Макгонагол извлекла на свет свою куртку, отряхнула её и натянула на голое тело. Огляделась. Порылась в карманах и достала сплющенную жвачку.

– Будешь? – женщина протянула блистер мне. Сама она уже активно работала челюстями.

Я благодарно кивнул и протянул руку, чтобы взять угощение. Во рту стоял отвратительный привкус рвоты, и хотелось его смыть.

Кожа профессора была влажной и почти обжигающей. Я поспешно отдёрнул руку под насмешливым взглядом. Волосы Минервы и не думали отрастать, так что смотрелась она…

Ну да. В сапогах и кожанке на голое тело.

– Что-то мы тут засиделись. Там, наверно, вовсю уже сапёры работают…

Раздался взрыв.

– Мои мины никто никогда не мог обезвредить! – самодовольно закончила хаоситка.

Меня снова вырвало.

– Надо торопиться, а то скоро тут станет весело! – Минерва хлопнула меня по плечу и направилась к ячейкам. Из кармана она извлекла бумажку. Бумажка была насквозь пропитана кровью. Женщина огорчённо чертыхнулась. А потом начала ломать дверцы ячеек. Голыми руками.

После многотонной двери ну ни капли не впечатляло.

Пачки денег, драгоценности, бумаги… Всё это сбрасывалось на пол. Деньги и драгоценности мне поручили собирать в сумку. Ну как «поручили»…

– Гарри, мальчик мой, если я сломаю тебе палец, ты всё равно сможешь нормально функционировать. Но у тебя будет сломан палец.

Вежливо попросили, ага.

В какой-то момент Макгонагол издала торжествующий вопль. В её руках оказался длинный пенал тёмного дерева, который она сунула во внутренний карман.

– Всё, теперь уходим!

Я изъявил желание бежать куда угодно. Просто безудержное. Даже сквозь стену.

Минерва прокусила палец. Из него брызнула кровь, слово где-то в пальце проходила артерия. Хаоситка нарисовала на стене восьмиконечную звезду. Ушло у неё на всё буквально десяток секунд. Отошла к другому краю хранилища, и…

…Пробежала сквозь стену, оставив в ней рваную дыру. Я пошёл следом, переступая через кровоточащий бетон.

– Профессор, а что мешало сделать это изначально? Тихо зашли, тихо вышли…

– Ох, Гарри, ты такой умный! – Макгонагол выломала из стены длинный стальной прут. Взвесила его в руке, а потом с любопытством уставилась на меня. – В следующий раз обязательно так и сделаем. Жертвоприношение в центре Лондона – что может быть романтичнее? – совсем уж непонятно закончила женщина.

Кстати, если вы думаете, что мы вышли где-то в безлюдном месте, то вы глубоко заблуждаетесь.

Вокруг нас толпились люди. В воздухе стрекотал вертолёт. Выла серена. Все смотрели на нас. А что вы хотите, голозадая лысая тётка выходит сквозь стену, как чужой из незадачливого астронавта.

– Кстати, Гарри, ты ведь не потерял пистолет?

– Неееет… – я всё ещё не понимал, что сейчас будет. А если бы понял, то попытался бы удрать. Не факт, что смог бы, но…

Слишком много на сегодня «Но», я знаю.

– Давай!

Я безропотно протянул оружие. Люди вокруг заволновались.

– Ну, а может это… машину там угоним, нам же надо сматываться, нет? – вой сирен становился громче. Кажется, нас заметили.

– И я оставлю там свой мотоцикл? Мальчик, своё я не отдаю никому! Запомни!

– Да, да, безусловно, а что мы будем…

Ну, это не тот вопрос, на который я бы хотел узнать ответ, как оказалось в итоге. Потому что в голову Минервы пришёл план. Или острый приступ психоза. В конце концов, полчаса назад её мозги расплющило сейфовой дверью.

Мир неожиданно пришёл в движение и закрутился.

– Ппроффессор, что пппроисхходит… – Макгонагол очень быстро бежала, а меня при этом она держала за ворот куртки. Трясло неимоверно, и я сжал зубы, чтобы не прикусить язык.

– Ну ты же сам сказал, что надо убивать военных! Гарри, я выполняю твою просьбу!

– Бл… – нет, безусловно, я много хотел сказать, например то, что я совсем другое говорил. Или например, поинтересоваться, зачем для целей убийства военных нужно тащить меня как котёнка, что перепачкался в своих фекалиях. Или то, что я не согласен, или то, что я не…

Эту мысль додумать не получилось. Очень сложно думать, когда неожиданно на тебя оказываются направлены полсотни стволов.

– Пушки в землю! Или я вышибу ему мозги! – проорала Минерва.

– Мама… – я, кажется, обмочился.

А потом выдохнул от облечения. Сейчас меня убьют, и на этом эта нелепая история закончится.

– У неё заложник! Повторяю! У неё заложник! Не стрелять! – кто-то орал команды в мегафон.

Дымил холл банка, судя по всему, взрыв мины обрушил перекрытия (и убил всех заложников), вокруг нашего мотоцикла было оцепление. Видимо, табличка с надписью «заминировано» всех впечатлила. Интересно, когда Минерва успела её повесить?

В этот момент из дыма зала вывалился мужчина в форме сапёра. Он содрал шлем и его вырвало на бетон.

– Они всех убили! Всех! Там ёбаная бойня! Господи боже, там все…

Вопль прозвучал в полной тишине.

А потом Макгонагол дёрнулась. Моё тело мотнулось, и я почувствовал удар в голову. Острые осколки шлема врезались в лицо, а во рту появился вкус крови.

О, кажется, меня подстрелили. У кого-то сдали нервы?

Я погрузился в умиротворённое состояние. Сейчас будет темнота, и эта история наконец…

Темнота не приходила. Пластик немилосердно резал лицо. Меня трясло. В голове было всё нормально. В том смысле, что дыр никаких, даже последствий от удара в голову тоже никаких. Странно…

Всё это осознание заняло доли секунды. А потом мир снова пришёл в движение.

Выстрелы, вопли, баррикада с военными приближалась. За десять метров до полицейских и солдат Макгонагол неожиданно прыгнула. Метров на пять.

И мы рухнули на полицейскую машину. Летели пули. Кричали люди. Что-то взрывалось. Макгонагол крутилась на месте, всаживая выстрел за выстрелом. Очень точно всаживала. Люди падали как подкошенные. Им отрывало руки и кисти рук, пули оставляли после себя странные раны. У кого-то взорвалась голова.

А что ваш покорный слуга? А я понял, что да, я «Гарри хер прошибёшь». Макгонагол использовала меня как живой щит. Пули от меня рикошетили, необъяснимым образом возвращаясь стрелкам. Заряд картечи из дробовика отразился обратно, и полицейский обзавёлся десятком мелких дырок на лице.

Очередной рывок, и я смотрю на военного в серой форме. Мне в лицо смотрит винтовка. Вспышка. Военный падает на спину. С дырой на месте левого глаза.

Карусель кончилась как-то очень внезапно. Под брюхом ревел двигатель.

Мы сорвались с места. Я не рисковал пошевелиться, мёртвой хваткой вцепившись в какую-то железку. Вокруг летели пули. Они рикошетили от корпуса монструозного мотоцикла, от меня… От Минервы пули не рикошетили, она была залита кровью с головы до ног, но пара лишних дырок в теле не сильно беспокоили сумасшедшую бабу. Мотоцикл остановился. Меня сгрузили на асфальт. Перед носом промелькнули сапоги Макгонагол, и я смог заметить как открывается багажник под сиденьем. Туда падают сумки, оставленные нами у дыры из хранилища. Люди с улицы уже разбежались. Меня снова подняли в воздух и усадили на заднее сиденье.

– Гарри, мальчик мой, вдохни! Это лекарство!

Мне сунули что-то под нос. А потом ткнули куда-то в район живота. Боль была такая, что я судорожно сделал большой вздох. И закашлялся. Нос моментально занемел.

Наркотик ударил в голову, делая сознание кристально ярким.

Господи, это детская книжка! Я рассчитывал на магические зелья, злого волшебника, а не на то, что меня нанюхают кокаином в одиннадцать!

Профессор прыгнула в кресло и крутанула газ. Я судорожно вцепился в Минерву, сжимая зубы.

Мимо летели дома. Вопили сирены. Небо гудело от авиации.

Тяжёлый мотоцикл бешеной саламандрой скользил в потоке. Мы неслись по улицам, нарушая все возможные правила дорожного движения и некоторые законы физики. Как минимум, мы снесли пару легковушек, хотя должны были слиться с ними в один большой комок из пластика, металла и мяса. Колобок с мясом!

Я хихикнул. Потом снова. А потом расхохотался. Меня просто распирал смех. Я отпустил Минерву и сорвал с головы разбитый шлем. Сознание стало кристально ясным. Солнце светило ярко.

В затылок прилетела пуля, и я больно вписался носом в спину профессора. За нами летел вертолёт.

Мы неслись по набережной Темзы куда-то в сторону залива. Я не слишком понимал, что планирует делать хаоситка. Но стало как-то плевать. Вертолётов становилось всё больше. А потом…

Потом мы влетели в какой-то парк, снося забор. Что-то щёлкнуло, и из мотоцикла раскрылись две метровых косы. И мы врезались в толпу отдыхающих.

Мотоцикл в кровавом шлейфе пролетел через парк, оставляя после себя просеку из располовиненных тел.

А я… Я ахуел. Нет, ну серьёзно!

А у Минервы начали отрастать волосы, превращаясь в огромную каштановую гриву.

– Гарри, мальчик мой, ты сможешь сбить вертолёт из снайперской винтовки? – голос профессора прозвучал у меня, кажется, прямо в голове.

– ЧТО? НЕТ! – заорал я от неожиданности.

– Тогда ты ведёшь мотоцикл!

Хаоситка как-то вывернулась, оторвала своё тело от мотоцикла, скрестила ноги в воздухе, изогнулась… и устлалась за моей спиной, толкнув меня к рулю. В который я схватился рефлекторно.

– Я не умею водить мотоцикл! – проорал я, хватая руль слишком короткими для такой махины руками.

– Слушай варп, Гарри!

Водить я умел. У меня даже были права, которые я получил, когда учился водить машину. После сдачи на стареньком драндулете, я как-то прокатился на спортивном байке. По прямой. На автодроме. Через минуту я заглушил мотор, с трудом разжал побелевшие от ужаса пальцы и больше никогда не садился за руль этого агрегата, что создан исключительно для поставки донорских органов всем тем, кто жизнь ценит.

Сейчас подо мной машина, что была эволюцией банзай-табуретки. Квинтэссенция дурной мощи. Ракета на двух колёсах. Вопя от ужаса, я принялся рулить.

Вернее, пытался. А адская машина словно жила своей жизнью. Мелькали чьи-то испуганные лица, кровь била фонтанами из разорванных тел, а я… Я неожиданно рассердился и несколькими движениями руля обломал косы о фонарные столбы.

За спиной наверняка что-то происходило, наверняка куда-то стреляли, кого-то убивали и что-то взрывалось. Я ничего не слушал, стараясь не убиться.

Мы снова вылетели на трассу. И я с трудом увернулся от полицейской машины. А потом ещё от одной и ещё от одной, и… да что за уроды! Почему столько машин на полосе? Они все решили пожертвовать собой, чтобы убить меня?

– Гарри! Ты гений! Даже я бы так не смогла лететь по встречной на полной газу! Мы почти оторвались! Поднажми! – в голосе Макгонагол мелькнуло уважение.

Сука! Левостороннее движение!

А потом на горизонте показался…

Нет, не полицейский кордон. Несколько из них мы благополучно миновали, по встречке. И даже не бетонный блок.

Бензовоз. Который пытался развернуться. И встрял. Он перегородил всю дорогу и, кажется, застрял намертво.

– Минерва, нам пиздец, – сообщил я диспозицию. Сообщил не голосом, а телепатически.

– Отлично! Дай ему крови!

– Что?

– Мотоциклу, дай ему крови!

Женщина за моей спиной извернулась и ударила по большой оранжевой кнопке с картинкой зубастой пасти.

Я думал это клаксон или типа того.

Передо мной открылась пасть. Сотни мелких зубов. При этом она ну очень была похожа на вагину. Не став дожидаться моей реакции (хе-хе-хе, зубастый мотоцикл, вы там совсем ебанулись?), Макгонагол дёрнула меня за руку и воткнула мою левую ладонь в эту пасть.

Пасть сомкнулась. Я заорал от боли. А мотоцикл зажил своей жизнью. Басовито загудел воздухозаборник, полностью заглушив другие звуки. Я почувствовал, как ветер становится твёрдым и давит мне на лицо, выворачивая руки из суставов. Перед глазами появились какие-то радужные разводы, и мы огненным болидом влетели прямо в бензовоз.