– А что плохого в клыках? – восклицает Сиа, одаривая меня шутливо-возмущенным взглядом. – Прошлой ночью ты не жаловалась на них, – подразнивает он, и я подлетаю к нему, чтобы закрыть рот рукой. Он отпрыгивает, а остальные парни делают стенку, чтобы я не смогла до него дотянуться.

– Не будь ханжой, Винна. Никого из нас не смущает, что вы с Сиа делаете, когда убегаете перекусить, – говорит Вален, заключая последнее слово в воздушные кавычки.

Хлопаю его по руке и смеюсь, оставляя попытки добраться до Сиа.

– О, так у тебя не было бы проблем, если б мы целовались, а я бы набросилась на тебя с клыками? – весело спрашиваю я.

– Черт, если твои клыки подействуют на нас так же, как клыки Сиа на тебя, то я только за, – заявляет Райкер.

Смеюсь еще громче и издаю довольный вздох, думая об укусе Сиа. Парни разражаются смехом и хлопают по ладони Райкера, а затем Сиа.

– Не думаю, что это будут клыки… Может, скорость или что-то такое, – предполагает Нэш.

Сабин и Вален хмыкают в знак согласия.

– У нее уже есть руны и для того, и для другого. А новые руны должны давать новые преимущества, да? – спрашивает Нокс, и все поворачиваются ко мне, словно я знаю ответ.

– Что ж, дайте я смахну пыль с инструкции, которую скрывала от всех вас, и выясню это, – ворчу я, делая вид что открываю книгу и переворачиваю страницы. – О, вот оно, – щебечу невинно.

Парни снова фыркают, и только Сорик не вовлечен в наше веселье.

– Просто активируй руны, и мы узнаем, кто выиграл, – подначивает Энох. Улыбка на его лице становится шире, когда остальные соглашаются с ним.

– Чур, я первый, кого она укусит, если у нее появятся клыки, – выкрикивает Торрез, и я смеюсь. Сиа и Нокс дают Торрезу пять. – Тут нельзя медлить, парни, – подшучивает он, и они дружно ржут.

Я не могу сдержать довольную улыбку. Сегодня в нашей компании царит дух товарищества. Наконец‑то! С тех пор как Энох с Ноксом подрались, а потом подралась я с мулатом, прошло почти две недели. Потом тоже не все шло гладко, но парни действительно стараются улучшить ситуацию. И я начинаю привыкать к шуткам и поддразниваниям, которые все чаще и чаще происходят между Избранными и Щитами.

– Хорошо, но не вините меня, если я буду безумно счастлива, а вы все испытаете такой оргазм, что не сможете ходить.

– Ну, этим ты нас не напугаешь, – заявляет Вален.

– В любом случае, скоро привал, – бодренько добавляет Райкер.

– Мы все получим оргазмические укусы, или это эксклюзивное предложение? – спрашивает Каллан, слегка приподнимая руку, словно ожидая, что его позовут присоединиться.

Я смеюсь и активирую руны на плече, связанные с Сиа. Ничего не происходит. Провожу языком по зубам, но клыки остались такими же – слишком маленькими. Слишком. Точнее, никаких клыков у меня нет. Я стараюсь скрыть свое удивление. Вау, руны не дают мне того, чего я ожидала…

Ребята выжидающе смотрят на меня. Пожимаю плечами и широко улыбаюсь, чтобы они могли убедиться сами.

– Никаких клыков, – подтверждает Вален, наклоняясь и осматривая мои зубы.

Слышу разочарованные стоны и вздохи. Я тоже огорчена: уже, можно сказать, свыклась с мыслью о том, что у меня появятся симпатичные острые клыки.

– И что теперь? – интересуется Сабин, но я лишь пожимаю плечами.

– Если хочешь, могу просто так тебя укусить.

Перехожу на бег, чтобы проверить, появилась ли у меня скорость ламии. Активирую руны на ногах, чтобы перейти в режим гепарда, но скорость, увы, не выросла. Ни гепарда, ни ламию мне не обогнать.

Возвращаюсь к парням, стараясь скрыть разочарование. Они выглядят такими же озадаченными.

– Может, принуждение? Тоже функционально. Заставь нас сделать что-нибудь, – предлагает Бастьен.

Я смотрю ему в глаза.

– Та-дам. Ты больше никогда не будешь красть мою еду, – приказываю я.

Сиа протягивает мне яблоко, он явно хочет узнать, сработает ли мой приказ. С хрустом кусаю яблоко и втягиваю сок. Бастьен наклоняется и облизывает мою руку там, куда только что упали сладкие капли. Затем хватает меня за руку и быстро откусывает от моего яблока. Нахально подмигивает, и я сдерживаю себя, чтобы не наклониться и не слизать сок с его губ. Дерьмо, он такой горячий, когда крадет мою еду…

– Может, я сделала что-то неправильно? – спрашиваю Сиа.

– Возможно. Ты почувствовала силу в приказе, когда произносила?

– Не-а, – честно признаюсь я.

– Значит, возможно, это не принуждение.

– А что же тогда? Я не чувствую разницы, но руны же должны что-то делать.

– Может, не в этом случае, – предполагает Райкер. – Может, это метка партнера, а не усилитель способностей.

Я слегка падаю духом. Сиа обнимает меня и притягивает к себе.

– Ты так сильно хотела клыки? – тихо поддразнивает он.

Я усмехаюсь и обвиваю его талию.

– Да, хотела, а кто бы не хотел усилить оргазм укусом?

Сиа смеется, затем быстро чмокает меня в щеку. Я прижимаюсь к нему, желая большего.

– Не волнуйся, позже мы можем устроить войну укусов и вот тогда проверим наши возможности.

Моя улыбка из голодной становится хищной. Сиа смеется еще громче.

– ЖВ снова в игре, – хохочет Торрез.

– Ты знаешь это, Волк.

Отпускаю магию, заключенную в рунах, которые дал мне укус Сиа, и прогоняю разочарование: кажется, они ничего не дают.

– Может, стоит попробовать новые руны на ладонях? – спрашивает Райкер, и меня охватывает новый прилив вдохновения.

– Давайте на сегодня остановимся, – бросает через плечо Сорик и снимает рюкзак. – Кажется, приближается буря, и я хочу пройти вперед и посмотреть, есть ли более короткий путь к горе, чем тот, который я нашел в прошлый раз.

Смотрю на гору и прикидываю, сколько до нее идти.

– Сиа, Нэш, Тео и Энох, вы пойдете со мной. Тео, ты можешь превратиться в волка? Мы приближаемся, и я хочу убедиться, что мы не вляпаемся во что-нибудь неприятное, – решает Сорик.

Торрез кивает и начинает раздеваться. Это немедленно приводит к тому, что у меня текут слюнки, а некоторые парни стонут в шутливом неодобрении.

– Остальные разбейте лагерь и разложите костер. Сегодня будет очень холодно.

– Будет сделано, – одновременно говорят Бастьен и Вален.

– Винна, побудешь с Воном?

Я киваю и подхожу к отцу. За этот поход я уже пару раз следила за ним, так что просьба Сорика не должна смущать меня, но все же смущает.

Все кладут рюкзаки на землю, и Сорик уходит с парнями. Остальные начинают обустраивать лагерь. Я замечаю несколько больших валунов справа и решаю, что это подходящее место для нас с Воном, чтобы никто нам не мешал.

– Вон, пошли со мной, – командую я, и мы идем к камням. Стараюсь не обращать внимания на его мертвые глаза и не думать о том, что Вон как автомат делает то, что ему говорят. Странно, меня не беспокоит, когда им командует Сорик. Но когда мне приходится самой направлять его, реальность каждый раз наносит сокрушительный удар.

– Вон, сядь на камень, – говорю я, указывая на нужное место.

Сажусь рядом с ним и молча наблюдаю, как парни ставят палатки. Получается у них ловко и слаженно.

– Как прошел день? – спрашиваю Вона.

Он как обычно молчит.

– Сорик говорит, мы почти пришли. Это прекрасно, но и немного пугает, – признаюсь я. – Тебе это что-то напоминает? Я знаю, мама рассказывала Сорику об этом месте, так что, возможно, ты тоже о нем знаешь. Интересно, какие ориентиры она использовала, чтобы объяснить, как сюда добраться?

Осматриваю окружающие нас деревья. Ничего особенного, деревья как деревья. Никаких признаков того, что мы направляемся в особенное место. Как по мне, мы блуждаем в неизвестности, но Сорик говорит, что все нормально, мы идем куда надо.

Наверное, я выгляжу глупо, разговаривая с человеком, которого, по сути, здесь нет. Может быть, у Стражей найдется какой-нибудь способ помочь моему отцу?

Надежда слабая, но тем не менее она тлеет в моей груди. Даже если ничего не произойдет, если отец не выйдет из этого состояния, я все равно попытаюсь узнать его получше и дам ему возможность узнать меня. Думаю, если бы мы поменялись ролями, я бы хотела, чтобы кто-то проявлял такую же нежность и доброту по отношению ко мне.

Соскальзываю с валуна и опускаюсь на колени у ног Вона.

– Пап, подними левую ногу и положи ступню мне на колени. – Он выполняет мою просьбу, и я начинаю расшнуровывать его туристический ботинок. Стянув ботинок, снимаю толстый носок и проверяю, нет ли у него на ногах волдырей от долгой ходьбы. Сорик показал мне, как это делается во время нашего первого привала на ночь. Я совершенно не задумывалась о том, что, если бы у Вона был волдырь или что-то еще, он бы не смог нам об этом сказать. Но теперь я это знаю, и мы регулярно проверяем его.

С минуту растираю ему ступню, а затем применяю магию исцеления, чтобы залечить пятку, которая немного покраснела после сегодняшнего перехода.

– Так на чем мы остановились? – спрашиваю я и задумчиво наклоняю голову. – Ах да, Бет решила, что настала пора уехать из Нью-Мексико. Мы с Лайкен не знали, что Бет уже выбрала Неваду, поэтому по очереди крутили потрепанный старый глобус, который она нашла на гаражной распродаже. Серьезно, эта штука едва держалась на штыре, но это не помешало нам раскрутить ее, закрыть глаза и ткнуть пальцем в какую-нибудь точку. Куда бы наш палец ни упал, мы решили, что отправимся именно туда. По правилам тот, кто выбирал, должен был рассказать историю о том, какой будет наша жизнь в новом доме.

Я надела на него носок и ботинок и перешла ко второй ноге.

– Один раз Лайкен попала в середину океана. Я была уверена, что она расскажет историю о русалках, но мне следовало догадаться, что малышка Лайк никогда не пойдет по предсказуемому пути. Она поведала историю о подводном городе, и эта история казалась такой реальной, что, клянусь, я почувствовал запах соли в воздухе. Она целую неделю рассказывала мне об этом, и я была очарована.

Я грустно усмехаюсь, воспоминания захватили меня.

– История приняла странный оборот, когда город рухнул. Нам пришлось стать каннибалами, чтобы выжить, но, уверяю, даже это не помешало мне с головой окунуться в тот фантастический мир, который она создала, и жить там. Именно тогда я поняла, что Лайкен обладает особым даром. Она могла заставить увидеть вещи в неожиданном ракурсе. Она всю свою жизнь делала это…

Я задумчиво улыбаюсь, продолжая рассказывать отцу о своей жизни и о своей сестре.

– Возможности Лайкен были безграничны. – Я на мгновение замолкаю, снова погружаясь в воспоминания. – Я все еще слышу ее в своих снах, – признаюсь я. – Не часто, но все же. А мама разговаривает с тобой? – спрашиваю я и ловлю себя на том, что изучаю его лицо, несмотря на то что оно ничего не выражает. – Иногда у меня возникает желание расспросить Сорика о ней, но я не решаюсь, потому что не хочу расстраивать его.

Между нами висит непробиваемая тишина, и все вопросы, которые у меня есть о моей матери, об отце и о Сорике, остаются невысказанными. Солнце опускается все ниже. Серые облака над нами приобретают фиолетовый оттенок, когда на смену вечеру приходит ночь.

– Пап, ты не замерз?

Я встаю, чтобы найти куртку, но замираю, когда он поворачивает голову в мою сторону. Отсутствующий взгляд не исчез, но я никогда не видела, чтобы он двигался без специального указания. Наблюдаю за ним несколько минут, и мое сердце постепенно приходит в норму. Больше ничего не происходит.

Подхожу к нему с другой стороны, чтобы посмотреть, сделает ли он это снова.

– Пап, ты не замерз?

В этот раз он не пошевелился. Сидит и смотрит на деревья, словно каким-то образом они взяли его в плен. Воображаю, что его сознание запуталось в ветвях, и если он будет смотреть на них достаточно долго, то найдет способ выбраться.

– Боксерша! – зовет Бастьен, выдергивая меня из тревожных мыслей. – Пора ужинать.

Машу ему и снова перевожу взгляд на отца.