Шутливо подняв руки, Мурад широко улыбается, а после – провожает нас задумчивым взглядом.

Утянув мужа за собой, я пытаюсь его успокоить:

– Зачем ты нарываешься, я не понимаю? Ты ведешь себя так, словно нам нечего скрывать!

Я спешу отойти в сторону и забираю у мимо проходящего официанта бокал с шампанским. В горле резко пересыхает.

Они делают все, чтобы показать, кто здесь хозяин. Они хотят раздавить нас, но если мне все равно на происходящее, то у Камаля прямо срывает крышу. Если сорвет и здесь, то Мурад точно не спустит это дяде на тормозах. Хорошо, что хотя бы следы от прошлой потасовки на нем уже зажили благодаря мазям, которые я привезла из Италии.

Сделав пару глотков, я слышу гул двигателей. Яхта медленно отплывает от берега. Сердце начинает биться чаще, а пальцы, сжимающие ножку хрусталя, холодеют. Все вокруг кажется нереальным, словно я стою на грани пропасти.

Мурад и его гости, не замечая ни времени, ни места, погружаются в веселье. Звуки смеха и звон бокалов усиливаются, музыка становится громче, шампанское льется рекой. Гости начинают танцевать, их смех заполняет зал, но я чувствую себя оторванной от этого праздника, словно стою на расстоянии.

– Он просто охуел!

Голос мужа, как и его хватка, резко возвращают меня в реальность.

– Мурад?

– Мне плевать на Мурада. Сукин сын, ты слышала Эльмана?

– Эльман тебе особо ничего не сказал. Тебя просто злит тот факт, что мы спали.

Камаль обхватывает мой подбородок и заставляет посмотреть на него. Я знакома с его выходками и импульсивностью, поэтому поднимаю голову почти равнодушно.

– Хватит напоминать мне об этом! – цедит он.

– Тебе не нужно напоминать, ты сгораешь от ревности всякий раз, когда он смотрит на меня. И даже сейчас, – я перевожу взгляд на Эльмана и встречаюсь с ним глазами.

Притянув меня за талию, Камаль резко вжимает меня в свои объятия, но самое ужасное в том, что я так и не отвожу свой взгляд от Эльмана, а он – от меня. Сердце делает кульбит, а щеки заливает краской, когда я продолжаю смотреть на Эльмана пока меня обнимает и целует собственный муж.

Отвернувшись, я прячу лицо на груди Камаля.

– Хватит. Довольно. Меня раздражает твоя импульсивность, ты должен быть хладнокровнее…

Ты должен быть как он.

Я едва не произношу это вслух, но вовремя прикусываю себе язык.

– Поддержки от своей жены, я так понимаю, мне не ждать? – тихо взрывается.

– Я смотрю на ситуацию объективно. Ты психуешь.

– Ясно. Пожалуй, мне надо остудиться, – на эмоциях бросает Камаль, отпустив меня.

– Куда ты? Камаль!

Сделав еще несколько глотков шампанского, ставлю бокал на фуршетный стол и направляюсь следом за Камалем. Он даже не оделся, зато вылетел из фойе как ошпаренный, а там, между прочим, минусовая температура!

Выбежав следом за ним, я моментально теряюсь. На открытой палубе очень холодно, а порывы ветра едва не сносят меня с ног. Я решаю вернуться за верхней одеждой, а затем поискать Камаля на верхних палубах.

Впрочем, спустя двадцать минут поисков я понимаю, что попытка отыскать Камаля проваливается к чертям. Камаль часто так делал – взрывался и уходил, а мне приходилось бежать за ним следом. В один момент, еще в начале нашего брака, после очередной такой выходки у меня пропало молоко. Камаля не было дома неделю, и я осталась одна с голодной дочерью на руках. Не было ни смесей, ни собственного молока, и мне пришлось отправиться под жутким ливнем в магазин, чтобы купить смеси. Я потом сильно заболела, а Камаль извинялся дорогими подарками. К слову, дорогих подарков в моей спальне было очень много, а часть украшений я вовремя отвезла на Сицилию. Успела до пожара.

Как же я устала от этого всего…

Прекратив поиски, я спускаюсь на нижнюю палубу и вижу, как из тени выходит девушка.

Это была Лиана.

Набрав в легкие побольше ледяного воздуха, я шагаю в сторону, планируя обойти ее по правой части судна, но она преграждает мне дорогу, подводя нас к краю борта.

– Кого я вижу? Всего лишь самое большое разочарование в жизни Эльмана Шаха.

– Ты мне льстишь, Лиан. Самое большое его разочарование – это брак с тобой.

Лиана усмехается, перегородив мне обратный путь. За ее спиной была слышна музыка и веселье.

Остановившись перед ней, я не могу не признать, что на самом деле Лиана была красивой и утонченной. Увы, единственное чего ей не хватало – это мозгов, ведь однажды она застрелила мою Сицилию, мою любимую лошадь, подаренную мне Эльманом на день рождения.

И она жестоко за это поплатилась пулей, которую получила на собственной свадьбе.

– Ты искала Камаля? Кажется, он сильно разозлился на тебя и ушел на одну из палуб.

– На какую? Ты знаешь, где он?

– А что, в вашем браке не все так гладко?

– Жизнь тебя ничему так и не научила? Не надо ко мне лезть, если не собираешься помогать, – огрызаюсь на нее и делаю попытку обойти ее стороной, но она делает ответный шаг.

Зря, очень зря ты лезешь ко мне, девочка.

– С чего ты взяла, что я должна тебе помогать? Ты трахалась с Эльманом за моей спиной, зная, что скоро у нас будет свадьба. Из-за тебя он сел на коляску, и я потратила много лет, чтобы поднять его на ноги, а теперь ты возвращается и хочешь все разрушить?

– Невозможно разрушить то, чего нет. Детка, без любви вы далеко не уедете, – спокойно отвечаю ей. – А теперь дай мне пройти.

Лиана натягивает на лицо улыбку и полную невозмутимость, скрывая свою нервозность и обиду. Несколько раз она оглядывается, чтобы убедиться, что мы здесь одни, а затем подходит ближе.

Я подбираюсь, обхватывая поручни позади себя. На открытом воздухе очень холодно. Если на улице минус, то какой же температуры вода внизу?

Даже низкие поручни, которые едва упирались в поясницу – и те холодили душу.

– Я слышала, как надрывается твоя дочь и как ты воспитываешь ее, – начинает Лиана. – По всей видимости, ты пригодна только для того, чтобы тебя трахали, а как мать ты просто ужасна. К тому же, судя по всему, ты только дочерей рожать способна, а девочки никому не нужны. Ты не знала, что мужчине наследник нужен? А с дочерью мне даже появляться на людях было бы стыдно. В общем и целом, мне так жаль тебя…

Обхватив поручни кулаками, я хватаю ртом больше кислорода.

Я предупреждала ее. Клянусь, я предупреждала.

Схватив ее за ворот безвкусного платья, тяну Лиану на себя и медленно выдыхаю ей в губы:

– Да, у меня дочь. А ты не то, что наследника родить не можешь, ты даже дочь Эльману подарить уже никогда не сможешь. Пустышка.

На лице Лианы мелькает множество эмоций – от удивления, что я знаю о ее бесплодии, до безумнейшей ненависти.

Такая ненависть – она способна убивать, и я это не понаслышке знала.

Ощутив сильный толчок в грудь, я опускаю взгляд вниз и слежу за рукой Лианы. Она толкнула меня. Ощутимо сильно. Настолько, что палуба уходит из-под ног и больше не остается ничего, кроме ощущения, что я лечу вниз.

Я лечу в ледяную черную воду, покрытую коркой льда, которая трескается подо мной на много-много маленьких осколков. Дальше от соприкосновения с ледяной водой наступает шок, парализующий каждую клеточку тела.

Глава 10

Вода. Она повсюду.

Вода обжигает меня холодом, прокалывает кожу сотнями ледяных иголок, а дыхание застывает в легких. Я не чувствую своих конечностей, а каждое движение под водой дается мне с колоссальными усилиями, и только отчаянный инстинкт выживания заставляет меня цепляться за сознание. Льдинки режут ладони, и я беспомощно пытаюсь выбраться на морозную поверхность, но сила воды упорно утягивает меня вниз.

Почти невесомый плащ за одно мгновение становится невероятно тяжелым и жадно облепляет тело, при этом сковывая все движения. Абсолютно все.

Мир кажется далеким и размытым, когда я остаюсь наедине с приглушенными звуками и тьмой, а вода обжигает холодом каждую часть моего тела. Она попадает в рот, в ноздри, в легкие, и в голове не остается ничего, кроме детского смеха Юны. Картинка дочери, словно фотография из прошлого, всплывает в голове.

Кажется, дочь будет последней, о ком я успею подумать перед собственной смертью.

Все тело распирает от боли и кажется, что это конец, когда я внезапно чувствую толчок. Сильные руки обхватывают меня, и чей-то напряженный голос прорывается сквозь шум в ушах.

Я даже не понимаю, чей.

Слова доходят до меня словно сквозь вату, когда я оказываюсь на поверхности и с надрывом делаю свой первый вдох.

– Обними меня за шею, – слышу приказ.

Не осознавая до конца, что делаю, я подчиняюсь. Обвиваю шею руками и прижимаюсь к широкой спине щекой и грудью, а внутри все переворачивается. Ощущения были на грани реальности, словно это происходит не со мной. Я больше не барахтаюсь, пытаясь выплыть на поверхность, а просто смиренно лежу на чьей-то спине.

Под ладонями все это время струится большая сила и перекатываются мышцы, позволяя довериться своему спасителю. Вода бурлит вокруг нас, а ледяной ветер обжигает разгоряченные щеки, поэтому я крепко вжимаюсь в чужое тело и очень боюсь его отпустить.

С тяжелым рывком меня вытаскивают на палубу, а еще через секунду меня своенравно берут на руки как будто имеют на это все права. Мой взгляд расплывается, я дрожу так сильно, что челюсти сотрясаются, а дыхание вырывается рваными вздохами.

– Дыши, – приказ звучит грубо, словно я не пытаюсь, черт возьми, делать это. – Иди сюда. Обхвати меня за шею, Ясмин. Вот так.

– Эльман, – всхлипываю, пытаясь дышать и не сойти с ума одновременно.

Я обхватываю шею Эльмана и врезаюсь щекой в его твердую грудь. Он такой же холодный как я, но только чуточку сильнее, поэтому я позволяю увести себя в незапертую каюту.

Внутри каюты очень темно, и я почти не чувствую тепла. Эльман несет меня, плотно прижимая к груди, запирает дверь и, не теряя времени, начинает срывать с меня мокрую одежду. Я дрожу так сильно, что не могу даже возразить. Он сам сбрасывает свою рубашку, оставляя верх обнаженным, и прижимает меня к себе.

Грудная клетка болит, будто сдавлена железными обручами, а горло саднит от спазмов и кашля. Я пытаюсь выплюнуть ледяную воду, которой я сполна наглоталась, но не выходит.

– Сейчас пройдет, – обещает Эльман. – Иди ко мне. Давай. Умница. Дыши глубже.

Я рвано глотаю воздух пока Эльман притягивает меня к себе еще плотнее.

Он тоже холодный. Очень. Еще я чувствую крупную дрожь, но не пойму, кого именно трясет – меня или его. Или нас обоих…

Вжавшись в его обнаженную грудь, прихожу в себя. Интервал между кашлем увеличивается, и он мучает меня все реже, только горло по-прежнему саднит до боли. Мысли постепенно возвращаются, но нервы на теле словно атрофировались, и я не могла пошевелиться. Мною можно было крутить, как угодно, и делать со мной все, что угодно – сопротивления не будет. У меня просто нет сил, а тело кажется таким деревянным и застывшим.

– Как ты?

– Я т-тебя н-ненавижу… – говорю ему между судорожными вдохами.

– Я знаю.

Эльман согревает мои ледяные пальцы, прижав их к своим губам и обдувая горячим дыханием. Это было бы романтично, если бы я не умирала минутами ранее.

– Сними все, иначе ты замерзнешь насмерть, – его голос колючий, но по-настоящему встревоженный.

Я качаю головой и выпаливаю:

– Иди к ч-черту!

– Я предлагал по-хорошему.

Разозлившись, Эльман хватает меня за ворот, расстегивает замок на спине и рывком стягивает мокрое прилипшее платье с моего тела, оставляя меня в одном лишь нижнем белье. Я слабо противлюсь, приговаривая:

– Ненавижу тебя!

– Ненавидь дальше. Сюда только иди.