Когда счёт идёт на секунды, сознание не обращает внимания на детали. Так и Ольгерд не заметил валявшихся рядом двух огромных ножей, инкрустированных драгоценными камнями. Не увидел и того, что тёмная юбка женщины была пропитана кровью.

Он видел лишь, что сейчас произойдёт непоправимое – то, чего сердце знахаря никак не могло допустить. И даже материнский зарок в этот раз не сработал – слишком большой всплеск жизненной силы заставил Ольгерда броситься на нападавшую и снести её своим телом.

*

Очнулся он от криков женщины. Два воина держали её, пока третий насиловал. От ужаса и страха Ольгерд онемел. Он не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляда – тело стало каменное. Казалось, что и дышать перестал.

– Что? Тоже хочешь? – голос сбоку вывел юношу из оцепенения. – Заслужил. Сейчас они кончат – и можешь приступать, – говорил мужчина, ещё недавно лежащий на земле, пока его руки перевязывал другой герр.

Ольгерд во все глаза посмотрел на него, до конца не понимая смысл слов.

– Как хоть зовут тебя, спаситель? – усмехнулся он.

Юноша не чувствовал ни горла, ни языка. Он снова перевёл взгляд на то, что происходило в нескольких шагах от него, и, взмолившись про себя: «Матушка Великая Пряха, пошли мне защиту!», потерял сознание.

– Малахольный!

Лицо Ольгерда обожгло холодной водой. Он дёрнулся и открыл глаза. Человек, который до этого обрабатывал руки спасённому, сейчас внимательно смотрел в лицо юноше.

– Ты кто такой? – он просунул кисть под плечи Ольгерда и потянул так, чтобы тот сел.

«Всё стихло. Великая Пряха, спасибо, что всё закончилось», – подумал Ольгерд.

Он потряс головой. Несколько струек воды неприятно потекли по шее и забрались под рубаху.

– Глухой, что ли? – спросил подошедший мужчина. – Вроде же оборачивался на голос.

Ольгерд помахал головой из стороны в сторону, судорожно соображая, что происходит.

«Женщина хотела убить вот этого, с перевязанными руками. Я ей помешал. Потом не помню. Потом очнулся. Великая Мать! Как она?! Как же такое произошло?!»

Незнакомец заметил, как юноша забегал взглядом по поляне.

– Девку ищешь? Извини, ничего не выйдет – сильно её помяли. Не знаю, доживёт ли до Великого суда.

Ольгерд наконец увидел женщину. Она лежала связанная, без сознания, под дальними кустами. Сердце знахаря сжалось от боли. Внутренний инстинкт шептал не делать лишних движений. И вообще молчать. Он перевёл взгляд на того, кого спас. Дорогая обувь. Кожаные штаны. Испачканная рубаха из очень тонкого полотна – такого он никогда не видел. Незнакомец смотрел на него внимательным взглядом тёмных глаз. В бороде ещё торчали травинки.

– Немой, что ли? – задумчиво спросил он.

Ольгерд кивнул.

– Понятно. Ну что ж. Вижу, что ты из простых. А вот я нет. И за то, что ты мне жизнь спас от ведьмы поганой, беру тебя к себе в услужение. Будет тебе и кров, и хлеб, и монета. Родители есть?

Ольгерд поспешно замотал головой.

– Тем лучше. Вставай и пошли.

*

Когда Роман занял место умершего отца, он быстро понял, что местные знахарки имеют довольно приличные заработки, «забирая хлеб» там, где он мог бы пойти в его казну. Простой люд до сих пор не решался приглашать к себе врачей из-за дороговизны и тайно бегал за помощью к целительницам, поэтому Роман объявил в своих владениях знахарок колдуньями и ввёл для них смертную казнь.

Истребление шло долго. Уже кое-как простолюдины начали обращаться к местному лекарю из замка семьи Корбу, и казна Романа стала расти. Но в округе было ещё много деревень, расположенных достаточно далеко. Посылать оттуда за врачом было бессмысленно: больные бы умерли, не дождавшись помощи. Но умирать хотели не все, и время от времени до Романа доходили слухи о целительницах.

Граф уже выписал нескольких молодых докторов из столицы, чтобы рассадить их в провинциях. Ехать сюда мало кто хотел, пока он не пообещал им приличное жалование. А чтобы жалование было и чтобы люди охотнее шли к молодым лекарям, нужно было уничтожить всех этих баб, которые забирали его деньги.

Стражники графа не зря ели свой хлеб: выследили очередную стерву. Девка была красивая, по вкусу Роману, но подчиниться ему не пожелала и чуть, паскуда, не убила.

Хорошо, что тот щенок появился. Хотя что-то в нём Романа настораживало. Он не мог понять, что именно, но что-то с парнем было не так.

«Ладно, поживёт рядом – присмотрюсь к нему».

*

Ольгерда накормили и выделили в замке Романа комнату. Служанка принесла ему поесть.

Юноша сел на койку и обхватил голову руками.

Картинки изнасилования до сих пор мелькали перед глазами и вызывали озноб и ужас. Он даже представить не мог, что такое бывает. В его деревне все знали друг друга с детства, и если случались ссоры в семьях, то их никто не видел.

До сегодняшнего дня он даже не понимал смысла маминого зарока. Как это так: никому чужому не помогать? Если живому человеку плохо, то всё его существо стремилось на помощь. А сегодня первый раз в жизни он об этом пожалел.

Хотя если бы он позволил произойти убийству – никогда бы себя не простил. Но теперь он никогда себя не простит и за то, что не позволил…

Глава 4

Первый раз это ощущение Ольга испытала в детстве, когда бабушка привезла её, трёхгодовалую, на море. Девочка так много слышала о нём, но это даже отдалённо не походило на то, что открылось перед её глазами.

До поездки малышка думала, что море – это огромная ванна с водой, в которой купаются люди.

– Бабуля, а мы увидим клан, из котолого вода в моле набилается?

– Вот глупая! Крана для моря не бывает!

Поняв, что она глупая, Оля не стала дальше уточнять, а откуда вода тогда берётся.

Но там, на берегу, то, что она видела, вообще ни разу не напоминало ванну. Это больше походило на странный пол, который шевелился. Там и тут из него торчали головы людей. Иногда с головами виднелись торчащие тела разной длины: подальше – с плечами, поближе – даже с туловищем и половинкой ног.

Пока бабушка расстилала покрывало и снимала одежду, Оля понеслась в море. Она хотела как можно дальше пробежать по поверхности воды и даже не заметила, как её ноги запутались, и девочка плюхнулась с головой под воду.

Откуда-то из глубины Оля услышала голос:

Не дыши!

Она поняла, что сейчас это очень важно, и задержала дыхание. Хлопала глазами и видела малюсенькие двигающиеся полосочки. Камушки переливались искорками солнечных лучиков. А вот какая-то интересная перемещающаяся плоская штука на ножках.

Только она хотела повнимательнее это рассмотреть, как её что-то подхватило и подняло высоко-высоко. Оля рефлекторно сделала глубокий вдох и замерла.

Где-то внутри опять донеслось:

Дыши!

И она стала дышать, но неприятное ощущение на теле только усиливалось. Её что-то сжимало.

– Чей ребёнок?! Чей ребёнок?! – раздался голос у Оли за спиной.

И в этот момент она сообразила, что какой-то дядька держит её двумя руками за подмышки и орёт над самым ухом. Внезапно ей стало холодно и страшно. Она посмотрела в ту сторону, в которую её нёс орущий великан, и увидела кучу людей. Все они были кто в трусах, кто в купальниках, но бабушки нигде не было. Горло девочки сковал спазм, и стало больно. Она закрыла глаза и собралась захныкать. Кричать побоялась – вдруг её кинут, а падать слишком высоко. А вот хныкнуть, привлечь внимание, чтобы отпустили…

– Ох ты боже мой! Оля! Мой! Мой ребёнок, – бабуля смешно ковыляла навстречу.

Оля открыла глаза и затаила дыхание: никогда не понятно, чего ожидать от бабули – обнимашек или поддавашек и ора.

На этот раз повезло. Бабушка схватила девочку, прижала к груди. Распричиталась, чтобы с ней стало, если бы с внученькой случилась беда, и так долго благодарила дядю, что он сам был уже не рад.

*

Второй раз это произошло в тринадцать лет. Оля стояла на крыше своей двенадцатиэтажки с блокнотом в руках и смотрела вниз. До края было около метра и небольшой прутик ограды. Она чувствовала, что высота магнитом медленно притягивает её, и девочка как будто сама, из любопытства, наклоняет голову в сторону края.

И тут порывом ветра её потянуло за юбку назад. Было чёткое ощущение, что её именно тянули. Но когда она оглянулась, на крыше никого не было. Показалось, наверное.

Уходи отсюда. Сейчас же!

Приказал голос внутри. Вроде и Олин, а вроде и нет.

Но она, сама не понимая почему, поспешила к двери на чердак. И вовремя. Рабочий уже закрыл замок на железном ограждении внутри подъезда, через которое она сюда вошла, и спустился на один этаж.

– Подождите! Откройте, пожалуйста, – пропищала девочка.

Глава 5

Свечи Хельги расходились в два счёта. Они приносили ей хороший прибыток. Ну а воск всегда предупреждал, с каким человеком можно иметь дело, а от кого жди неприятностей.

Ирония судьбы заключалась в том, что Хельга была отличной повитухой и к своим тридцати девяти годам приняла не одну сотню младенцев, так и не родив собственного. И только про себя никогда не могла узнать ни у воска, ни у карт, ни у духов – сможет ли когда-нибудь.

Раз в год на летний праздник плодородия она отправлялась далеко-далеко, чтобы попытать счастья в чужих деревнях. Но ещё ни один из её прыжков через костры с молодыми парнями и поиски цветка папоротника не принёс ни папоротника, ни беременности. Вот и сейчас она думала: а стоит ли вообще? В её возрасте уже многие детей женили.

Но всё-таки решила для себя, что если в сорок лет не забеременеет, то поставит на этой идее крест. Хотя в её деревне никто и не думал, что у знахарки могут быть дети в таком возрасте.

По весне Хельге приснился сон. Молодая девица, странно одетая, с мозолями на пальцах, истово мотала куклу неразлучников и что-то бормотала. Хельга прислушалась и поняла, что просит она о суженом, да так обречённо, как она сама обречённо думает о ребёнке.

Утром травница раскинула карты и увидела, что суженый у девицы есть. Только как будто запутаны их пути-дорожки. Ходят по одним и тем же улицам, а встретиться никак не могут.

И тогда решила Хельга ей помочь. Хотя и чувствовала, что не родилась ещё та девица на белом свете, да если во сне появилась, то рано или поздно это случится.

В следующее полнолуние пошла знахарка на свою тайную поляну, где проводила ритуалы. Достала две восковые фигурки – мужскую и женскую – и клубок ниток. Размотала его, один конец привязала к женской фигурке, а другой – к мужской. Спутала нить и разожгла огонь.

Когда костёр ярко разгорелся, Хельга запела и начала распутывать нитяную путаницу.

И как ниточка бежит,

Путь-дорожку оградит

Молодца и девицы,

Судьбы их соединит,

Сердце к сердцу застучит

Милостью волшебницы.

Нитка распрямляется,

Парочка встречается,

Да любовь рождается,

Деток прибавляется.

Когда нитка была распутана, Хельга стала попеременно наматывать её на фигурки, пока они не приблизились друг к другу, и связала их запястья вместе. А потом бросила в костёр.

*

– Оля, ты станешь моей женой? – Саша стоял перед ней на одном колене на безлюдной дорожке в Коломенском парке.

На глазах Оли выступили слёзы. Она столько ждала этого момента! Она так мечтала встретить Его. И вот, наконец, ОН – настоящий, из плоти и крови – стоит перед ней с кольцом в открытой коробочке и улыбается самой прекрасной улыбкой на свете.

А она… Она просто не имеет права ему не сказать. Нельзя начинать семью со лжи. Даже если не открыто врёшь, а не договариваешь. Такие вещи нельзя скрывать от того, с кем собираешься провести всю жизнь. Но если сказать… Можешь и не провести.

Оля сделала глубокий вдох, взяла Сашу за свободную руку и потянула на себя:

– Прежде чем я отвечу, ты должен кое-что обо мне узнать.

Вставая, Саша обеспокоенно посмотрел на девушку. Но руку не забрал. В другой руке так и осталась открытой коробочка с кольцом.

Оля повела его к ближайшей лавке.