Но второй точно мимо. Даниэль выходит в классических брюках, расстегнутой белой рубашке. В руках у него портупея.

– А это к чему? Ремень на брюках уже есть.

– М-м-м, это не ремень, – мне становится смешно, но я стараюсь не показывать этого.

– А что?

Я подхожу к нему ближе.

– Позволишь?

Беру портупею, медленно обвиваю его шею и тяну ниже, застегивая на торсе. Он замирает. Я ощущаю на себе учащенного дыхание Дюрана.

– Это портупея, – объясняю на одном дыхании, – что-то вроде ремня, но на тело.

– Мия, видимо, положила эту деталь для другого занятия, – он прочищает горло кашлем.

Я, кажется, краснею, понимая, что он имеет в виду.

– Уверена, для образа тоже подойдет, – стараюсь говорить как ни в чем не бывало.

– Универсальная штука.

– Нужно определиться с выбором. Позвонишь Мии? Думаю, вдвоем вы точно сможете решить, что лучше.

Он растерянно оглядывается по сторонам. Очевидно, мы достигли пика неловкости.

– Хорошо.

– Тогда я пойду?

Медленно обхожу Даниэля и слегка расслабляюсь. Этот вечер почти закончился. О да.

– Эвелин?

Он останавливает меня. Его взгляд немного суетливый. Даниэль зачесывает волосы рукой назад и продолжает спустя несколько секунд:

– Извини, что нагрубил тебя в ресторане.

Теплота разливается в груди. Когда человек признает ошибку, то показывает себя как сильного и зрелого. Поэтому я отвечаю Дюрану легкой улыбкой.

– До завтра!

Я покидаю квартиру Даниэля с надеждой, что, быть может, мы сработаемся.

Быть может…

Глава 14
Даниэль Дюран

– Идея с твоей курткой – гениальный маркетинговый ход! – восклицает Итан. – Я горжусь тобой. Как быстро у меня учишься.

Итан вместе со мной сидит в гримерке, пока визажист наносит что-то на мое лицо, а Мия в соседней комнате примеряет платье.

– Это не моя идея, – глухо произношу я.

– А чья?

Итан обходит стул и становится так, чтобы видеть не мою спину, а лицо. Он в любопытстве вскидывает брови.

– Кажется, твоей любимицы.

– Кого? – Он теряется.

– Эвелин.

– О, mon ami, думаешь, она мне понравилась? – Итан мечтательно вздыхает. – Эвелин – красивая девушка. С особенным стилем, аристократичными чертами лица и… зачетной? Нет, это слово не подходит. Дайка подумать, хм… нет, все-таки зачетной задницей. А какая она талантливая и умная! Один ход с курткой чего стоит! Но… нет. У нас приятельские отношения. А ты чего вообще задумался об этом?

Я хмурюсь, чем вызываю недовольный взгляд визажиста. Стараясь много не говорить, озвучиваю лишь одно:

– Не задумывался.

– А она здесь. Ты знал, что она будет вас фотографировать?

– Нет. – Я удивляюсь количеству дел, которые она выполняет.

– Предыдущие фотографии произвели фурор. Представляешь, что она сможет сотворить не с соседнего столика, а в студии с профессиональным оборудованием?

Итан так восхищается Эвелин, что мне остается только молча смотреть на себя в зеркало. Ненавижу, когда с лицом что-то делают. Но в медиапространстве нужно всегда выглядеть идеально. Малейшая погрешность, и из тебя сделают мишень для насмешек.

– Будь разговорчивее хотя бы с Мией, – закатывает глаза друг, – нам нужно ваше взаимодействие, и как можно более жаркое.

– Только вчера закончил курсы по актерскому мастерству, – подмигиваю ему, – сыграю как звезда.

– Постарайся. А то Голливуд не поверит.

Наконец Итан ведет меня в студию. Сначала кажется, будто нас затащили в чулан, но, пройдя до конца коридора, становится понятно, что здесь создается волшебство. Огромное помещение, разделенное на множество маленьких локаций. Везде искусственный свет, куча проводов и другой неизвестной по названию мне аппаратуры. Окон совсем нет, отчего ощущение времени здесь сразу теряется под гнетом моего напряжения.

Все тематические локации скрыты под покрывалами. Видимо, слишком много людей любят лишний раз трогать те вещи, которые порой лучше вообще не замечать, потому что тебя они не касаются. Только наша зона полностью открыта. По сути, у нас есть лишь простой белый фон, небольшая ступень для Мии и пристально изучающие нас хвойные глаза.

Эвелин уже стоит с фотоаппаратом и сосредоточенно выстраивает кадр. Помимо нее на площадке какой-то парень. Он двигает большую световую лампу под ее руководством. Итан оглушает всех своим громким приветствием. Эвелин оборачивается и радостно машет ему рукой. Нашли друг друга.

На столе стоят чашки с кофе, и на одну их них друг уже наложил свою лапу.

– Жаль, рядом нет кофейни, я бы не отказался от большого стаканчика лавандового рафа.

Я лишь качаю головой, осознавая, что у меня одного нервы натянуты как тетива. Взглядом упираюсь в старое фортепиано, которое, уверен, пользуется большой популярностью среди посетителей. В мыслях только один вопрос: «Что я тут вообще делаю?» Хотя нет ничего страшного или странного в том, что я выполняю часть своей работы. Вокруг знакомые лица, в том числе физиономия мистера Вместо-крови-по-венам-пускаю-кофе. Медленно выдыхаю, позволяя мыслям расплыться внутри меня, как учил психолог. Нужно взять себя в руки и выложиться на полную. Я не привык делать что-то наполовину.

Белые стены заражают ощущением холода, пока Эвелин слепит меня белоснежным ярким светом лампы, которую уже поставили на место. Темноволосая фея крутит ее во все стороны, чтобы наконец добиться в реальности той картины, которая, скорее всего, уже давно зародилась первой звездой в ее голове.

Мия, облаченная в красное короткое платье с черными кожаными вставками на рукавах, сдержанно кивает. Я понимаю, что должен поддерживать игру даже при Эвелин, поэтому подхожу к своей «девушке» и осторожно целую в щеку.

– Удивляешь, – шепчет она, особо не выражая никаких эмоций.

– Твоя ассистентка тоже должна нам верить.

– За Эвелин не переживай. Она – романтик. Ей легко поверить в любовь.

Разве романтики не наоборот – с легкостью видят, когда чувства фальшивы? В глазах Эвелин сталь. Лишь на секунду мы встречаемся взглядами, но этого хватает, чтобы почувствовать силу хрупкой девушки с объективом в руках. Откуда такая отстраненность? Есть ли у нее молодой человек? Я зачем-то размышляю над этим, но тут же отворачиваюсь, возвращаясь в мир пластмассовых грез.

У нас есть пара минут, пока Итан оживленно разговаривает с Эвелин.

– Она может предлагать разные позы. Если что, я не против прикосновений или поцелуя ради кадра, – уверенный тон голоса Мии выдает в ней профессионала.

– Окей.

Итан хлопает. И мы оборачиваемся на него и Эвелин, которые будто издеваются надо мной. Они смеются, что невероятно раздражает. Сначала работа, потом развлечения, но никак не наоборот. Резким движением поднимаю руку и демонстративно смотрю на часы.

– Скоро начнем? – спрашиваю я.

Пробные заезды совсем скоро. Необходимо заняться подготовкой болида. А я здесь, теряю чертово время.

– Буквально минута, – сквозь смех отвечает Эвелин.

И так и происходит. Мия берет меня за руку и ведет к точке, проходя мимо Итана, который засматривается на ее фигуру.

– Привет, – отзывается Эвелин.

– Привет, – отвечаю ей и сильнее сжимаю руку Мии.

Эвелин поправляет объектив в руках, замечая этот безобидный жест. Ее тон как будто покрывается коркой льда, одновременно с этим выражение лица становится более суровым.

– Итак, готовы?

– Конечно, Эви. Сделай для нас красоту, – Мия говорит за нас.

– Настроение – страсть?

– Страсть и в то же время нежность. Давай покажем, как сильно мы рады, что нашли друг друга.

Мия поворачивается ко мне и проводит пальцем по подбородку. Я сглатываю и улыбаюсь, наигранно закусывая губу.

– Отлично, – Эвелин верит нам. Беспроигрышно.

– Встаем на желтые точки, – командует она, – сейчас будем регулировать свет.

Я растерянно смотрю на пол, не до конца понимая, о чем говорит наш фотограф. Никогда не видел, чтобы в студии на полу что-то отмечали, да еще и таким забавным образом. Что-то подсказывает, это дело рук феи Эвелин.

И работа на камеру начинается. Игра во влюбленных. Вспышки. Шепот Эвелин и ее перемещения по залу в поисках лучших ракурсов.

Профессионализм Мии виден сразу. Ей удается поменять сотню поз, найти нужный взгляд и при этом расслабиться. Я же напряжен. Много разных мыслей черными воронами шумят в голове, и одна громче другой.

– А теперь – нежность: Мия, положи голову на плечо Даниэля, как будто вы вдвоем в идеальной гармонии. – Она на секунду осекается, быстро моргая. Я вижу, как сомнения роятся, как пчелы, в ее голове, но Эвелин упорно отмахивается от них. – Даниэль, погладь ее волосы.

Мы поворачиваемся лицом друг к другу. И я делаю так, как просит фотограф.

– Потрясающе, – выдыхает она, снимая близкий кадр. – Еще кое-что, – вдохновенно предлагает Эвелин, – встаньте напротив друг друга. Да, теперь… Даниэль, коснись подбородка Мии и подними его, обрати ее взгляд на себя. Мия, приоткрой губы, как будто он сейчас тебя поцелует.

Вспышка. Еще.

Мия проводит ногтями по моему подбородку, заставляя сотни нервных окончаний вылезти из спячки. Я вздрагиваю и за секунду превращаюсь в монстра. Наружу выходит та сущность, которую я бы никогда не хотел показывать. Эта сторона, как дикий зверь, дрожит от напряжения, ощущая прикосновение, от которого все внутри начинает гореть. Кожу охватывает жар там, где Мия оставила свои невидимые следы. И это не просто жест, а вспышка воспоминаний, с которыми мне приходится бороться. От которых я вынужден убегать по ночам, когда тишина становится слишком оглушительной.

Проклятие! Всего одно прикосновение возвращает меня во Францию. В дом, который так и не стал родным.

* * *

Я покупаю букет белых лилий и спешу изо всех сил к центру изобразительных искусств. Должен успеть встретить Лулу. Она наверняка только закончила и собирает вещи. Обычно она выходит с занятий в пять, поэтому у меня есть еще пять минут.

– Лу, – кричу я, чтобы привлечь внимание, когда она в своем коричневом пальто подходит к велосипеду.

Она не обращает внимания, усердно заталкивая альбом в рюкзак. Сегодня у кого-то плохое настроение. Надо по дороге купить сладостей. Это точно ее порадует.

– Даниэль, – непривычно тихо говорит Лулу, – прости, я сегодня очень устала.

Она видит букет и отводит взгляд в сторону. Мои нахмуренные брови, видимо, заставляют ее сказать еще фразу:

– Красивые. Подари их кому-нибудь еще, ладно? Кристи всегда мечтала получить от тебя букет.

– Что происходит, Лу?

Сердце сжимается вместе с кулаками. Она никогда не вела себя так отстраненно, как сейчас.

– Я больше не хочу с тобой встречаться, – шепчет она.

– Ты даже не смотришь на меня! – громко отвечаю ей. – Посмотри в глаза и скажи это. Что за бред ты несешь?

Со злости я кидаю букет в стену здания. И жду объяснений.

Лулу глубоко вздыхает, чувствуя груз момента, и все-таки поднимает взгляд. В ее глазах видно разочарование. Во мне? Что я сделал не так?

– Даниэль, я давно собиралась признаться, – произносит она едва слышно, – я должна это сделать. Для себя.

Я стою не в силах поверить в услышанное, пытаясь осознать слова, которые она произносит. Это совсем не похоже на нее, на нас. Мы были идеальной парой. Первая любовь, затянувшая нас обоих в свой круговорот.

– О чем ты говоришь?

Она отворачивается, будто собираясь с мыслями:

– Я не могу больше притворяться, что люблю тебя. Мы слишком разные.

– Черт, ты прикалываешься надо мной? – говорю я уже жестче. – Отличная шутка.

– Это не шутка.

Впервые в жизни я чувствую, как земля уходит из-под ног. Это не та Лулу, которую я знал.