Альберт покосился в сторону Денискина, тот немедленно принялся считать птичек.

– Вот именно, не прописан, – подтвердил со значением сосед, – ну а спросят: что тут делаю, и давно ли, и не слышал чего?

– Как всегда и скажешь: заскочил тетку навестить.

– А ты подтвердишь?

– Поддакну, само собой, – пообещал участковый, – если ничего лишнего не ляпнешь. Вот если ляпнешь, тут уж извини.

Что услышал холеный Альберт в последних словах – неведомо, но он сник, залебезил и в конце концов попросил:

– Сердца на меня не держи.

– Иди уже, а?

Альберт с термосом скрылся за дверью. «Чай, он всегда к беседе располагает», – решил Андрюха и спросил самым простодушным образом:

– Чего это он?

Заверин пояснил, позевывая:

– А ничего нового, простая московская история. Приехал столицу покорять молодой и красивый, в чемодане, кроме шелковых рубашек и носков, нет ни пса. Только нос и кудри. Но бабки московские стали грамотные – вот Женя который год чувства проверяет, расписываться с ним не спешит. Вот Альбертик и нервничает.

Будь на месте Денискина нормальный сержант-подмосквич, менее опытный и более глупый, то обязательно бы спросил: ну эти личные тайны – это понятно, а вот как участковый допускает, чтобы на его «земле» проживал посторонний непрописанный товарищ? Однако Андрюха, не страдавший слабоумием, помолчал, завязал на память узелок, покивал. Все нужное само в свое время скажется.

Далее случилось довольно забавное происшествие. По проезду между домами пробирался желто-синий «козел», без сирены, но с включенной «люстрой». Переваливаясь, отдуваясь и отфыркиваясь, проследовал мимо двадцать третьего дома.

Заверин, приподняв седалище, махнул рукой, потом, поднявшись, махнул обеими – ему в ответ бибикнули, но «уазик» проехал мимо.

– Это как же понимать? – возмутился участковый. – С ума посходили?!

– Догнать? – деловито спросил Денискин.

– Еще чего, бегать. – Заверин решительно поднялся. – Пошли, звякну еще раз. Устрою там.

– Не надо ничего устраивать, – из-за угла двадцать третьего дома появился капитан Яковлев, в руках пузатый портфель. В точности завуч, поймавший за курением оболтусов-восьмиклассников.

Заверин поделился своим возмущением:

– Здравия желаю, товарищ капитан. Так куда они поперлись, я же ясно сказал…

– Они пусть по своим делам едут, нам пора по своим. Куда тут, на второй этаж?

– Так точно.

– Пойдемте. Что обнаружили?

– Ничего, – угрюмо доложил Заверин.

– Совершенно ничего? – этот вопрос был задан уже Денискину, тот высказался в том смысле, что да, все верно.

Кто его знает, что имеет в виду руководство? Если под «чем-то» считать труп, кровь и прочее, то да, ничего не обнаружили.

И снова поднялись на этаж, и уже Яковлев позвонил в дверь Евгении-Жанны, вежливо извинился и попросил еще раз обоих граждан «постоять», как он выразился. Денискину же предписал «побыть» с Натальей Кузьминичной. Жанна, на поверку оказавшаяся теткой хоть куда, велела перед уходом:

– Чайку попейте. Конфеты, сушки, в буфете малиновое варенье.

Капитан, участковый и соседи ушли, Андрюха, взяв чайник, предложил гражданке Джумайло, но та призналась:

– Не лезет больше.

– Хорошо, тогда я выпью, – решил Денискин, хотя тоже это бабское занятие не жаловал. Конфеты были вкусные, сушки – с маком.

Он уже доедал второй батончик, и лишь тогда Наталья заговорила, неловко, неуверенно улыбаясь:

– А это что, вся группа? Маловато.

– Тут дело не в количестве, а в качестве. Сейчас товарищ капитан опытным взглядом все осмотрит, и все будет ясно.

– Будет ясно, – повторила Наталья, вздохнув, – да я поняла уже. Зря приехала. Так?

По сути, ответить было нечего, Андрюха и не стал.

– Москва – хороший город. Да и сестра будет вам рада, как появится. А между прочим, это ее фото там, над диваном?

– Ее.

– Она очень красивая.

– Да.

Так, не хочет разговаривать девчонка, нечего дальше звуки из себя выдавливать. Андрюха замолчал.

По-хорошему, что с ней вообще тут сидеть? Оставить бы ее, пусть сама посидит, не маленькая. Пойти бы туда, глянуть – может, у пузатого капитана в пузатом портфеле рентген с лабораторией, дунет – плюнет, и тотчас с музыкой распахнется дверь, вплывет красавица Маргарита. И тогда Наталья перестанет рыдать про себя, без слез, с сухими глазами. Денискин одернул себя: «Ну е-мое, и снова распустил нюни. Тебе-то что за дело? Ты, главное, командировочное подпиши, а то шиш что выплатят. И, вообще, чего сидеть тут, уговор был подцепить их Аркадия Иваныча, а дальше сами…»

Глава 5

Тут самое время сделать пояснение.

Сержант Денискин за двадцать один год не приобрел ни тяги к Большому Труду, ни комсомольского задора (хотя билет, конечно, имел). Пришла малява в отделение – отрядить оперуполномоченного, смышленого, с неприметной физиономией. Была описана и необходимость в таком кадре: наблюдение за карманником-рецидивистом, который фото окрестных оперов знал лучше своего собственного интеллигентного рыла.

Другие сотрудники отделения поселка Торфоразработок, люди серьезные и семейные, никакой охоты кататься в Москву не выказали. Тогда начальник Денискина попросил не в службу, а в дружбу поехать, и, само собой, Андрюха не мог ему отказать.

Потому что из всего окружения только товарищ капитан Подшивалов знал, что в сложном пионерском детстве этот вот примерный Андрюша с большим успехом, огоньком и выдумкой шарил по карманам трудящихся.

Ну, конечно, не только на этом основании. Подшивалов по-отечески попросил и немедленно пообещал отпустить Денискина на рыбалку в Астрахань, причем в самый сезон, в сентябре. Андрюха и отправился.

Сказать по правде, Денискину никакого дела не было ни до кого на этом свете. Однако по ходу дела выяснялось, что кому-то все-таки придется работать над тем, чтобы и музыка заиграла, и Малка приперлась домой. Как несправедливо устроено все в этом мире – ничего само собой не получается.

Наталья снова заговорила:

– Я вам признаюсь… Андрей, так?

– Все верно. Подождите, сейчас придут…

– Они и слушать не будут, это я уже поняла. Не стану и говорить. Скажут – выдумки и фантазии. А вы, мне кажется, хороший…

Она засмущалась и решила не раскрывать, что именно ей еще кажется – и совершенно напрасно. Денискин время от времени был не прочь услышать от приятной девушки про себя что-то хорошее.

Наталья достала из порезанной сумчонки сложенную бумажку. Андрюха прочел: «НАТКА ПЕРЕЕЗЖАЮ НОВЫЙ АДРЕС СООБЩУ ЦЕЛУЮ РИТА».

– Срочная телеграмма, отправлена двадцатого апреля. Но адрес, я так понимаю, вам не сообщили.

– Нет. И более вестей не было. И не только… – начала Наталья Кузьминична, но тут вернулись хозяева, за ними зашли милиционеры, спокойный низенький Яковлев и встрепанный длинный Заверин.

– Вот мы во всем и разобрались, – сообщил капитан, обращаясь к Наталье, – и беспокоиться вам не о чем, Наталья Кузьминична. Квартира чисто убрана, пыль совсем свежая, то есть убирались недавно, все видимые вещи, извините, документы, деньги, вещицы драгоценные, все на своих местах…

– Туфля, – глядя в пол, напомнила Наталья.

– Нет, вторую туфельку не нашли. Но первую бережно сохраним до ее возвращения, – пообещал Яковлев, показывая названный предмет, уже завернутый в целлофан.

Денискин неожиданно для себя встрял:

– Мешковина.

– Что? – переспросил Яковлев.

– Мешок, – повторил Андрюха, – на всех припасах мешки на месте, а на вобле дерюги нет.

Замолчал. Непросто, когда на тебя смотрят четыре пары глаз, да еще с такой заботой и сожалением, как на слабенького головкой. Капитан подождал продолжения заявления Денискина, не дождался и завершил сообщение:

– Телевизор вам выключили и даже вот ключи нашли, – он показал связку в кожаном футляре, – Наталья Кузьминична, вам нужно лишь предъявить документ, подтверждающий родство с гражданкой Демидовой…

Та покачала головой, с неприязнью глянув на участкового. Заверин лишь губы скривил: вот, я предупреждал.

– Да, но тогда я, к сожалению, не смогу… – сокрушенно начал капитан, но девушка замотала головой:

– Нет-нет, я тут не останусь.

Капитан, решив закруглить разговор, обратился к понятым:

– Спасибо за помощь, граждане. И извините за беспокойство.

Альберт с чувством завел:

– Всегда, всегда рад помочь. То есть мы с тетушкой…

– Хорошо, вы свободны, остальных попрошу пройти со мной, – пригласил Яковлев, – уладим формальности.

Вернулись в отделение, участковый без слова, без позволения, развернулся и ушел. Яковлев попросил Денискина подождать у своей двери, а гражданку Джумайло – зайти. Разговор с ней длился недолго. Наталья вышла в коридор, глаза на мокром месте, а капитан, в очередной раз повторяя уже сказанное и как бы утешая, толковал:

– …Как только прибудет подтверждение вашего родства с гражданкой Демидовой, и, если она к тому времени не появится, вы напишете заявление, и будет объявлен розыск… понимаете меня?

Та наврала, что понимает, и добавила, прямо приличная девочка-отличница:

– Если считаете, что ничего, то можно и подождать. Я и отпуск за свой счет взяла специально.

– И это очень хорошо, – подхватил капитан, – поскольку как раз понадобится еще раз вас вызвать по поводу кражи.

– Какой? Ах да.

– Вы где остановились? Сообщите, пожалуйста, адрес.

Наталья глупо переспросила:

– Адрес?

– Да, где вы остановились, где вас можно будет найти.

Наталья снова вынырнула из омута своих мыслей:

– Что сделать?

Капитан напомнил:

– Вас опросили, но не исключено, что потребуется что-то уточнить. Назовите, пожалуйста, адрес места, где вы остановились.

– Нигде.

Яковлев был терпелив:

– Хорошо, где вы собирались остановиться?

– У сестры, – тут она всплеснула руками, – нет-нет, что это я! Поеду, поищу. Тут есть гостиница, дом крестьянина…

Тут даже капитан поднял бровь, а дежурный, который стоял неподалеку с какими-то бумагами на подпись, невоспитанно хрюкнул. Наталья взволновалась:

– Что, нет ничего? Тут же ВДНХ, а там гостиницы, я слышала…

– Гостиницы-то на месте, стоят, – утешил Яковлев, – только там нельзя разместиться с улицы, только забронировать, но это надо подавать заявку от предприятия, и заранее.

– А где же в Москве принято ночевать, если негде?

– На Центральном телеграфе, – подсказал дежурный.

Наталья неуверенно спросила:

– Шутите?

– Шутит он, шутит, – утешил Яковлев.

Дежурный же изобразил смущение. Денискин, не выдержав, вмешался:

– Товарищ капитан, разрешите? – и, дождавшись кивка, уцепил Наталью под руку и отвел подальше.

– Послушайте, раз такое дело, так поезжайте ко мне.

О, вот тут она сразу поняла, о чем речь, и немедленно задрала нос:

– Это куда это, к вам?

– Недалеко, – утешил он, – полтора часа на электричке, да на автобусе немного. Отдельная комната, почти все нужное есть… ну под крышей. Роскошная кровать, матрац ватный.

Растерянное выражение на круглом личике сменилось на подозрительное, с ехидцей:

– И небось двое поместятся.

Андрюха отбрил:

– Хоть пятеро, мне лично это неинтересно. Я тут остаюсь, потому что в командировке.

И, так как Наталья Кузьминична продолжала жеманиться и мяться, как тесто, Денискин предложил другой вариант:

– …Ну или на Центральный телеграф или на вокзал. Только имейте в виду, там таких желающих много. И вам без прописки кисло будет, до первого патруля.

Тут Заверин вынырнул из какого-то кабинета, видимо, своего, потому что от него несло свежим одеколоном, а глаза снова были узкие, сонно-спокойные. Услышав разговор, он тотчас вмешался с таким видом, словно имел на это полное право:

– Поезжайте, Наталья Кузьминична.

– То есть?!