Александра Питкевич Samum: Сталь, изъеденная солью

Глава 1

Город был огромен. Больше столицы и старше Нестемы. Опаснее Гром-Гриана. Его башни подпирали небо. Его стены из белого песчаника тянулись вдаль до самого горизонта. Много уровней, площадки, арки, ниши. Глубокие колодцы-дома и множество лестниц. Чтобы добраться от зала Советов до Капеллы Древней Крови, нужно было пройти четыре лестницы и не меньше тысячи ступеней. Город – живой, дышащий организм. Стоит зазеваться – и тебя проглотит. Стоит отвлечься – и ты остался без ничего.

Я стояла в тени одного из множества балконов, прячась от солнца, стараясь слиться с песочного цвета стенами в своей неприметной одежде. На площади, одной из верхних ступеней города, рябило в глазах от людей. Яркие одежды, флаги.

Зейфар Ильзатрин, владыка города, вернулся от перевала.

Шкура его черного коня блестела под солнечными лучами, сбруя звенела монетами и колокольчиками, перекрывая восторженный шум толпы. Владетельный проехал уже три арки и двое ворот и почти достиг лестниц своего Мозаичного дворца, где на верхней площадке его ждала княгиня.

Я смотрела на кортеж и чувствовала, как взмокли ладони. Смешаться с толпой зевак ничего не стоило, но как попасть в сам дворец? Сейчас план дождаться вечера не казался таким уж хорошим. Злобные няньки, как всегда, дотянули до последнего. Если бы мне выдали это задание на пять дней раньше, я вполне могла бы устроиться в кухню подавальщицей или каминной девкой, скрывшись среди десятка таких же. А теперь что?

Слишком мало времени для такого сложного дела. Всего три дня. И никакой поддержки или помощи от этих старух.

Поморщившись от гомона и слепящего света, я скользнула в нишу, намереваясь вернуться к дворцу позже, когда солнце коснется горизонта.

Зейфар Ильзатрин

Толпа ликовала. В небо летели яркие платки и цветы, топот и крики оглушали. Но я почти не видел людей. Я смотрел туда, на верхнюю площадку своего Мозаичного Дворца. На такую прекрасную, словно лучшая из статуй сада Сафиры, женщину, и внутри все передергивало от отвращения. Я не хотел приближаться к ней, не хотел ее видеть. Эти подведенные черным большие глаза, эти оливковые загорелые плечи почти обнаженного, идеального тела.

Эмнариса склонила голову, и мелкие косички ее сложной прически упали на глаза, словно бы случайно. Я не мог даже примерно угадать, сколько раз княгиня повторила это движение перед огромными медными зеркалами в своих покоях, чтобы все выглядело идеально. Каждая складка ее наряда, каждое движение жемчужного каскада в ее волосах было выверено до совершенства.

Медленно, оттягивая момент, я поднимался по выложенным мелкой плиткой ступеням и не мог отвести взгляда от этой женщины. В окружении золотых, с синими прожилками колонн она кажется древней богиней, прекрасной и непримиримой.

Почему подобная выдающаяся красота досталось человеку с подлой душой? Или это я сделал ее такой, когда дал титул княгини и власть над городом? Власть – это рубашка из огня*. Он способен как согреть тело, так и спалить все хорошее в человеке дотла. И вот она стоит передо мной, столь прекрасная, величественная, а ее глаза подобны черным провалам, в которые можно упасть и захлебнуться от горечи предательства.

– Мой господин, – всем, кто слышит, должно казаться, что княгиня полна смирения и достоинства, но я слышу превосходство. Издевку. Почти так же ясно, как запах другого мужчины, что впечатался в ее кожу. Слишком едкий, слишком чужеродный, он словно узор, высечен на теле моей жены. – С возвращением в Изеловерат.

– Скучала по мне, Эмнариса?

– Каждый миг, мой супруг.

– Я так и думал.

Традиции требуют, чтобы я протянул ей руку, поприветствовал, как полагается, но меня едва ли не тошнит. От лжи. От предательства. От всего, чем полна эта женщина, дарованная мне приказом великого Ксеркса.

И все же я справляюсь с собой, проглатываю отвращение и протягиваю ей мозолистую, почти черную от солнца руку, чтобы повернуться к жителям города и под торжественный, приветственный вой, поздороваться со своими подданными. Они не виноваты, что судьба обошлась со мной так неласково. Не стоит зарождать в людях сомнение, что мы не едины. Восставшая толпа способна за считанные мгновения поднять даже самого благородного человека на вилы.

И люди взрываются криками восторга. Они счастливы и могут быть спокойны. В этом году город будет в безопасности. Вся дорога до перевала, до самых Игольчатых Пиков, зачищена. И стены Изеловерата не будут сожжены дикими племенами, пока мой меч защищает подступы к нему.

Я же, почти мгновенно выдернув ладонь, словно ожегшись о теплую кожу собственной супруги, перевожу взгляд на няньку древней крови. Старуха почти по самый нос укутана в черную шаль, но я знаю, чувствую, что она улыбается. И больше, чем спустить с лестницы Эмнарнису, мне хочется стереть эту ухмылку со старческого лица.

Ведьмы. Они испоганили все, что должны были оберегать в нашем мире. И я не мог понять, как такое могло произойти, когда поменялась парадигма и по-настоящему важные вещи стали только пылью на носках их черных сапог.

Альмил

Платье было настолько открытым, что я в третий раз обернулась к зеркалу, рассматривая спину. Тонкая, прозрачная ткань закрывала этот участок кожи, но легче мне не становилось.

– Все, как ты просила, – чувствуя мое недовольство, заметила женщина. На ее лбу появилась морщина беспокойства.

– Вижу. Ты молодец. Мне просто неловко, – я попыталась улыбнуться, но звон монист, что раздался даже от самого плавного движения, заставил поморщиться сильнее. Умом я понимала, что иначе никак, но этот ворох колокольчиков, надетый на лодыжки и запястья поверх моих обычных браслетов, на бедра, просто не мог не раздражать.

– Ты забыла вуаль, – все еще тревожась, ощущая собственную вину из-за моего недовольства, проговорила бывшая танцовщица, выуживая откуда-то тонкую газовую ткань.

– Да, это важно.

Закрепив последнюю деталь, я еще раз кинула взгляд на зеркало. Ничего странного. Просто еще одна танцовщица в ярком, прозрачном наряде, что должна развлекать Клинка и его гостей. Набросив поверх тяжелый плащ, укрывший меня почти до пят, я выложила на стол перед женщиной стопку монет. Располневшая, уже в возрасте, она давно не могла надеть это платье на себя и сейчас, кажется, была рада избавиться и от наряда, и от моего присутствия.

– Ты все запомнила? Меня никогда здесь не было, и мы не знакомы.

– Я помню. Ты никогда не входила в двери моего дома. Удачи тебе.

Я только кивнула и выскользнула через кухню, чтобы не привлекать внимание домочадцев и соседей.

Две улицы, пара темных подворотен, где я чувствовала себя как дома. Один проход по тоннелям первого уровня, по тем, где не бывают приличные люди. Проходимцы и разбойники, что в изобилии обитали на нижних уровнях, отскакивали от меня как от прокаженной. Даже крысы, кажется, понимали, что я не их добыча, уступая дорогу. Все было привычно и правильно.

Еще один поворот, и я вынырнула из тени почти у самого Мозаичного Дворца.

Пришлось немного выждать, чтобы появилась нужная мне компания. Веселая, громкая и яркая толпа из десятка таких же обряженных девушек и мужчины в длинном светлом одеянии. Он шел впереди, словно петух перед выводком райских птиц, не глядя на своих подопечных. И это опять было мне на руку.

Да не покинет меня сегодня удача. Да останется моя голова на моей же шее к рассвету.

Я сделала глубокий вдох и откинула в сторону плащ, в самый темный угол подворотни. Через несколько минут его кто-нибудь подберет, и на нем не останется даже моего запаха. Город способен поглощать и не такие вещи. Если знать как, здесь можно за считанные минуты спрятать и тело, и целый караван, не то что какую-то поношенную тряпку.

**

Глубоко вздохнув, я пристроилась к самому концу колонны из разодетых девиц.

– Ох! Я едва не опоздала! Хозяин непременно побил бы меня плетью, если бы так случилось, – говорить высоким голосом, полным не испытываемого воодушевления, было непросто, но одна из девушек обернулась, и на лице ее появилась сочувствующая улыбка. Все шло, как было нужно мне. Расчет оказался верен.

– Ну, ты даешь! Это тебе бы дорого обошлось! Первый раз во дворец?

– Д-да, – заламывая руки и стараясь не морщиться от звона колокольчиков, как можно взволнованнее пролепетала.

– Не бойся. И не бросайся собирать золото, пока нам не дадут знак. Сперва каждая исполнит свой танец, потом общий поклон и только потом можно. Но не суетись, все равно потом все поделим поровну. Никакой толчеи. За это могут и побить.

– Все поняла. Спасибо тебе! – ухватив нежданную помощницу под локоть, я усиленно затрепетала ресницами, словно на самом деле в первый раз собиралась на представление. Впрочем, так оно в какой-то мере и было.

– Девушки, плотнее! – окрикнул нас «петух», остановившись перед боковыми воротами для слуг, и мы сбились в одну кучку из пестрых тканей и дешевых цирковых украшений.

– Правила знаете? – строго спросил стражник на воротах, осматривая нас цепким взглядом и возвращая хозяину цветника пропуск.

– Конечно. К гостям не приставать, не шуметь. Оттанцевать и выйти. Если кому-то понадобятся особые услуги – решать все с нянькой Гуветт. Не в первый раз приходим, брат.

– Еще раз напомнить не лишнее. Проходите по одной.

Девушки, минуя своего господина, одна за другой, на миг останавливаясь перед стражником и разводя руки в стороны, проскользнули во внутренний двор дворца.

Я шла одной из последних и с трудом сдерживала бешеное биение крови в жилах. Но стражник искал оружие и злое намерение, направленное на кого-то из гостей или самого хозяина дворца, а таких дур среди нас не было. Да и…

– Негде им тут оружие прятать! – приподняв волосы одной из девушек, показывая свободно стекающий водопад прядей, озвучил мою мысль мужчина. – Они сами едва в этих тряпках помещаются.

Кто-то из девушек нервно хихикнул, прикрыв рот ладошкой.

– Работа у меня такая, – безразлично ответил стражник, махнув рукой очередной девушке, чтоб проходила.

Но выдохнуть мне удалось только тогда, когда мы вошли в само здание дворца через неширокие двери.

– Поворачивайте налево и вверх по лестнице. Инда, веди их. Не застревайте там, – кричал откуда-то из-за спины хозяин цветника, и девушки чуть ускорились, стараясь преодолеть узкий участок коридора.

Я же усиленно крутила по сторонам головой, пытаясь найти нужное место. Со стороны все должно было выглядеть так, словно я шокирована великолепием этих изящных помещений, даже тех, что полагались слугам.

**

– Приведите себя в порядок, поправьте макияж и готовьтесь. Я узнаю, что и когда. Из комнаты не выходить! – прежде чем захлопнуть дверь, с угрозой гаркнул мужчина, и мы остались без присмотра. Полтора десятка девиц в маленькой комнате с парой длинных лавок у стен. Скорее всего, ее использовали как спальню для прислуги, если не хватало места в основных комнатах.

– Мне кажется, я поправилась, – дергая пояс на мягких округлых боках, капризно заметила одна из девушек, при этом так поведя бедрами, что я едва не присвистнула от зависти. Это нужно было не один год учиться, чтобы так владеть собственным телом. Простое плавное движение, и в нем, кажется, участвовали даже сандалии, а живот выражал сожаление. Такое, вообще, возможно?

– А я тебе говорила не налегать на сладости, – заметила другая, безразлично глянув на девушку. – Впрочем, тебе так даже лучше. Хоть есть на что глянуть. Смотри, какая грудь пышная стала.

– Зато ноги отяжелели, – явно довольная, все же продолжила жаловаться танцовщица, но уже без прежней искренности. Комментарий подруги ей пришелся по вкусу.

– Ой, – посчитав, что момент подходящий, тихо произнесла я, привлекая внимание пары девушек, расположившихся ближе всего.