Быть, а не стыдиться: Если стыд управляет вашей жизнью… (страница 3)
Вскоре Кассий вышел к реке и увидел там плывущую на лодке девушку Мириам. Оказалось, что Мириам живет на другом берегу, где возделывает сад, копает каналы для его орошения, разбрасывает удобрения, собирает рожь, печет хлеб, а после трудов играет на скрипке и пишет роман. Юноша увидел нечто новое, это его заинтересовало, и он захотел присоединиться к девушке. «Можно подумать, – ответила Мириам, – но я приму тебя только в том случае, если ты дашь мне ребенка, кроме того, тебе придется научиться ухаживать за садом и делать все, что ежедневно делаю я. Ну и последнее: если ты перейдешь на мой берег, я сожгу твою лодку и ты уже не сможешь вернуться в свой рай с нимфой».
Кассий оказался не готов сменить расслабленный беспечный мир на реальность, где требуется прикладывать усилия, чтобы создать сад собственными руками; где придется учиться и трудиться, обнаруживать со стыдом собственное несовершенство, а не считать себя красавчиком просто по факту существования; где в первую очередь ты сам уважаешь себя за усилия и выборы, а не мир или отдельно взятая нимфа восхищаются тобой; где ты говоришь «я», а не «ты», «они», «детство», «обстоятельства».
Юноша поморщился, вернулся на родную поляну, где прожил еще год. Но как-то утром проснулся, чтобы пойти прямо к реке и позвать Мириам. Девушка откликнулась, однако ответила, что уже слишком поздно: у нее есть и мужчина, работающий вместе с ней, и ребенок. Кассий вернулся в свой рай, шагнул в колодец и утопился.
Быть может, большинство наших страданий и метаний сосредоточены на берегу реки, к которому мы уже подошли в поисках большего… Возможно, мы даже играем в то, что как бы находится «на той стороне», через силу пытаемся копать, но в действительности не готовы смириться: обратного хода нет, лодка в детское блаженство сожжена. Или стоим и завидуем тем, кто возделывает сады, но при этом мы не в силах отказаться от беспечности в обмен на созидание. Или ищем причины вроде недостаточности прошлого или неподходящести «того берега», хотя, по сути, всё так же испытываем ужас перед необходимостью признать: пришло время переходить реку, обнаружить себя не сладкими «мамиными пирожочками», а пока незрелыми, некомпетентными, никем больше не поглаживаемыми, которым придется тратить много ресурсов, чтобы обнаружить не грандиозных, а обычных, реальных себя через ежедневную работу стыда.