Мир людей изменился до неузнаваемости и постоянно оставлял Шэн Линъюаня в недоумении – он просто не знал, что ему делать. А ведь он к тому же связан законами Неба по рукам и ногам, что причиняет дополнительные неудобства. Нужно придумать какой-то способ… Шэн Линъюань на мгновение задумался, потом вскинул голову и посмотрел на юго-запад.

Да, Чиюань запечатана тридцатью шестью костями Чжу-Цюэ. И кости эти ломались, когда Чиюань начинала волноваться, так что их осколки наверняка должны остаться. Возможно, он сможет их позаимствовать на время – для маскировки.

Отдавшись всем сердцем этой мысли, Шэн Линъюань ускользнул легким ветерком и растворился в гнетущих раскатах грома. Грозовые облака еще немного порокотали и пороптали, но обнаружив, что тот, кого они хотели поразить ударом молнии, исчез, утратили к этому месту всяческий интерес, перестали бить в барабаны и свернули знамена.

В Дунчуане пошел дождь.

Во влажном воздухе вонь черного рынка стала просто невыносимой. Ван Цзэ зажал нос и махнул рукой.

– Уходим. Кажется, прогноз погоды с этого дня надо понимать с точностью до наоборот. Я…

Он не договорил – Сюань Цзи вдруг что-то почувствовал и оттолкнул его прочь. Ван Цзэ запнулся, но сумел устоять на ногах. Там, где он только что стоял, он увидел длинный кровавый след.

– Что за…

Глаза Цветочной Лисы были широко распахнуты, она потрясенно смотрела прямо перед собой, а из обожженного лба, как из прохудившейся водопроводной трубы, вытекала кровь.

– С дороги!

Сюань Цзи сориентировался мгновенно – он вскинул руку и бросил в воздух пригоршню монет. В полете монеты со звоном превратились в щиты, большие и маленькие, окружая оперативников со всех сторон и защищая от возможной атаки. И как только щиты обрели форму, Цветочная Лиса и все остальные люди в плащах с капюшонами просто взорвались – лопнули, как слишком сильно надутые шарики. Их плоть и кровь разлетелись кругом мелкими брызгами, осевшими на мощенный камнем пол. Ко всеобщему изумлению, камни тут же почернели, словно от кислоты.

Оперативники в ужасе застыли на месте. Слышалось только их тяжелое дыхание. За один миг сырое вонючее подземелье оказалось усеяно ошметками изуродованных трупов.

Кто-то убрал всех свидетелей.

Сюань Цзи тут же высвободил божественное сознание, невидимым ветром промчавшись вокруг всех живых существ. В одно мгновение он уловил тихое копошение крыс в подземных ходах на десятки метров кругом, услышал, как часто колотятся сердца людей, почувствовал, что в стрессовых условиях температура тела «особенных» опустилась чуть ниже обычной… Никаких странностей.

Он поднял голову и увидел, что один из оперативников держит в руках ту самую статуэтку зверя, изъятую из логова преступников. На драконьей морде чудовища как будто застыла загадочная ухмылка, с которой оно посматривало на Сюань Цзи.

И вновь ему вспомнился тот загадочный телефонный звонок в Дунчуаньском лесопарке… Действительно ли ряды «Фэншэнь» так чисты, как считает старина Сяо?

Пока Сюань Цзи вместе с остальными оперативниками занимался проверкой Дунчуаньского черного рынка, Сяо Чжэн втайне вылетел в Главное управление. Как только самолет приземлился в Чиюани, ему доложили о провале операции.

– Говоришь, главный организатор Темного жертвоприношения связан со школой Изначальной Истины? – спросил Сяо Чжэн у Ван Цзэ, одновременно просматривая список людей, потерявших сознание под действием шаманской печати. – Что это вообще за школа такая?

– Очень многие преступники в розыске принадлежат к этой еретической секте, «Фэншэнь» выслеживает их по всей стране. Подозреваю, эта организация при подготовке своих членов использует какие-то специальные методы: многие «особенные» с уровнем энергии ниже даже минимально требуемого для оперативников, присоединившись к школе Изначальной Истины, становились искусными и, хуже того, неуловимыми мастерами. Сегодня нам с большим трудом удалось захватить нескольких человек. Но они самоликвидировались на месте. – Ван Цзэ сокрушенно посмотрел на Ло Цуйцуя, подрезавшего неподалеку лишние побеги сциндапсуса золотистого, и вздохнул. – Старина Сяо, как думаешь, может, нам стоит как следует поразмыслить над этими специальными методами?

– Ближе к сути! – поторопил его Сяо Чжэн.

– К тому же, – серьезным тоном продолжил Ван Цзэ, – суть учения школы Изначальной Истины заключается в том, что «особенные» должны образовывать отдельное сообщество, стоящее выше обычных людей. Так что имей это в виду… особенно во время внутренней проверки.

Вокруг было слишком много посторонних, поэтому Ван Цзэ нарочно изъяснялся намеками, но Сяо Чжэн сразу понял, к чему тот клонит: очень многие «особенные», независимо от того, принадлежали они к той секте или нет, придерживались убеждения, что они стоят выше простых смертных. Бюро по контролю над аномалиями было государственным учреждением для «особенных», большая вывеска над главным входом соседствовала с лозунгом «Служить народу», и, разумеется, подобный образ мыслей находился под строгим запретом. Чтобы защитить обычных людей, Бюро даже в той или иной степени ограничивало «особенных» – взять хотя бы надзор за ними или бесчеловечную «Красную черту пятнадцати»… хотя подавляющее их большинство не имело столь выдающихся способностей, чтобы про них можно было сказать: и по небу пролетят, и под землей пройдут, и их силы лишь немногим превышали возможности обычных людей.

«Особенные» тоже люди, не божества и не слепые орудия. Спустя долгие годы кто не проникся бы негодованием?

Сяо Чжэн вспомнил, как холодно приняли командира Хуана на Совете Пэнлай. Неужели влияние школы Изначальной Истины распространилось и на него… и даже на само Бюро?

– Ах да, – добавил Ван Цзэ, – эта школа Изначальной Истины поклоняется какому-то ни на что не похожему зверю с головой дракона, посмотришь, как он зубы скалит, аж жуть берет…

– Это тотем князя демонов-яо, который вызвал междоусобицу Девяти провинций, в Отделе древностей есть исторические материалы, – вмешался стоявший рядом Ян Чао. Все взгляды тут же обратились на него, и он смущенно потер руки. – Э-э-э… Да что тут такого, я ведь готовлюсь к поступлению в аспирантуру по истории. В свободное время мне нравится сопоставлять всем известную историю с нашими внутренними записями, это чрезвычайно интересно и помогает по-другому взглянуть на мир.

– Тогда, боюсь, наш злодей еще и образованный, – вздохнул Ван Цзэ. – Ладно, эта нить оборвалась. Давайте закругляться. Надо немедленно отконвоировать всю шайку учеников господина Юэдэ в Главное управление.

Оперативники «Фэншэнь» поспешно зашевелились, а Сюань Цзи от нечего делать вспомнил о своих должностных обязанностях «директора Отдела старых служанок во внутренних покоях». В благодарность за усердие и сверхурочную работу он угостил всех кофе за свой счет.

Борясь с избыточным ростом побегов, Ло Цуйцуй переутомился и первым отправился отдыхать, а Ян Чао с Пин Цяньжу, молодые и смышленые, добровольно прибежали помочь. После долгого и тяжкого труда Сюань Цзи пригласил их двоих выпить чаю, за чаем завязалась болтовня, и вскоре они уже перемывали «Фэншэнь» косточки.

Из сплетен Сюань Цзи узнал, что Ван Цзэ – самородок из семьи обычных людей, Чжан Чжао – сын павших героев из Оперативного отдела Бюро, а прошлое Гу Юэси – загадка, она ни с кем не откровенничает. «Особенных» для оперативной работы отбирали не только на основании оценки их личных качеств, строгие требования предъявлялись и к их биографии. Те, у кого хоть один родственник не дальше трех поколений участвовал в деятельности против обычных людей, сразу отсеивались.

«Сын павших героев, загадочное прошлое…» – Сюань Цзи помалкивал и внимательно слушал байки об оперативниках «Фэншэнь». Наконец, размешивая сахар в кофе, он как ни в чем не бывало сменил тему и наобум поинтересовался успехами Ян Чао в подготовке к экзаменам.

– Директор… А-апчхи! – чихнув, Ян Чао в некотором волнении потер нос и неловко улыбнулся. – Думаю, письменного экзамена я могу не бояться. В последнее время я положил глаз на профессора, который занимается историей Ци, вот как раз стараюсь к нему заранее подмазаться. У нас в стране мало кто специализируется на истории Ци, конкурс не такой большой.

История Ци…

Рука Сюань Цзи, помешивавшая сахар, застыла. Он вдруг спросил:

– А что ты знаешь об императоре У, правителе Ци?

– Не могу сказать, что знаю много, однако большинство записей, касающихся Ци, так или иначе вращаются вокруг Шэн Сяо, от него никуда не деться, – когда Ян Чао говорил о том, что его интересует, насморк сразу улетучивался. Он с воодушевлением потер руки, в точности как енот-полоскун. – Император У за свою жизнь оставил немало тайн, настоящий супер-пупер-клад для историка.

Усилием воли Сюань Цзи прогнал вспыхнувший у него в мозгу образ.

– В смысле?

– Смотрите, самая большая загадка, связанная с ним, – резкий контраст между первой и второй половинами его жизни, словно это были два разных человека. Помните, был сериал по мотивам народных преданий, где императора якобы подменили?

– А в чем контраст? – не понял Сюань Цзи. – Первую половину жизни он воевал, вторую – правил и по-прежнему воевал.

– Нет-нет-нет, он не был классическим «императором-завоевателем». Роль Владыки людей в той войне была намного более сложной. Видите ли, он родился в особенно тяжелые и темные времена. Когда он появился на свет, императорский двор людей – то есть правительство – уже развалился и рассеялся по земле. Другими словами, и весь род людской тоже рассеялся. Их враг был слишком силен, победить его не представлялось возможным. Я приведу не совсем корректную аналогию: положение людей в ту эпоху практически не отличалось от положения диких животных. На их территорию вторгались чужаки, их безжалостно убивали, угоняли в рабство, иногда даже пожирали. У нас, впрочем, сегодня есть закон о защите диких животных, но никакого закона о защите людей не существовало.

С этими словами Ян Чао достал карандаш, взял с чайного столика бумажную салфетку и несколькими небрежными штрихами изобразил на ней карту Великой Ци. Было ясно, что как минимум основные факты он знает хорошо. Видно, он ничуть не хвастал, когда говорил, что не боится письменного экзамена.

Ян Чао продолжил, по мере рассказа указывая на соответствующие области карты:

– У людей, имевших несчастье родиться в ту эпоху, было два пути: отправиться либо на север, либо на юг. Те, кто бежал на север, шли в так называемые Земли Северных равнин. К западу от них простиралась пустыня, на юге возвышались горы Бучжоу^[22], а на востоке тянулись ледники Бэйцзюэ, образуя естественные границы. Таким образом, Земли Северных равнин было сложно захватывать и легко защищать, что называется, крепкая кость, такая мало кому по зубам. Но никто и не пытался ее разгрызть: из-за лютых морозов и нехватки ресурсов врагам не было никакой нужды на них нападать. В результате Земли Северных равнин стали крупнейшим местом компактного проживания людей. Те, кто направился на юг, переплыли море и добрались до острова Гаолин, то есть… э-э-э… нынешнего острова Юйчжоу, а также до островов Южного моря. Людей, ушедших на юг, притеснял живший там клан не-людей, им приходилось выполнять черную работу и влачить жалкое существование. Наконец, те, кто не смог бежать и остался на Центральной равнине, скитались в дикой глуши, как бродячие псы, постоянно прячась, и умирали один за другим, не находя даже места погребения. И представьте себе, при таких исходных условиях за каких-то двадцать с небольшим лет император У объединил всех людей под своим началом. Он наверняка обладал незаурядной харизмой, раз сумел дать людям надежду, убедить их поверить в него, поверить, что, последовав за ним, они смогут достойно жить на земле.

Сюань Цзи опустил взгляд на карту обширных территорий с разрозненными людскими поселениями. Какое-то странное чувство вдруг охватило его, но не успел он понять, что это могло значить, как оно уже развеялось.