Дядя самых честных правил. Книга 6 (страница 10)
– Вы помните времена Бирона? Ах да, вы слишком молоды для этого. А я прекрасно помню. Так вот что вам скажу: Бирон не был таким страшным мздоимцем и деспотом. Вполне толковый человек, получше многих наших царедворцев. Но имел несчастие быть немцем в глазах нашего дворянства. А оно терпеть не может над собой любых иностранцев. Хоть наши князья, графья и простые помещики восторгаются всем заграничным и благоговеют перед авалонскими и французскими «мудрецами», дома они со всей ненавистью обрушиваются на иностранца, взявшего хоть толику власти над ними.
– Вот как? Никогда бы не подумал.
– Увы, увы, Константин Платонович, не раз уже наблюдал такую заковыку. Вот и Пётр Фёдорович слишком любит всё прусское да немецкое и пренебрегает русским. Как он ни гладил по шерсти наше родовитое дворянство, оно вцепится ему в руку и будет драть, как волк овцу. Они даже его жену-немку готовы бы поставить, коль она окружила себя русскими, а не своими соотечественниками, как он.
Слова Добрятникова дали мне хороший повод к размышлению. Полагаю, здравое зерно в его размышлениях есть. Я даже знаю, кто именно будет способствовать смене фигуры на троне – бывший канцлер Бестужев. И никакого значения не имеет, что старик сидит в ссылке. Тем более что сама Екатерина активно вербует сторонников и жаждет ввязаться в драку.
* * *
Вечером, едва я отправил Ксюшку спать, на пороге усадьбы появился Киж. Он прятал усмешку, но было видно, что ему весело и хочется поделиться чем-то страшно забавным.
– Константин Платонович, у меня срочные известия для вас.
– Не желаешь сначала переодеться?
Я кивнул на его пыльный камзол и грязные сапоги. Обычно мертвец крайне трепетно относился к своему виду и предпочитал сначала привести себя в щёгольский вид, а уже потом говорить о делах. Но в этот раз ему не терпелось поделиться новостями.
– Послезавтра Бобров будет стреляться на дуэли. Представляете? Наш душка Бобров.
– Та-а-ак. Мне нужны подробности, Дмитрий Иванович. Из-за чего? С кем?
– Причину точно сказать не могу. Они с Сашкой набрали в рот воды, как рыбы, и не рассказывают. Вроде как, по словам Марьи Алексевны, Пётр спас рыжую от плохой компании. При этом подрался с кем-то там и получил в ногу удар шпагой, к счастью, отделался царапиной. Привёз Сашку в особняк княгини, а после получил от «похитителей» рыжего сокровища вызов по всем правилам.
– А что Марья Алексевна?
– В полном восторге. Говорит, что не видела таких страстей со времён балов Анны Иоанновны.
– Ещё лучше, – я прошёлся по гостиной, прикидывая, с чего начать: придушить Сашку или спасать Боброва. – Ты не сказал, с кем он собрался стреляться.
– Ерунда, какой-то толстый недоросль, даже Пётр его легко застрелит. Он вроде говорил, что это сын Шереметева.
Глава 10 – Вызов
– Ещё раз повтори, Дмитрий Иванович: с кем Бобров должен стреляться?
– С сыном, – Киж, глядя на меня, заподозрил неладное и перестал довольно лыбиться, – Шереметева.
– Ёшки-матрёшки! Хорошенькие новости.
Обоих придушу! Сначала Александру, скандалистку эдакую, потом Петра, чтобы знал, кого на дуэль вызывать. Это же надо додуматься – Шереметева! Не мог вспомнить, что я с отцом этого юноши только, считай, примирился за убийство бастарда? А теперь, если мой человек застрелит его сына, что граф подумает? И во что это может вылиться?
– Константин Платонович, хотите я поеду и… Ногу Боброву сломаю! Он полгода ходить не сможет, и дуэль сама собой отменится. Или Шереметеву руку, чтобы стрелять не мог.
– Дмитрий Иванович, ты иногда как скажешь, так не знаю, плакать или смеяться.
– А что? – Киж искренне удивился. – Хорошие же идеи. Никто не узнает, что это я, а проблема сама собой решится.
– Бобров мне целым нужен, а не на костылях. А к Шереметеву лучше даже не приближайся, от греха подальше. Когда они стреляются?
– Послезавтра, на рассвете.
– Значит, успеваем. Утром едем в Муром и решаем вопрос без членовредительства.
– И я!
Вихрем в гостиную ворвалась Ксюшка в ночной рубашке.
– Здрасьте, дядя Дима, – пронеслась она мимо Кижа и остановилась передо мной. – Я тоже поеду в Муром!
– Ксения, кажется, кто-то должен давно спать, а не подслушивать разговоры.
– И ничего я не подслушивала, я воды на кухню шла попить. – Девочка упёрла руки в бока и с укором посмотрела на меня. – Я тоже в Муром хочу! Вы всё время без меня ездите, а я там даже маленький разочек не была. Папа не берёт, вы не берёте. Марья Алексевна тоже не хочет брать, а у самой там дом большой, хоть коврик у двери могла бы мне выделить. Я маленькая, много места не займу. И вести себя буду хорошо. Честно-честно! Дядя Костя, возьмите в Муром! А то я совсем расстроюсь и плакать буду.
– Константин Платонович, – присоединился к девочке Киж, – место в дормезе есть, давайте возьмём Ксению с собой.
Я обвёл парочку взглядом и кивнул.
– Хорошо, возьмём. Только ты, Дмитрий Иванович, и будешь за ней следить. Если она потеряется или напроказит, отвечать придётся тебе. Всем всё ясно? Тогда быстро спать! Завтра разбужу ещё до рассвета.
Ксюшка взвизгнула от счастья. Сначала кинулась и обняла меня, затем Кижа, а после выбежала из гостиной, на ходу крикнув ему:
– Дядя Дима, я, честное слово, сильно не буду баловаться! А за маленькие проказы вас дядя Костя не накажет!
– Сам нарвался, – я похлопал Кижа по плечу, – чтобы даже на шаг от неё не отходил.
– Сделаю, – вздохнул он, – куда я денусь.
– Вот и чудненько. А сейчас доброй ночи, пора и мне спать.
Но в постель я попал не сразу. По пути меня перехватила Таня и заявила, что она тоже едет в Муром. И вовсе она себя хорошо чувствует, и дыхательные упражнения будет делать на месте, и за Ксюшкой нужно приглядывать, и вообще, я без неё буду слишком суровый, а Сашку с Петей пожалеть нужно, им и так досталось. Ну, и были ещё некоторые аргументы, о которых в приличном обществе не рассказывают. Так что пришлось согласиться с Таней, что она едет.
* * *
Будто специально подгадав, в Муром мы приехали как раз к обеду. Марья Алексевна сначала удивилась, затем обрадовалась и тут же пригласила всех за стол. На нас с Таней она поглядывала с любопытством, явно ожидая рассказа о случившемся в столице, но держала себя в руках.
Сашка и Бобров сидели за столом как на иголках, опасаясь на меня даже взгляд поднять. А я специально говорил только о погоде, видах на урожай и прочей ерунде. Пусть помучаются и ещё раз подумают над своим поведением.
И только Ксюшка вела себя непосредственно, не утруждаясь формальностями. Получив десерт, она поковыряла в пирожном дырку, облизала ложку и громким шёпотом на весь стол спросила у сестры:
– Боишься?
Рыжая гордо фыркнула и не стала отвечать.
– Ну и зря, – Ксюшка принялась выгребать ложкой воздушный крем, – дядя Костя тебя выпороть обещал.
Александра закашлялась, глядя на меня с возмущением и ужасом.
– Милый ребёнок, – вкрадчиво спросил я у Ксюшки, – это когда же я такое обещал?
– Ну, – она вытянула губы трубочкой, – папа всегда обещает выпороть, когда плохо себя ведёшь. Сашу он хворостиной берёзовой гонял, когда она без разрешения из его ружья стреляла. Она потом на животе спала, так ей всыпал. А вы в Злобино старший, значит, тоже хворостиной можете выпороть. Я разве неправильно сказала?
Я сдержал улыбку, увидев, как Александра с облегчением выдохнула. Похоже, она всерьёз поверила, что я мог такое сказать.
– Ксения, а ты когда балуешься, не боишься, что я тебя могу хворостиной?
– Меня нельзя, я ещё маленькая, – твёрдо заявила Ксюшка. – Папа сказал, что мне надо словами, а Сашка уже взрослая, ей поздно объяснять, если раньше не поняла.
Рыжая сверкнула глазами и тайком погрозила сестре кулаком. Та в долгу не осталась и показала Александре язык. Ёшки-матрёшки, натуральный детский сад! Ещё и Марья Алексевна сидит довольная, будто на цирковом представлении. Хоть и правда бери хворостину и гоняй их вокруг усадьбы.
– Сударыни, – я строго посмотрел на обеих сестёр, – будьте любезны, ведите себя прилично. Или кое-кто лишится сладкого за ужином.
Такой довод подействовал на Ксюшку мгновенно, она приняла вид идеального ребёнка и больше не пыталась изводить сестру.
После обеда Сашка попыталась поговорить со мной.
– Константин Платонович, я должна с вами объясниться.
– Позже, Александра. Сначала у меня дело к Марье Алексевне. А с вами я поговорю позже. И сразу вместе с Петром.
Она стухла, кивнула и тяжело вздохнула. Ничего, пускай немного помаринуется. В следующий раз будет думать, как устраивать скандалы и хлопать дверью.
* * *
Обсуждение наших столичных «приключений» и смерти Елизаветы вышло долгим.
– Так даже лучше, Костя, – заявила Марья Алексевна.
– Почему?
– А ты подумай, если бы она подписала те бумаги? Титул тебе да дворянство Танечке. Думаешь, не докопались бы, из-за чего такая милость? По-хорошему, ты должен был руками отмахиваться, чтобы князем не стать. Я говорила – рискуешь ты с этой поездкой. А с эдакой наградой надо было брать Таню да уезжать в Европу.
Княгиня пожевала губами.
– Вот и говорю, что лучше. Разумовский её не выдаст, он Елизавете верен как пёс всю жизнь был. Надеюсь, вы больше никому на глаза в Петербурге не попались.
Она задумалась, постукивая ногтями по подлокотнику кресла.
– У меня есть хорошие знакомые во Флоренции. Может, отправим Таню к ним погостить на пару годков? На всякий случай.
Я покачал головой.
– Мне придётся поехать с ней, чтобы выполнить клятву. А бросать Злобино и задуманные дела я не хочу. Марья Алексевна, а как вы посмотрите на то, чтобы спрятать Таню здесь, в России?
Хмыкнув, княгиня вопросительно подняла бровь.
– Когда вы брали её на бал, то представляли, кажется, Лариной.
– Было такое дело.
– А может, оформить её как Ларину на постоянной основе?
– Кхм. Как ты себе это представляешь?
– Семейство большое, вы сами говорили. Договоримся с кем-нибудь из них, чтобы они записали Таню как свою дочь, внучку, племянницу или дальнюю родственницу. Наверняка можно найти, кто из Лариных нуждается в деньгах и согласится провернуть маленькую аферу. Если уж тогда дворянское общество не разоблачило наш маленький обман, то теперь при поддержке кого-то из семейства тем более не догадаются. А за ценой я не постою.
Марья Алексевна махнула сложенным веером, призывая меня к молчанию. Подняла глаза к потолку и забормотала:
– Ларины… Ларины… А что, имеет смысл… Имеет… На виду искать не будут, тем более среди небогатых. С Прасковьей поговорить? Нет, болтушка, всё растреплет. Василий? У него семеро уже взрослых, там не спрячешь. Кого выбрать? Хотя… Тут и думать нечего!
Хлопнув веером о ладонь, княгиня посмотрела на меня.
– Как разберёшься с дуэлью, поедем к Фёдору Апполинарьевичу. Думаю, он мне не откажет в маленькой просьбе.
– Кто такой?
– Увидишь, Костя, увидишь. Замечательный человек и семейство такое же. А денежный вопрос я сама с ним улажу.
– Марья Алексевна…
– Сказала, сама, значит, сама. И даже не думай возражать, обижусь!
На этом и порешили, и я пошёл разбираться со скандалисткой и бузотёром.
* * *
– Рассказывайте, как дело было.