* * *

Лёха позвонил через десять дней. Всё как условились. Явки, пароли, адреса… Как в кино, ей-богу. Но всё чисто. Договорились встретиться через пару дней на том месте, где много лет назад повстречались с ним первый раз на гражданке.

На всякий случай я даже пытался проверяться, нет ли за мной хвоста. Но это я уже переборщил. Мы всё тогда сделали чисто, и даже дело то уже закрыто. Хотя кто его знает… Наше местное гестапо тоже свой хлеб не напрасно жуёт. Служба, блин, собственной безопасности. Недавно один участковый со мною поделился по пьяни своей историей. Пришёл к нему на опорный хрен в пальто и предъявил ксивочку. А потом продемонстрировал папочку, в которой был собран материал оперативной разработки на того самого участкового, где подробненько, бумажка к бумажке, протокольчик к протокольчику, был подшит материал, с которым можно было сразу и в суд идти. Там на участкового был собран та-а-акой компромат, что не отмоешься потом. И попросил особист за этот материал всего ничего. Несколько тонн зелени. Вот такая вот безопасность у нас.

Нет, всё чисто. И хвоста за мной нет. Я тоже не в ауле родился. Умею и сам следить, и следить, чтобы за мной не следили.

* * *

Лёху на месте встречи я не увидел. Да я и не надеялся на это. Он ведь тоже не из тех, кто придёт и будет стоять посреди площади, как тополь на Плющихе.

Помаячив какое-то время на видном месте, я ушел в сторону торговых палаток, что раскинулись возле метро. Когда покупал себе сигареты, услышал позади себя: «Через переулок. Зелёная “копейка“. Сорок пятнадцать».

Когда я расплатился с продавцом, позади меня никого уже не было. А в отражении витрины, когда совершалась покупка, я видел только смутный тёмный силуэт.

Грамотно. Технично. Даже со стороны вряд ли кто-то что-то понял. Один покупает, а другой подошёл, посмотрел и ушёл себе дальше.

Я закурил. И, прогуливаясь, пошёл совсем не в ту сторону, в которую мне рекомендовали идти. Но через минуту вернулся к той же палатке и купил себе вторую пачку сигарет. Лишь только потом пошёл в соседний переулок и, пройдя его наискосок, увидел нужную машину.

Открыв заднюю дверь, я протиснулся на сиденье, и машина сразу же тронулась с места. Не с визгом покрышек, а спокойно и не торопясь. И это тоже правильно.

Какое-то время ехали молча. Лишь через несколько поворотов Лёшка сказал:

– Привет! Как сам?

– Нормально. А ты как?

– Жив пока.

* * *

Приехали мы куда-то на окраину Москвы. Старый район на западе. Припарковался Лёха в одном дворе. Но когда мы вошли в подъезд дома, оказалось, что он проходной. Давно я таких не видел. Пройдя ещё через двор, а потом сквозь пролом в школьном заборе, мы очутились где-то на заднем дворе школы. И только потом уже, выйдя через калитку, мы зашли в подъезд панельной пятиэтажки. Их несколько стояло в ряд. Наша была вторая по счёту. Второй подъезд. Третий этаж. По три квартиры на этаже. Та, в которую мы зашли, прямо посредине. Двойная дверь. Первая железная. Вторая – старая деревянная.

Заперев за собою обе двери, Лёха наконец-то слегка расслабился.

– Раздевайся. Проходи на кухню. Чай? Кофе? Коньяк?

– Давай лучше чайком согреемся.

– Лады.

Пока закипал чайник, на столе появилась нехитрая снедь. Алексей нарезал бутербродов с колбасой. Достал какие-то шоколадные конфеты.

– Как я понимаю, хата не твоя?

– Съёмная. Ко мне вообще никаких концов. Я практически всё за собой подчистил. Там, где я раньше жил, уже новый хозяин ремонт делает.

– А тот человек? Помнишь, ты говорил, что про тебя ещё кто-то знает?

– Больше не знает. Он на герыче сидел. Переборщил с дозой.

Лёха отхлебнул глоток чая, а потом его как прорвало. Он стал рассказывать всё. Ну или почти всё…

* * *

– Понимаешь, Саня… Я сам не понял, как оказался в должности штатного киллера у нашей группировки. Но ты не думай! На мне крови много, но невинной – нет. У меня даже принципы свои есть. Как у того Леона в фильме: «Кроме женщин и детей!» Отличный фильм, кстати. Жаль, что он не смог уйти тогда. Девки всему виной… Но, слава богу, у меня с этим всё в порядке. Не женился. А потом… А потом уже и ни к чему стало. Бабы были, но одноразовые. Поговорку такую слышал? «Есть с кем переспать, но нет таких, с кем рядом хотелось бы просыпаться постоянно». А ты, я так понял, женился?

– Есть такое дело. Но ей не особо нравится моя работа. Платят мало, а видит она меня редко. Я не слежу за ней. Но уже появилось ощущение, что она скоро от меня сбежит. Кажется, что у неё уже кто-то есть на примете.

– Помочь? – усмехается Лёха.

– Не… Пусть бежит куда хочет. Я тоже уже перегорел к ней. Детей она не желает заводить. Говорит: «Нефиг нищету плодить». А без детей – это и не семья вовсе, а какой-то договорно-официальный перетрах получается.

А тем временем Лёха продолжал:

– На мне много трупов. Но бандиты из других группировок и зажравшиеся коммерсы – это нелюди в людском обличье. Ты же сам знаешь.

– Ну так уходи. На тебя даже ориентировок после того дела нет. Само дело закрыто. Одна банда постреляла другую банду. Девки уже свалили на историческую родину. Одна была из Ульяновска, а две другие вообще с Украины. Ты можешь уйти по-чистому.

– Куда? Куда я уйду?

– Это уже другой разговор, более предметный. Ты мне скажи… Тебя в банде многие знали? Ну или хотя бы в лицо тебя кто-то сможет потом опознать?

– Уже нет. Я хорошо маскировался. Меня знали только двое. А видели ещё человек пять, не больше. Но для них я был тёмной лошадкой. Скорее всего, меня все воспринимали как обычного «быка» из другой пятёрки.

– Пятёрки?

– Да. У нас всё было на пятёрки поделено. А главный наш был не из блатных и не из спортсменов, а из вояк. Тоже наш. Афганец. Старлей из мотострелков. Был ранен. Наградили. Списали по ранению. Сам он родом из Нальчика. Но русский. После армии понял, что дома ловить нечего. В Москву подался. Нашёл бабу местную, разведёнку. Толстую и пьющую. Расписался. Прописался. Сперва работал автослесарем, но быстро всё понял и вовремя сориентировался. Собрал под себя парней в банду. Тоже все бывшие военные или менты. Он и придумал делить на пятёрки. А старший пятёрки входил в другую пятёрку. Уже из старших.

– Это не он придумал. Так ещё при царе революционеры делали. То ли эсеры, то ли большевики. Про это я точно не скажу. Но такое уже было и раньше.

– А, понятно… Ну а мои способности он быстро оценил. И постепенно через него и его посредника ко мне стали поступать заказухи. Платили хорошо. Но я чувствовал, что скоро могут и меня заказать. Уж больно много я знал. А главный наш зачистил почти всех, с кем он начинал пять лет назад. Похоже, что остался я один. Да плюс ещё тот, второй. Но теперь уже нет ни того ни другого. Да… Теперь никого не осталось. Остальные пятёрки где? Я не знаю. Не моё это дело. У меня только одно ремесло – one shot one kill. Один выстрел – одна мишень.

– Люди не мишени, Лёха!

– Это только поначалу, Санёк.

– Ну и что ты дальше будешь делать?

– Уехать хочу.

– Думаешь, там лучше, чем здесь?

– Там меня не знают.

– А не хочешь на службу вернуться?

– Да кто меня возьмёт-то? А кем? Куда?

– Контрактником пойдёшь? Ты же снайпер по ВУС? Хочешь, я поговорю кое с кем. Есть небольшие связи. Ты же знаешь, что сейчас на Кавказе? Всё кипит, бурлит и пенится… Как в песенке: «То ли ещё будет… Ой-ой-ой».

– Я бы пошёл… Скучаю я, Сань. Там, на войне, было проще. Здесь – свои. Там – враги. Целься и стреляй.

– Не всё так просто, Лёха, в этой жизни. Но сперва мне надо будет тебя аккуратно пробить по нашим базам. Нигде не засвечен ли? Вдруг на тебя есть что-то.

– Не должно. Я всегда один был. Один приходил. Один уходил. А те, кто заказы принимал, они там, в бане остались лежать.

– Вот это я и хочу проверить. Только я буду слегка неофициально пробивать. Через знакомого эксперта. Если всё чисто будет, я тебе сообщу. Думаю, что через месяц у меня уже будет вся информация. Так же, как сегодня, меня наберёшь. Встретимся, потолкуем.

– Спасибо тебе, Санёк!

– Да брось ты…

– Вот, кстати, я там пробежался по-быстрому. Собрал кое-что, пока твои менты их квартиры не обыскали. Это тебе.

Он достал откуда-то из-под кухонного стола небольшую спортивную сумку и протянул мне.

– Возьми. Пригодится.

Сумка была не слишком объёмная, но довольно-таки тяжёлая. Я не стал с ним спорить. Знал, что всё равно он найдёт способ отблагодарить меня.

– Пойми, Лёха! Я тебе помогал, помогу и буду помогать не за деньги, а…

– Я знаю, Саня! Не поверишь. Я тоже тебе не последнее отдаю. Стволы там чистые, ни разу не стреляные. А деньги… Пригодятся.

Я ничего ему не ответил. Просто не знал даже, что сказать. А он продолжил:

– Мне порою кажется, что не зря нас тогда в Панджшере судьба свела. Ой не зря. Видишь ведь, хоть и пошли мы по разным дорогам, а судьба нас всё равно друг с другом сталкивает. Я давно уже не верю ни в бога, ни в чёрта, но сдаётся мне, что где-то там, – он указал пальцем куда-то вверх, – есть кто-то или что-то высшее. И оно видит нас и следит за нами.

– Лёша! Я в эту мистику не верю.

– Знаешь… Я тоже не верил раньше.

* * *

А ещё через пару месяцев Лёха уже уехал контрактником на войну.

Глава четвёртая
«Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь»

2002 год, 23–24 октября. Москва. Дворец культуры ГПЗ-1. «Норд-Ост»

Вместе с сотрудниками УР из нескольких отделов Юго-Восточного округа я приехал на Дубровку на усиление. Раньше, до перевода в округ, это была «моя земля». И хотя прошло уже три года, но я тут знал буквально всё. И в ДК этом бывал не раз. Да что там говорить… Я в этот Дворец культуры ходил, ещё когда учился в начальной школе. Тут постоянно проводили новогодние утренники.

Но сейчас мой приезд сюда был вызван более трагическим событием. Примерно в девять вечера большая группа чеченских террористов захватила около тысячи человек. Прямо во время спектакля-мюзикла «Норд-Ост» ворвались в зрительный зал, стреляя из автоматов и угрожая всех взорвать. Об этом практически сразу стало известно. Сами террористы заставляли заложников звонить своим родным и говорить о том, что произошло.

Нас всех подняли по тревоге. К десяти вечера вокруг ДК уже было оцепление из ментов всех мастей. Начальства понаехала тьма. Не позавидуешь местным. Теперь всех собак на них повесят. А что они могли сделать? Внезапная атака вооружённых боевиков на развлекательный центр – это была хорошо продуманная военная операция.

Ближе к полуночи к милицейскому оцеплению прибавились военные спецы. Суровые такие с виду дядьки. Многие в балаклавах. Одного из таких, снайпера, мне поручили проводить в наиболее удобное место для обзора и контроля над территорией, прилегающей к задней части ДК.

Я территорию свою знаю довольно-таки хорошо. Так что шёл уверенно, а за мной шагал человек в маске, вооружённый то ли «валом», то ли «винторезом». Я в них не особо разбираюсь. С металлическим прикладом… значит, «вал».

Когда мы остались наедине, я получил вполне чувствительный тычок в бок, а знакомый голос из-под маски произнёс:

– Привет, Саня!

– Лёха? Ты? Здорово, бродяга! Ты как тут оказался?

* * *

История Лёшкиных приключений была бы длиннее, если бы мы были в обычной обстановке, а не находились возле здания, захваченного террористами.

В августе девяносто шестого, во время нападения боевиков на Грозный, Лёха неплохо зарекомендовал себя как снайпер. Его заметил кто-то из спецназа. Переманили к себе. А что? Полезный парнишка. Один выстрел – минус один враг. И вот Лёха уже не контрактник. Повоевал он там прилично. А теперь сюда подтянули на усиление. Тем более враг тот же, что и там.