– Вы видели, как Ковшин выходил из театра? – уточнил я.

– А зачем мне видеть? – изумился швейцар. – Я и так знаю. В трактир он пошел. А куда еще?

– И то верно, – улыбнулся я. – Последний вопрос – как мне найти господина Кастеллано?

– У него квартира прямо в театре, – охотно объяснил швейцар. – Как войдете в фойе, поверните налево. Пройдете коридором, там широкая дверь. За ней еще коридор, а потом лестница. Подниметесь на два этажа, там опять коридор…

– А мог бы кто-нибудь меня проводить? – терпеливо спросил я.

– Правильно, – уважительно кивнул швейцар, впечатленный моей находчивостью. – Сейчас я вызову билетера, он покажет.

Швейцар закатил глаза и наморщил лоб, посылая зов билетеру. На его лице появилась страдальческая гримаса – даже такая простая магия давалась ему с огромным трудом.

– Фух! – облегченно выдохнул он. – Билетер ждет вас в фойе, господин хороший.

– Спасибо за разговор, – улыбнулся я. – Вы очень помогли следствию.

С этими словами я протянул швейцару серебряный рубль.

– Благодарю, ваша милость! – умилился швейцар, бережно принимая монету. – Прошу!

Проворно спрятав рубль в карман роскошного мундира, он потянул на себя тяжелую створку двери.

Билетер в белых перчатках проводил меня к дверям квартиры господина Кастеллано. Шли мы долго. Так что, разглядывая роскошную потрескавшуюся лепнину и громадные театральные механизмы, я не терял времени и успел разговорить билетера. И узнал, что господин Кастеллано руководит Старым Театром уже десять лет. Сам набирает и выгоняет артистов, сам придумывает декорации и ставит спектакли.

– Значит, господин Кастеллано – режиссер? – уточнил я. – А директор у театра есть?

– Целый совет директоров, – понизив голос, ответил билетер. – Но они в театральные дела не вмешиваются. Только на премьеры приезжают.

За стеной слева что-то загудело. Потрескавшийся паркет под моими ногами задрожал, с потолка посыпалась меловая пыль.

– Что это? – удивился я.

– Декорации опускают, – невозмутимо ответил билетер.

Я из любопытства взглянул в пыльное полукруглое окно, которое выходило на площадь перед театром. И увидел, как далеко внизу поворачивает за угол швейцар в роскошном красном мундире. Судя по направлению, он стремился в тот самый трактир на улице Лунных Фонарей.

Простое и очевидное решение – обменять честно заработанный рубль на пару рюмочек удовольствия.

– Пришли, – сказал билетер, останавливаясь перед потемневшей деревянной дверью.

Тонкую резьбу на двери давно следовало заново покрыть лаком. Наверное, дверь сохранилась еще со времен князей Гостомысловых. Как и растрескавшаяся лепнина.

– Это квартира господина Кастеллано. Если на обратном пути заблудитесь, пришлите мне зов.

– Благодарю, – улыбнулся я и расстался еще с одной монетой.

Прислушался и удивленно хмыкнул. За дверью было тихо. А куда делись мои спутники? Я был уверен, что они вовсю допрашивают режиссера, пока я болтаю со швейцаром.

Звонка возле двери я не обнаружил. Поэтому постучал костяшками пальцев по звонкому дереву и громко позвал:

– Господин Кастеллано, вы у себя?

– Провалитесь в ад! – раздраженно ответил из-за двери сочный баритон. – До трех меня нет!

Что-то тяжелое ударило в дверь с той стороны и, судя по звону, разлетелось вдребезги. Испуганно взвизгнула женщина.

Ничего себе!

– Это полиция! – повысив голос, строго сказал я. – Откройте!

На секунду за дверью повисла мертвая тишина.

– Открой, Марио! – внезапно закричала женщина. – Ты ни в чем не виноват! Они не посмеют тебя обвинять! Я впущу их, или они выломают дверь!

Я услышал быстрый топот босых ног. Затем женщина вскрикнула:

– Там стекло на полу! Марио, брось мне тапки и халатик!

– Донна ступида! – грубо оборвал ее баритон. – Накройся одеялом! Я сам разберусь.

Щелкнул замок. Я увидел смуглого небритого мужчину в небрежно запахнутом ярком халате. Его курчавые волосы уже начали седеть.

– Я ничего не брал! – сверкнув темными глазами, заявил мужчина. – Кроме того, я все отдам! Вы знаете, сколько стоит ремонт здания? А костюмы? А осетрина в буфете?

– Господин Кастеллано? – вежливо спросил я. – Вы позволите войти?

– Врывайтесь! – театрально воскликнул Кастеллано и широким жестом распахнул дверь.

Одновременно распахнулся и его халат, но я, к счастью, успел зажмуриться.

– Входите и обыщите здесь все! – запахивая халат, взревел Кастеллано. – У меня ничего нет! Так жить нельзя!

С этими словами он повернулся и стремительно пошел к окну, шлепая по паркету розовыми меховыми тапками без задников. Дернул створку, и окно открылось с жалобным скрежетом.

– Моя смерть будет на вашей совести! – грозно заявил Кастеллано и полез на подоконник.

Тапок свалился с его ноги.

– Марио, нет! – вскрикнула женщина.

Она стояла в дверях спальни, завернувшись в одеяло. Хорошенькая блондинка с распахнутыми в испуге глазами. За ее спиной я увидел измятую постель с тяжелым балдахином.

– Прощай, донна миа! – воскликнул Кастеллано и выжидающе посмотрел на меня.

Я дружелюбно улыбнулся, чтобы успокоить его. Черт знает, еще и в самом деле выпрыгнет.

Потом осторожно перешагнул через зеленые осколки бутылочного стекла и вошел в квартиру.

– Меня не интересуют деньги. Я пришел по поводу вашего артиста Спиридона Ковшина. Говорят, он пропал?

Глава 4

– Мерзавец сорвал мне премьеру! – топнув пяткой по подоконнику, заявил Кастеллано. – Почти сорвал. Пришлось выпускать дублера. Я убью его, если увижу! Арестуйте меня, или я за себя не ручаюсь!

Он взмахнул руками и чуть не вывалился в окно, но вовремя ухватился за створку.

– Слезьте с окна, – посоветовал я. – Иначе вы разобьетесь или простудитесь. Возможно, и то, и другое. Не стоит так рисковать.

– Вы правы, – энергично кивнул Кастеллано и тяжело спрыгнул с подоконника. – Подождите минуту, я оденусь.

Он царственным жестом указал мне на потертое кресло с высокой спинкой и скрылся в спальне.

– Хотите чего-нибудь освежающего? – с улыбкой предложила блондинка.

Она удивительно быстро оправилась от испуга.

– Благодарю, я на службе, – с сожалением отказался я.

Если уж назвался полицейским, то нужно доигрывать роль.

– Вы, правда, не арестуете Марио за то, что он присвоил эти деньги? Ведь он не для себя, а для театра!

– Не знаю, о каких деньгах вы говорите, – улыбнулся я.

– О деньгах за билеты, конечно! – удивилась блондинка. – Марио велел билетерам продавать билеты по двойной цене. Ведь у нас премьера! Вчера был полный зал, приехали даже великие князья. И сегодня ожидается аншлаг. Аристократы такие богатые! Что им стоит выложить за билет двойную цену? У них денег куры не клюют. А наш театр это спасет.

– С аристократов можно брать и тройную цену, – согласился я. – Для чего же еще нужны богачи?

– Вы так считаете?

– Конечно.

Блондинка задумалась так глубоко, что на ее лбу появилась морщинка. Потом решительно тряхнула головой:

– Вы правы! Надо предложить это Марио.

– Донна ступида! – простонал господин Кастеллано, появляясь в дверях спальни. – Стоило оставить тебя на минуту, и ты все ему разболтала!

Он успел натянуть штаны и белую рубашку. Кроме того, причесался и вместо розовых шлепанцев надел модные узкие туфли.

Я улыбнулся:

– Ничего страшного. Я ведь уже сказал вам, что пришел по другому вопросу.

– Мария, выйди! – деловито заявил Марио. – Мне нужно поговорить с господином…

– Граф Воронцов, к вашим услугам!

– Настоящий граф? – восхитилась Мария.

– Выйди, прошу тебя, – просипел господин Кастеллано. – И ради всех святых, оденься!

Мария обиженно надула губки и скрылась в спальне.

– Вы – граф, и вы служите в полиции? – изумился господин Кастеллано.

Соврать повторно я не успел. В коридоре послышался топот. Затем тяжелый кулак забарабанил в дверь, и голос Зотова решительно произнес:

– Откройте! Полиция!

Кастеллано бросил затравленный взгляд в сторону окна.

– Эти люди со мной, – успокоил я его. – Откройте.

Зотов, сверкая глазами, ворвался в комнату. Битое стекло хрустнуло под его каблуками, но Зотов этого не заметил. За ним вошли Прудников и Миша Кожемяко.

– Чертовы лабиринты! – прорычал Зотов. – Мы битый час блуждали по коридорам! Никто не может толком ничего объяснить. А, господин тайновидец, вы уже здесь? Как вы умудрились найти эту чертову дверь?

– Меня проводил билетер, – с улыбкой объяснил я.

– Вы успели что-нибудь выяснить?

– Немного. Артист Спиридон Ковшин должен был играть главную роль в новой постановке господина Кастеллано. Но исчез перед самой премьерой прямо из театра. Пришлось срочно вводить дублера.

– Сбежал! – презрительно фыркнул господин Кастеллано. – Испугался выходить на сцену. Щенок! Я сегодня же уволю его.

– Где он живет? – строго просил Зотов.

– Откуда я знаю? – изумился Кастеллано. – У меня хватает забот с театром. Где-то живет, я полагаю.

Он стремительным жестом взъерошил свои волосы.

– Найдите того, кто знает, – жестко произнес Зотов. – Немедленно. У меня очень мало времени. И покажите нам его гримерку.

– Мария! – крикнул Кастеллано.

Дверь спальни распахнулась. На пороге появилась Мария – на этот раз без одеяла. Сквозь тонкую ткань блузки просвечивала высокая грудь, а юбка оказалась такой короткой, что короче было просто некуда.

Полицейский следователь Прудников закашлялся и покраснел от смущения. Затем выхватил из кармана платок и стал торопливо протирать стекла очков.

Кастеллано деловито распорядился:

– Мария, найди эту, как ее…

Он защелкал пальцами, вспоминая.

– В общем, старуху-служанку из третьего акта. Я видел, как на репетициях они перемигивались с Ковшиным. Пусть явится в его гримерку, мы будем там.

– Еще нужен дублер, – напомнил я. – Тот, который заменил Ковшина. Кажется, его фамилия Удашев?

– Да, – подтвердил Кастеллано. – Алексей Георгиевич Удашев. Но его сейчас нет в театре. Алексей Георгиевич всегда приезжает за час до начала спектакля.

– Мы поговорим с ним позже, – недовольно нахмурился Зотов.

Мария вышла, бросив на Прудникова такой взгляд, что бедный следователь снова закашлялся.

Кастеллано церемонно кивнул нам:

– Прошу за мной, господа!

*****

Кастеллано стремительно шагал по коридорам театра.

Догнав его, я спросил:

– Фамилия Удашева попадалась мне в газетах. Давно он работает в театре?

– Тридцать лет. В прошлом году мы отмечали его юбилей. Сам император прислал поздравление.

– Вот как? – удивился я. – Тогда почему он всего лишь дублер? Почему вы отдали главную роль не ему, а Ковшину?

– Мы ставим “Ромео и Джульетту” великого Шекспира! – гордо заявил Кастеллано. – Новое прочтение классики. Вы знаете, сколько лет Ромео?

– Шестнадцать, кажется, – припомнил я.

– Вот именно! Алексей Георгиевич играл эту роль последние двадцать лет, и играл замечательно. Но публика привередлива! Она требует молодого Ромео.

Кастеллани выразительно закатил глаза к лепному потолку.

– Публику можно понять, – улыбнулся я. – Но как Удашев умудрялся играть Ромео в своем возрасте?

– Алексей Георгиевич в отличной форме. Кроме того, есть зелья перевоплощения.

– Понимаю, – кивнул я. – А где артисты берут эти зелья?

– Покупают у зельеваров на Стеклянном рынке.

Господин Кастеллано легко сбежал по черной лестнице, заваленной старым театральным хламом. Я поторопился за ним, на бегу заметив оскаленную волчью маску, которая таращилась на меня пустыми глазницами из кучи мусора. Позади громко пыхтел следователь Прудников.

– Пришли! – объявил Кастеллано, указав на дощатую дверь под лестницей.