Шэн Линъюань воспользовался трюком с отводом глаз, и тело его на время стало невидимым. Аккуратно избежав столкновения с четырьмя-пятью горожанами, он все-таки не выдержал и нахмурился. На рынке перемешивалось слишком много запахов: запах живых людей, вонь от мяса и крови животных, рыба, гниение не вывезенного вовремя мусора и еще много, много всего… Запахи наслаивались, перебивали друг друга, и «аромат» заклинания практически затерялся в их многообразии. Неудивительно, что злоумышленники выбрали для встречи именно это место.

Шэн Линъюань поднял голову, посмотрел на восток и только подумал, не призвать ли сильный порыв ветра, чтобы тот развеял все здешние запахи, как вдруг краем глаза заметил мужчину, выходящего из штуки под названием «такси».

Высокого роста, отросшие волосы сзади небрежно перехвачены в хвост, черты лица острые, резкие. Колючий взгляд глубоко посаженных сверкающих глаз, на щеках и подбородке отросшая щетина. На шее его болтался металлический обломок размером не больше ногтя. В целом он производил впечатление потрепанного жизнью, уставшего от долгой дороги бродяги. Однако, к удивлению Шэн Линъюаня, от человека исходил редко встречающийся «аромат» совершенствующегося.

Среди младшего поколения такой «аромат» Шэн Линъюань учуял только от двоих: один – тот маленький демон, назвавшийся Сюань Цзи, второй – этот мужчина. Всех остальных можно было считать не более чем простыми смертными с примесью «особенной» крови.

Но все же Сюань Цзи был чистейшим демоном-яо, ни следа от человека, а незнакомец… главным образом был человеком.

И как только Шэн Линъюань принялся его разглядывать, мужчина вдруг, что-то почувствовав, вскинул голову и посмотрел точно в ту сторону, где стоял Шэн Линъюань.

004

Шэн Линъюань даже не шелохнулся. Склонив голову набок, он смотрел на потрепанного мужчину, который тем временем направился в его сторону. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, незнакомец смерил невозмутимым, но пристальным взглядом людей вокруг и снял наручные часы, на обратной стороне которых обнаружился старинный латунный компас для фэншуй^[18].

Стрелка компаса медленно повернулась, но, как только она указала на Шэн Линъюаня, тот слегка приподнял брови, и компас вдруг будто взбесился: стрелка принялась вращаться как обезумевшая, словно стремилась убежать куда подальше. Казалось, компас отчаянно пытался спасти свою жизнь, притворившись крошечным вентилятором.

Похоже, незнакомцу не доводилось видеть, чтобы компас вел себя подобным образом. Он опешил, на лице его отразилось легкое недоумение, но как раз в это мгновение кто-то неподалеку тихо окликнул его:

– Доброе утро, господин Нянь.

Господин Нянь обернулся – позади него стояла женщина в широкополой шляпе от солнца. Она прикоснулась к полям, и из-под шляпы показались лисьи глаза и ярко-красная татуировка на лбу. Ее нельзя было назвать красавицей, но взгляд ее так и манил к себе. Она обворожительно улыбнулась, явно заигрывая с господином Нянем.

Но на господина Няня ее любовные чары не возымели действия. Никак не отреагировав, он с равнодушным видом надел часы обратно на руку, молча развернулся и направился в глубь рынка. Женщина последовала за ним, будто и не ждала ответа.

В нос Шэн Линъюаню ударил странный аромат, источаемый ее телом. «Лисий клан?» – подумал он, незаметно наблюдая за странной парочкой. Взгляд его упал на спину женщины: очевидно, как и у служащих ведомства Цинпин, кровь предков в ее жилах была разбавлена до такой степени, что ее тело почти не отличалось от тела обычного смертного, однако от нее исходил удивительно плотный и сильный дух демоницы-яо. Даже на расстоянии пяти-шести шагов у Шэн Линъюаня от лисьей вони разболелась голова.

Сила аромата и ее врожденный потенциал не соответствовали друг другу: либо она захватила чужое тело, либо… пользовалась какими-то запретными способами, чтобы усилить демоническую кровь.

Вот уже три тысячи лет люди безраздельно властвуют над Поднебесной. Так почему же до сих пор существуют те, кто предпочел звериную сторону человеческой?

Выступая проводниками, господин Нянь и лисица сберегли его величеству немало времени. Миновав многочисленные павильоны и ларьки, они направились прямиком к помойке в южной части торжища. Запах, царивший на рынке, сам по себе потрясал небо и землю, а это место и вовсе было средоточием миазмов. Даже мусорщики тут не задерживались: изредка появлялись и стремительно исчезали, при любой возможности обходя стороной эту клоаку.

– В нас течет кровь божеств и демонов, а мы вынуждены ютиться в такой дыре… Что за времена! – тихонько вздохнула лисица, подошла к самому дальнему мусорному контейнеру, остановилась перед ним и вытащила из кармана ключ. На брелоке висела серебристая квадратная карточка в полцуня шириной. Лисица помахала карточкой перед контейнером, и в едва различимом отверстии зажегся красный свет. Со скрежетом крышка контейнера вдруг отъехала в сторону, явив ведущие вниз каменные ступени. Изнутри доносился гнилостный запах и смутный гул голосов.

– После вас, господин.

Господин Нянь не стал церемониться, приподнял подол длинного плаща и пошел вперед с видом человека, хорошо знающего дорогу.

Лестница привела их в извилистый подземный ход. Несколько раз путь им преграждали ворота. Чем глубже они продвигались, тем слабее становился запах с помойки, пока наконец совсем не перестал чувствоваться. Внизу горели несколько курильниц, наполняя воздух свежим ароматом. Подземный мир оказался весьма просторным – никак не меньше десяти му^[19]. Вились узкие коридоры, по которым могли пройти люди, и по обеим сторонам коридоров располагались ларьки и павильоны. На первый взгляд картина мало чем отличалась от продуктового рынка на поверхности. Но здесь, под землей, рынок освещали лишь редкие фонари, висевшие над прилавками. И покупатели, и продавцы будто старались скрыться от чужих глаз и прятались во тьме, словно нечисть.

Шэн Линъюань скользнул по сторонам цепким взглядом. В ближайшем к нему ларьке продавалась нефритовая посуда откровенно дурного качества и изделия из серебра, с которых еще не выветрился трупный запах – вероятно, их совсем недавно выкопали из могилы. Чуть дальше была лавка, где торговали кровью; на больших бутылях и крошечных баночках были ярлыки с надписями вроде «Стопроцентная кровь невинных детей. Если вас не устроит качество товара, возместим стоимость в десятикратном размере!» и тому подобными. В глубине лавки стояли два деревянных человечка, их вытянутые руки были полностью утыканы иглами. На их грубо вырезанных лицах застыло свирепое выражение, наводившее на мысль, что они не прочь пополнить ассортимент лавки за счет посетителей.

Ни господин Нянь, ни лисица по сторонам не смотрели. Они прошли прямиком к маленькому павильону в углу и остановились. Изнутри раздался хриплый голос:

– Кто там?

Лисица хихикнула, открыла рот и издала странный звук.

Услышав его, Шэн Линъюань слегка прищурился – то был язык клана демонов-яо, на котором тот говорил три тысячи лет назад.

Но у лисицы получилось лишь грубое подражание. Диапазон человеческого голоса слишком узкий, а в языке демонов-яо слишком много звуков, которые человеку не то что не издать, но даже не услышать. И хотя лисицу окутывал сильный дух демоницы-яо, тело у нее оставалось человеческим. Она страшно коверкала демонический язык, и даже Шэн Линъюань по большей части не понял, что она сказала. Он с трудом сумел разобрать только что-то про «истинное божество» да несколько чисел.

Как только лисица умолкла, дверь павильона со скрипом отворилась, а Шэн Линъюань довольно улыбнулся: запах шаманских чар, до сих пор не различимый за рыночными запахами, мгновенно стал отчетливым. В этом павильоне явно часто имели дело с Зеркальными бабочками.

Злоумышленники с самого начала скрывались здесь – вот уж точно, счастливый случай, как легко он нашел то, что искал!

Вход в павильон преграждало несколько уровней звукоизолирующих и светонепроницаемых заклинаний, а на двери виднелась кровавая надпись: «Незваному гостю – смерть».

Внутри павильона напротив входа располагался алтарь, на котором стояла статуя диковинного зверя: голова дракона, крылья птицы, тело змеи, хвост тигра. Разверстая пасть как будто так и норовила поглотить людей.

Дверь открыл старик плутоватого вида, что называется, око жадное, бровь разбойничья. Вытянув шею, он бросил взгляд на парочку и тут же приказал:

– Падите ниц и входите!

Лисица без малейших колебаний преклонила колени, с охотой отбила несколько поклонов ни на что не похожему чудищу на алтаре, а затем так на коленях и заползла в павильон. Тусклый свет, лившийся изнутри, осветил дверной проем и неподвижно сидевших на косяке паучков не больше цуня величиной. Если не всматриваться, могло показаться, что это два ряда резного орнамента. Сам проем затягивала густая паутина, искрящаяся зловещим голубоватым светом – не иначе, пропитанная смертоносным ядом. Лишь внизу оставался лаз не больше дверцы для собаки, через который и пробирались внутрь, низко склонившись и ползая на животе.

Господин Нянь, однако, слегка замешкался. Лишь когда старик, открывший дверь, уставился на него, тот скинул плащ и аккуратно сложил у входа, затем снял с шеи металлический обломок и запихал в нагрудный карман рубашки. И только потом встал на колени и, согнувшись, пробрался внутрь. Непонятно было, как он сумел преклонить колени так, чтобы, даже прижавшись к земле, сохранить спину прямой. Ни капли униженности в позе, ни тени благоговейного трепета перед «божеством» на алтаре.

Открывший дверь старик остался крайне недоволен его манерой держаться и холодно хмыкнул. Как только господин Нянь оказался внутри, старик с силой захлопнул за ним дверь.

Шэн Линъюань с любопытством подошел поближе и увидел, что дверь сверху донизу изрезана зловещими узорами.

– Ах, да это же проклятие ядовитых гнойников.

Так называемое проклятие ядовитых гнойников было на самом деле весьма древним магическим построением против расхитителей гробниц. Когда построение закончено, то отворить дверь можно только изнутри, в противном случае незваный гость тут же подвергнется действию проклятия, которое разъест его плоть. Видимо, потому в павильоне всегда приходилось кому-то оставаться, чтобы нести караул и впускать посетителей.

Однако Шэн Линъюань лишь усмехнулся, заносчиво проигнорировал проклятие ядовитых гнойников, приоткрыл дверь и протиснулся боком внутрь. Но стоило ему дотронуться до двери, его горло вдруг рассекло лезвие, и в мгновение ока голова была отсечена от шеи!

Шэн Линъюань ничуть не изменился в лице, словно и не почувствовал боли. Тут же по краям разрубленных костей заструилась черная дымка, останавливая не успевшую даже вытечь кровь и крепко сшивая между собой края раны. Что до смертоносной паутины в дверном проеме, то ее яд не шел с этой черной дымкой ни в какое сравнение. Едва она соприкоснулась с паутиной, как тут же полностью разъела ее, а оба ряда пауков как будто в ступоре застыли на косяке, боясь шелохнуться.

Шэн Линъюань лишился головы – и молниеносно вернул ее на место. Его трюк с отводом глаз не переставал действовать ни на мгновение, и люди в комнате подумали, что, вероятно, дверь попросту притворили неплотно, и ее приоткрыло сквозняком.

Кроме лисицы и господина Няня внутри находилось еще трое-четверо посетителей. Стояла поздняя осень, холодная и сырая, и все они кутались в потрепанные плащи-накидки с капюшонами. Внутри не было ни столов, ни стульев, фигуры в плащах стояли вокруг алтаря на коленях. Все они были людьми, но, как и от лисицы, от них исходил удушливый запах демонов-яо.

Шэн Линъюань вытер с шеи оставшуюся кровь. Лицо его вдруг приняло странное выражение – он разглядел как следует «божество» на алтаре.

«Ни на что не похожим чудищем» оказался его старый знакомец из прежней жизни – заклятый враг времен Великой междоусобицы Девяти провинций, князь демонов-яо Цзю Сюнь.