Музыка умолкла и пары остановились перевести дыхание. Кто-то возился с пластинкой, и я украдкой огляделась. Почти все полуночники уже разбрелись, Дариан с Мари тоже куда-то исчезли. Надеюсь, им не вздумалось занять наше купе? Впрочем, уверена, что я найду где преклонить усталую голову… И, судя по учащенному дыханию Рэддока, по его потемневшему взгляду и дрожи пальцев, внакладе я не останусь.

Зевнув украдкой, я извинилась с улыбкой:

– Простите, Эндрю. Глаза слипаются.

– Неудивительно, – он сверился с наручными часами, поморгал, будто не веря глазам, и сказал: – Час поздний. Пожалуй, пора спать.

Я лишь кивнула в ответ…

Мы шли молча. Поезд несся сквозь тьму, вагон казался уснувшим. Ни голосов, ни шорохов, лишь шелест дождя да стук колес.

Рэддок остановился у моего купе, нехотя убрал руку с талии. Из-за двери не доносилось ни звука. По-видимому, Дариан с Мари нашли себе другое гнездышко. Ключ без труда повернулся и замок послушно щелкнул, отпираясь. Значит, Мари еще нет, она всегда запирается на засов.

– Доброй ночи, Лили.

В тусклом свете лампочки лицо Рэддока выглядело напряженным.

Я положила ладони ему на грудь.

– Неужели вы даже не поцелуете меня на ночь?

У Рэддока перехватило дыхание. Он наклонился и нежно, едва ощутимо коснулся моих губ.

– Доброй ночи, – повторил он тихо. Не пытаясь, впрочем, отстраниться.

Из приоткрытого окна тянуло холодом, ветер теребил занавески и перебирал мои волосы.

Я вздохнула про себя. Спросила насмешливо:

– И это вы называете поцелуем?

Карие глаза Рэддока потемнели, сделавшись почти черными из-за расширенных зрачков. Он выдохнул сквозь зубы:

– А, дьявол!.. – и припал к моим губам…

– Эндрю, постойте, – шепнула я, когда Рэддок попытался спустить с плеча бретельку платья.

Он замер. Встряхнул головой. Пригладил волосы.

– Простите. Лили, вы меня с ума сводите.

– Почту за комплимент, – ответила я чопорно и не глядя толкнула дверь за спиной. – Входите. В купе нам будет удобнее.

И не выдержала, усмехнулась, таким стало его лицо.

Рэддок сглотнул. Он молчал так долго, что я даже забеспокоилась. Не перегнула ли я палку? Рэддока сложно назвать ханжой, и все же…

– Лили, – наконец выговорил он. Голос его – севший, хриплый – отозвался мурашками на моей коже. – Не искушайте меня. Мы и без того далеко зашли.

Я мысленно закатила глаза – временами он просто невозможен со своим благородством! – и обвила руками его шею.

– Значит, нет?

Вот уж коварной соблазнительницей я себя никогда не видела, Рэддок прямо заставляет меня открываться с неожиданной стороны!

Его самообладания хватило всего на полминуты.

Дверь хлопнула, словно контрольный в голову. Свет зажигать мы не стали. К чему? Жадные поцелуи. Сорванное дыхание. Торопливые, неловкие в темноте попытки избавить друг друга от ненужной одежды.

Я содрала с Рэддока удавку галстука и принялась трясущимися пальцами расстегивать жилет. Рэддок нащупал застежку платья, дернул нетерпеливо раз, другой. Короткий «вжик» и шелк сполз с меня, словно со змеи – старая кожа.

Рэддок прерывисто вздохнул, прижался губами там, где кончики волос щекотали шею. И этот контраст – горячие губы и холодный воздух из приоткрытого окна – окончательно свел меня с ума. Кружевная комбинация спланировала на пол, как сорванное со шпиля знамя моей добродетели. Следом полетел жилет Рэддока (последнюю пуговицу я выдрала с мясом), затем рубашка.

Я запустила пальцы в его встрепанную шевелюру и прикрыла глаза, позволяя ему опустить меня на диванчик… И чуть не взвилась до потолка, ощутив под собой вовсе не мягкий плюш сиденья и даже не колючую шерсть пледа.

Рэддок уперся рукой в стену и встревоженно заглянул мне в лицо.

– Что? Лили, что такое? Я сделал вам больно?

– Нет, – отмахнулась я, второй рукой щупая то, на чем я, собственно, лежу. – Тут что-то… – и закончила убито: – кто-то.

Растопыренная пятерня – волосатая и холодная как лед – не позволяла в этом усомниться.

– Что? – не понял Рэддок, потирая лоб.

Обычно он соображает быстрей.

Я кое-как села и попросила:

– Включите свет, Эндрю.

Он молча повиновался. Щелкнул выключатель, вспыхнул слишком яркий свет. Я заслонила рукой лицо, второй инстинктивно прикрывая грудь, опустила взгляд… и выругалась с чувством.

Труп привольно развалился на диванчике, как будто прилег отдохнуть после сытного обеда. Смуглое от природы круглое лицо кажется зеленовато-бледным. Темные, как маслины, глаза вытаращены. Рот под пышными напомаженными усами приоткрыт. Ладонь с толстыми пальцами, унизанными массивными кольцами, прижата к груди в тщетной надежде заткнуть кровавую рану.

Ниже пояса тело причудливо декорировано набросанным тряпьем: вызывающе роскошной ночной сорочкой Мари; моим вечерним платьем, расшитым стеклярусом; мужским пиджаком. С плеча на манер эполет свисают шелковые дамские чулки.

– Ну и разгром! – вырвалось у меня, когда я обозрела распотрошенные несессеры и сумки, кучей сваленные в дальнем углу.

Рэддок окинул беспорядок острым взглядом. Зажмурился и сжал переносицу, очевидно, втайне надеясь, что труп растворится в сумерках или окажется всего лишь муляжом, предметом чьей-то дурной шутки. Увы, мертвец по-прежнему таращился в потолок, холоден и недвижим, а я восседала у него на коленях.

Я бы охотно его воскресила – с тем, чтобы прикончить повторно. Такой вечер испоганил!

– Так. – Проронил Рэддок и с силой растер лицо руками. – Следует поставить в известность власти. – Он покосился на мою обнаженную грудь, не без усилия отвел взгляд и попросил глухо: – Вам лучше встать, Лили. Не будем нарушать картину преступления еще больше.

– Резонно, – признала я, кое-как сползая с трупа. – Для столь интимной позы мы недостаточно знакомы, и вообще, я предпочитаю живых. – Я критически оглядела мертвеца. – С нашим счастьем, пожалуй, не стоит рассчитывать, что он наложил на себя руки?

Рэддок покачал головой. Осторожно, стараясь ничего не касаться, склонился над телом. Отчего-то нахмурился.

– Ранение пулевое, а револьвера поблизости не видно.

– Логично, – пробормотала я и помассировала виски. – Вряд ли труп ухитрился выбросить оружие в окошко. Простите, Эндрю, что-то я туго соображаю.

– Неудивительно.

На плечи мне лег его пиджак. От ткани тонко и приятно пахло бергамотом.

– Вы замерзли, – пояснил Рэддок на мой взгляд.

Надо думать! Из одежды-то на мне остались лишь чулки да шелковые трусики. Впрочем, сам Рэддок – взъерошенный, в одних брюках – выглядел немногим лучше. Сдается мне, полицейские не поверят, что мы тут кроссворды разгадывали.

– Спасибо, конечно, – усмехнулась я, стиснув полы пиджака, – только нам обоим следует одеться. Вряд ли стоит в таком виде разговаривать с… кем там? Проводником? Начальником поезда?

Скулы Рэддока покраснели, и он отвел взгляд. Подобрал с пола скомканную рубашку. Кашлянул.

– А также полицией. В данном случае поезд должен остановиться на ближайшей станции, где дело передадут в руки местных властей.

– И какая там у нас ближайшая станция? – вздохнула я и потерла слипающиеся глаза. Нам ведь теперь всю ночь глаз не сомкнуть.

Лоб Рэддока собрался складками.

– Эль Пако, кажется. Или Лос Фернандес?

Час от часу не легче! Вряд ли нам позволят попросту сгрузить труп, как утерянный багаж, и ехать дальше. Перспектива же надолго застрять в какой-то богом забытой дыре, прямо скажем, не вдохновляла.

– Быть может, вы сами займетесь расследованием? – спросила я со слабой надеждой, нехотя возвращая Рэддоку его пиджак, и огляделась в поисках своих вещей. Комбинация валялась на полу, как и галстук Эндрю, зато его подтяжки почему-то оказались на карнизе, а мои туфли на столе.

– Не могу, – он принялся неловко застегивать пуговицы. – Мы уже за пределами округа Аурелия, тут у меня нет полномочий. К тому же ближайшие две недели я в отпуске.

Я лишь вздохнула, подалась вперед и принялась расстегивать уже застегнутые пуговицы на его рубашке. Рэддок замер, глядя на меня во все глаза.

– Что? – усмехнулась я, поймав его взгляд. – Вы пропустили одну, получилось криво. Видите?

Он опустил глаза. Вдруг перехватил мое запястье и поцеловал там, где билась жилка.

– Почему нам с вами постоянно мешают? То убийства, то гангстеры, то ваш кузен…

– И снова убийства, – подхватила я, мягко отняла руку и принялась воевать с мелкими пуговицами. – Зря вы не согласились на островок в заливе.

Рэддок дернул уголком губ.

– И там бы наверняка нашелся труп туземца или какого-нибудь мореплавателя. Впору поверить в… – он запнулся, почесал бровь и закончил с некоторым сомнением: – Кажется, это называется «венец безбрачия».

– Разве мы собирались пожениться? – удивилась я, закончив с последней, самой упрямой, петелькой. – А остальному, смею заверить, никакие проклятия не помешают. Разве что тетушки…

– Что – тетушки? – не понял Рэддок.

Я скривилась.

– Тетушки наверняка попытаются… скажем так, охранять мою добродетель.

Впрочем, следовать их нелепым правилам я не собиралась. Ума не приложу, какой смысл стеречь конюшню, когда лошадей уже украли?

Рэддок нахмурился притворно сурово, однако у глаз его собрались смешливые морщинки.

– Дайте подумать… Возможно, я предпочту компанию трупов.

– Пользуйтесь случаем! – разрешила я щедро, кивнув на безучастного покойника, который терпеливо внимал нашему разговору.

В этот самый момент поезд дернулся, и я едва вновь не хлопнулась к нему на колени.

Рэддок удержал. Быстро поцеловал меня в уголок губ и сказал с сожалением:

– Надо спешить.

Как по мне, для спешки не было причин. В конце концов, трупу уже все равно. Получасом раньше начнут расследование, получасом позже – какая разница?

Я покосилась на мертвеца. Может, стоит поискать его бумажник, вышитые инициалы или хотя бы метки прачечной? По ним можно выяснить его имя. Впрочем, это забота местной полиции, раз уж Рэддок умыл руки.

И все-таки любопытства я была не лишена. Не каждый день я нахожу трупы у себя под кроватью! На кровати, впрочем, тоже.

– Хотела бы я знать, как он здесь оказался?

Что этот незнакомец забыл в чужом купе? Не Дариан же оставил его тут стеречь мою добродетель!

– Грабитель? – предположил Рэддок, пожав плечами. – Которого застрелили на месте преступления.

– Кто? – съязвила я. – Мари? Дариан? Или вы думаете на меня?

– У вас алиби, – быстро отреагировал он. – Его убили, навскидку, часов пять-семь назад, а мы весь день и вечер провели вместе.

Благодарение небесам хоть за это!

Я высвободилась из его объятий, отыскала свое платье, покрутила в руках и с тоской покосилась на брюки, прихваченные из дома на всякий случай. Сейчас они красовались на самом верху безобразной кучи моих вещей. Юбки до смерти мне надоели, а еще добрых две недели мучиться! И все ради того, чтобы не испортить свадьбу, будь она неладна.

– Не стоит, – правильно истолковал мой взгляд Рэддок. – Нельзя тут ничего трогать. Кроме того, что было на нас, разумеется.

Я вздохнула и принялась натягивать осточертевшее платье.

– Что будем делать дальше?

Говорила я невнятно, мешал узкий ворот.

– Вы останетесь здесь, а я найду проводника, – коротко очертил Рэддок план действий.

– Вот еще! – фыркнула я, наконец протиснувшись в платье, и одернула его по фигуре. – Я пойду с вами.

Нервы у меня, положим, крепкие. Но это вовсе не значит, что тет-а-тет с трупом доставит мне удовольствие!

Рэддок развел руками.

– Нельзя бросать тело без присмотра. Вдруг вернется мисс Вайтон?

– Заботитесь о ее чувствах? – я насмешливо приподняла бровь.

Он качнул головой.

– Беспокоюсь о сохранности улик.