

– На сей раз ты сама себя превзошла. Соблазнила принца.

Руна даже не моргнула.

– Выйдешь за него, и у тебя будет все самое шикарное: шикарные балы, шикарные друзья, шикарные наряды, такие, о каких ты и не мечтала.

– Ревнуешь? – поинтересовалась Руна, рассматривая стену. – Если ты хотел жениться на мне, Гидеон, надо было так и сказать.

От Гидеона не укрылась издевка в ее голосе.

Как будто Руна опустилась бы до такого, как он.

– Жениться на тебе? – Он решил подыграть. – На девушке, которая собирается помочь Крессиде воскресить ее сестер и восстановить ведьминский режим? Нет, спасибо.

Руна резко повернулась к нему.

– Что-что?

– Крессида все мне рассказала: как она собирается воскресить Анали́з и Эловин из мертвых. И тогда все, о чем вы, ведьмы, мечтаете, сбудется: у власти окажутся спятившие убийцы.

– Насколько мне известно, у власти и сейчас спятившие убийцы. – Руна нахмурилась. – Говоришь, Крессида планирует воскресить своих сестер?

Руна казалась искренне удивленной, но Гидеон знал, что она опытная лгунья.

– Будешь утверждать, что ничего об этом не знала? – Он внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, правду она говорит или нет.

– Впервые об этом слышу. – Руна вернулась к изучению стены. – Да и в любом случае это невозможно. Заклинания воскрешения требуют равноценного обмена, жизнь за жизнь. Нужно принести в жертву родственника того, кого собираешься воскресить, а у Крессиды не осталось семьи. Она последняя из Роузбладов.

– Она, похоже, так не считает.

– Тогда она сошла с ума, – заявила Руна, забравшись в середину клумбы под балконом Сорена. Видимо, решила, что подобных разговоров с нее хватит. – А может, она просто пыталась помучить тебя.

Может, и так.

Времени было в обрез, так что Гидеон оставил свои сомнения при себе. Внимательно осмотрел стены, прикидывая, как лучше подняться. Впрочем, Руна была права: они были выложены из идеально гладкого камня. Схватиться было не за что.

Зато балкон находился достаточно низко, и Гидеон мог подсадить Руну.

Он тоже забрался в гущу цветов, встал рядом с ней. Согнувшись, сложил ладони и вытянул вперед.

– Держись за меня.

Руна окинула его пристальным взглядом, будто прикидывала, стоит ли ему доверять. И все же через пару секунд она крепко вцепилась Гидеону в плечи. Он нащупал сквозь шелк платья ногу Руны и поставил себе на ладонь.

– Давай кое-что проясним, – заявила она, когда он выпрямился. – Если наши пути снова пересекутся, не жди от меня милосердия.

Руна на мгновение потеряла равновесие и вцепилась в Гидеона, но быстро выровнялась.

– Вот и славно, – в тон ей откликнулся он, поднимая девушку повыше. Мышцы под весом чужого тела напряглись. – Потому что, когда мой пистолет в следующий раз коснется твоей головы, я точно выстрелю.

– Идеальный вариант, – процедила Руна, встала ему не плечи и потянулась к перилам балкона. – Рада, что мы понимаем друг друга.

С тихим кряхтением она подтянулась, и вес, давивший Гидеону на плечи, исчез. Руна схватилась за железную перекладину балюстрады и забралась выше.

А потом и вовсе исчезла из вида.

Гидеон вовремя отпрянул: двери на балкон закрылись, свет погас, и он остался в одиночестве, в окружении георгинов и цикад.

Что теперь с ней станется? В какую западню я ее привел?

Впрочем, это его не касалось. Руна могла сделать другой выбор – все зависело только от нее.

А Гидеону надо было просто прекратить чувствовать. Мир захватила – или совсем скоро захватит – война. Нельзя быть человеком из плоти из крови, надо обернуться порохом и сталью, стать несокрушимым, неуязвимым.

Гидеон повернулся спиной к дверям в покои, где исчезла Руна, и двинулся прочь – прочь из сада, прочь из Ларкмонта.

Глава 10
Руна

Скатертью дорога, Гидеон Шарп.

Спасать его – даже раз – было откровенной глупостью, ведь он явился сюда убить ее. Если снова попадется, пусть Крессида с ним разбирается.

Заслышав голоса в коридоре, Руна поспешно нырнула в постель. Простыни уже были откинуты, будто дожидаясь ее.

Не было времени раздеваться и выкидывать испачканное платье. Не было времени оттирать с рук кровь.

Она успела лишь стереть с запястья символы «Призрачного стража», рассеивая заклинание.

Едва Руна натянула покрывало до подбородка и закрыла глаза, как дверь распахнулась.

– Видите? – послышался голос Сорена. Он тихо подошел к кровати. Руна не открыла глаза, притворившись, что спит. Принц ласково погладил ее по волосам, убирая в сторону выбившиеся волоски. – Она в безопасности.

Отвернувшись, он принялся раздавать приказы страже.

– Закройте все выходы из Ларкмонта. Убедитесь, что ни одна живая душа не покинет дворец. – Он двинулся по коридору, и с каждым шагом голос его становился все тише. – Разыщите его!

Руна уже подумала было, что оказалась в безопасности, и собиралась открыть глаза, но тут послышались тихие шаги, и она решила повременить с «пробуждением».

Ее накрыла тень, и казалось, в комнате резко похолодало, как бывает разве что в зимнюю стужу. Руна не открывала глаз, усилием воли расслабила тело и не шевелилась. Она отчаянно пыталась усмирить бешено бьющееся сердце, опасаясь, что Крессида услышит его грохот.

Королева-ведьма склонилась над ней и заговорила. Дыхание овевало щеку Руны.

– Я знаю, что ты сделала.

Сердце Руны забилось еще быстрее.

Она видела мою подпись, оставшуюся после заклинания.

Можно было сказать, что подписи остались после косметических чар. Крессиде придется поверить ей на слово, чтобы сохранить мир с Сореном. Вот только Крессида своими глазами видела, на какой обман, на какое притворство способна Руна, – она видела, что делал Багровый Мотылек. И знала, чего можно ожидать.

В глубине души Крессида все равно знала правду.

Может, она явилась отомстить? Или предпочтет подождать?

Теперь, даже если бы Руна хотела открыть глаза и сбежать, страх не позволил бы: ее буквально сковало по рукам и ногам, она обратилась в камень.

Над ней возвышался хищник, и, если она шевельнется, этот хищник бросится на нее.

– Ты правда думаешь, что сумеешь перехитрить меня? – Слова Крессиды жгли не хуже змеиных укусов, Руна чувствовала их ядовитое воздействие. – Он мой, Руна. Если еще хоть раз пойдешь против меня…

– Все в порядке?

В комнату вошел кто-то еще.

Руна не видела кто, но почувствовала, как Крессида выпрямилась и повернулась к тому, кто посмел ее прервать.

– Как она? – произнес знакомый голос. Серафина явилась на помощь. – Я пообещала принцу Сорену наложить защитные заклинания на двери и окна, чтобы обеспечить безопасность Руны.

– Вы так добры, – процедила Крессида. В голосе ее не было ни капли тепла.

– Возможно, тебе еще удастся схватить своего охотника на ведьм, – в тон ей откликнулась Серафина. – Уверена, ты захочешь попробовать.

Воцарилось напряженное молчание. Крессида хотела наказать Руну за неповиновение, но Гидеона ей хотелось поймать сильнее. И чем больше времени она теряла в спальне принца, тем больше шансов спастись было у ее цели.

Несколько секунд спустя тень Крессиды отступила.

Руна дождалась, когда за ней закроется дверь, когда шаги стихнут в коридоре, и только потом выдохнула, открыла глаза и села на кровати.

Серафина стояла в другом конце комнаты, уперев руки в боки. Несмотря на всю свою миниатюрность, выглядела она довольно грозно. Впрочем, когда Руна откинула покрывала и свесила ноги, Серафина несколько растерялась. Руки ее безвольно опустились, взгляд заметался.

– Что ты натворила?

Руна оглядела себя. Золотистое платье было непоправимо испорчено, пальцы в крови.

– Ава пыталась меня убить, – призналась она, вставая. – Выбора не было, пришлось застрелить ее.

– Так это ты убила Аву? А я думала, охотник на ведьм. – Серафина покачала головой. Темные кудри рассыпались по плечам. Она раздраженно вздохнула. – Ох, Руна. Зачем ты вообще туда пошла?

Руна не ответила. Молча встала, стянула залитое кровью платье и швырнула его в горящий камин. Пламя затрещало с новой силой, пожирая ткань, уничтожая доказательство ее преступления. Порывшись в шкафу Сорена, Руна извлекла на свет рубашку с длинным рукавом и натянула ее прямо через голову.

Серафина подошла ближе.

– Где он?

– Гидеон? Не знаю. – Руна направилась в ванную, примыкающую к спальне. Надеюсь, давно сбежал отсюда.

– Сорен сказал, охотник прибыл убить тебя, – не отступала Серафина, следуя за ней по пятам.

Руна включила холодную вода и принялась отмывать руки.

– Так и есть.

Серафина всплеснула руками.

– Тогда зачем его спасать?

Руна оттирала пятна, стоя в ванной принца, но мысли ее витали далеко. Она будто бы снова оказалась в коридоре, за дверью уборной, слушая нечеловеческие крики из-за двери. Вспоминала порванную рубаху Гидеона на полу, расстегнутые брюки.

Может, она и не знала наверняка, что именно проделывала с ним Крессида, раз он так кричал, зато точно знала, что она собиралась сделать.

– Никто не заслуживает такой судьбы, – прошептала Руна, глядя, как красноватая вода стекает по раковине.

Никто, даже ее злейший враг.

В голове снова и снова звучал голос Гидеона: «Она собирается воскресить Анали́з и Эловин из мертвых».

Подобная перспектива приводила в ужас, и Руне понадобилось немало усилий, чтобы скрыть это от Гидеона.

Королева Рейн еще много веков назад издала закон, запрещающий заклинания воскрешения, но Крессиду это, конечно, не волновало.

И все же Руна сомневалась, что такое возможно. Анали́з и Эловин давно умерли, а для заклинания воскрешения требовалось принести в жертву близкого родственника покойных – отца или мать, брата или сестру, сына или дочь.

Если прямого родственника, подходящего для жертвоприношения, нет, заклинание не сработает, Крессида была последней в роду Роузбладов.

«Она, похоже, так не считает», – сказал Гидеон.

Какова вероятность, что так оно и есть? Что еще кто-то из Роузбладов остался жив?

И как могла Руна возвести Крессиду на трон после всего, что случилось этим вечером? Зная, что она сотворила бы с Гидеоном?

Она не впервые задавалась этим вопросом.

Ответ, впрочем, оставался неизменным: если Руна этого не сделает, за ней снова придет Гидеон – или другой охотник на ведьм.

«Когда мой пистолет в следующий раз коснется твоей головы, я точно выстрелю».

Слова Гидеона напомнили о главном: охота на таких, как она, никогда не прекратится.