Машина остановилась. Я вышел, попрощавшись с водителем, хотя он всю дорогу изображал из себя каменного истукана. Слова не сказал. Ну и ладно. Зато мы – люди культурные. Нам сказать «до свидания» вообще не тяжело.

До моего нового жилища предстояло пройти всего один квартал. Водитель специально не стал подъезжать к самому дому, что вполне понятно. На «опеле», конечно, не написано, что он числится в Гестапо, но у водилы такое выражение лица и весь внешний вид – догадаться будет совсем не сложно. Особенно, если его увидит фрау Марта. Вот уж что-что, а заподозрить ее в глупости точно нельзя. Да и вообще, лишние разговоры ни к чему.

Дом встретил меня задернутыми шторами на окнах и распахнутой калиткой. Странно, обычно Марта держит ее на замке.

Не успел я подняться по ступеням и подойти к входной двери, как она, эта дверь, распахнулась. На пороге стояла фрау Книппер. Лицо ее было бледным, в глазах плескалась неподдельная тревога, под мышкой была зажама дамская сумка. Видимо, хозяйка жилища собиралась его покинуть.

Увидев меня, она сначала замерла, не веря своим глазам, а потом бросилась навстречу. Обняла, поцеловала в щеку и, по-моему, собралась расплакаться.

– Алекс! Боже мой, Алекс! Где ты был? – она всплеснула руками, голос ее слегка дрожал. То ли действительно волновалась, то ли так прекрасно играет. – Я чуть с ума не сошла! Два дня! Ни слуху, ни духу! Мы с Марком как раз собрались идти в полицию! Я даже вчера посетила госпожу Чехову. Надеялась, она сможет прояснить ситуау. Что случилось? Ты ранен?

Марта, заметив мою разбитую скулу, осторожно пальцами прикоснулась к ссадине.

– Пустяки, фрау Марта, право слово, – попытался я улыбнуться как можно беззаботнее. – Небольшое приключение.

– Приключение? – в ее интонациях прозвучало сомнение.

Судя по складке, появившейся на лбу, она собралась засыпать меня вопросами, но тут из глубины прихожей послышался еще один голос, знакомый до боли.

– Алексей, ну наконец-то! Разве так можно?!

Из полумрака холла вышел Бернес. Выглядел он тоже достаточно переживательно, но в меру. Учитывая, что официально наше знакомство состоялось несколько дней назад, будет странно выглядеть, если Марк начнет рвать волосы и посыпать голову пеплом, страдая о пропавшем соседе.

Он принарядился в темно-серый костюм и уже не выглядел обнищавшим интеллигентом, как несколько дней назад. Видимо, все же согласился принять помощь нашей хозяйки, которая бережно все эти годы хранила вещи сына.

– Фрау Марта просто извелась. Я буквально вчера отпаивал ее каплями. – Бернес говорил и при этом быстрым, цепким взглядом оценивал мое состояние. В отличие от хозяйки дома, он прекрасно знал, какие именно «приключения» могут поспособствовать моей пропаже. – Выглядишь неважно. Что случилось?

Фрау Книппер не перебивала Марка, но при этом смотрела на меня с ожиданием. Ей явно требовались объяснения.

Пришлось снова врать. Хотя это уже привычное состояние. С момента, как очнулся в теле деда, чуть больше полугода назад, я все время вру.

– Да так… Познакомился с одной очаровательной фройлян, – я подмигнул Бернесу, стараясь выглядеть беззаботно. – Увлекся, знаете ли. Ну, а потом… немного повздорили с местными кавалерами. Сами понимаете, конкуренция. Вот, пришлось отстаивать честь дамы и свою собственную. Ничего серьезного, пара царапин.

Фрау Марта покачала головой, но кажется, немного успокоилась. А вот Бернес продолжал смотреть на меня оценивающим взглядом. Я видел в его глазах реальную тревогу и немой вопрос.

Он слишком хорошо меня знает. Это – первое. Марк в курсе, что никакие фройлян не могли бы увлечь мою пылкую натуру настолько, чтоб я забыл о своей цели и о своих задачах.

Ну и конечно, Бернес мгновенно оценил и состояние одежды, и характер травмы, и ту запредельную усталость, которую я тщетно пытался скрыть за бравадой.

Он чуть заметно качнул головой, давая понять, что разговор предстоит серьезный, но уже без участия третьих лиц.

– Нам надо бы… обсудить будущие планы. Я тут подумал… Раз уж мы оба метим в одну и ту же сторону, планируя пробиться в немецком кинематографе, думаю, стоит объединиться. Тем более, я пока еще до своей благодетельницы не добрался, а ты уже знаком с самой Чеховой. – сказал он с нажимом, делая вид, что намекает на перспективу моей помощи в его карьере. – Есть пара идей.

Я, конечно, сразу понял намек. Ему не терпелось узнать, что произошло на самом деле.

– Ну что ж мы на пороге! – Спохватилась фрау Книппер, всплеснув руками. – Идемте же в дом! Обед еще не остыл. Алексей, тебе срочно нужно привести себя в порядок и покушать.

Я, собственно говоря, был исключительно «за» обеими руками и даже ногами, однако с обедом пришлось повременить.

Не успели мы двинуться из прихожей в сторону столовой, как тишину дома нарушил резкий, требовательный стук в дверь.

Фрау Марта, вздрогнула, оглянулась:

– Кто это еще? Вроде бы не жду гостей… Алекс, будь добр, открой. Я пока начну накрывать на стол.

Я послушно развернулся, промаршировал к двери, повернул ручку, открыл и… просто охренел.

На пороге стояла Магда Геббельс. Элегантная, безупречная, с холодной улыбкой первой леди Рейха. Конечно, я сразу ее узнал, потому что на этой особе Шипко несколько раз акцентировал мое внимание, когда мы изучали снимки основных фигур, играющих важную роль в Германии. Магду Панасыч упоминал как особо опасную даму, называя ее исключительно гадюкой, дрянью или стервой.

От неожиданности я буквально остолбенел. Но уже в следующую секунду понял, что степень моего остолбенения увеличивается многократно.

Если бы сейчас во дворе дома фрау Книппер внезапно появился какой-нибудь военный оркестр Советской Армии и грохнул на весь Берлин «Смуглянку», я пребывал бы в гораздо меньше шоке.

За спиной Магды Геббельс, по дорожке, ведущей к дому, медленно, приближался человек, от вида которого кровь ударила мне в голову. Просто это было не просто неожиданно. Это было невозможно.

От калитки в сторону крыльца с абсолютно довольной физиономией топал Клячин.

Глава 4: В которой становится понятно, что жизнь снова резко меняет направление

Это был тот самый момент, когда одна секунда растягивается в вечность. Магда Геббельс и Клячин… Мой мозг лихорадочно пытался обработать два этих невозможных, несовместимых факта.

– Добрый день, – голос супруги министра пропаганды, мелодичный и ровный, вернул меня в реальность.

Холодные голубые глаза изучали мою физиономию без тени улыбки. Наверное, для нее я выглядел сейчас идиотом, который застыл на пороге с открытым ртом.

Говорила она, естественно, на немецком и, судя по всему, конкретно я ей был совершенно не интересен. То есть, причина появления этой женщины вообще никак не связана со мной.

Однако, в информации, которую давал Шипко, однозначно не имелось пункта о дружбе или знакомстве Магды с фрау Книппер. Впрочем, там и о фрау Книппер не было ни черта.

Ровно в этот момент Клячин, которого первая леди Рейха, настоящая немецкая мать и жена, пока ещё не видела, оказался возле ступеней. Он живо взбежал по ним, легонько отодвинул Магду в сторону, чем буквально поверг ее в шок, а потом, расплывшись в широкой, преувеличенно искренней улыбке, не затронувшей его волчьих глаз, громко и радостно завопил:

– Алексей Сергеевич? Витцке? Черт! Как же я рад! Как же я счастлив! Николай Николаевич Старицкий – мое имя.

Причем он реально вопил. Мне кажется, его услышали все близлежащие дома и возможно даже парочка на соседней улице. Судя по той картине, что я наблюдал, чекист в данный момент выбрал роль чудаковатого русского, который может входить, к примеру, в число эмигрантов, уехавших из Союза давным-давно. Выглядел он достаточно прилично. В наличие имелся новый костюм, начищенная до блеска обувь, шляпа и белоснежная рубашка.

Клячин протянул руку, которую я машинально, на автомате пожал, чувствуя ледяной холод его пальцев. Сказать, что я пребывал в некотором шоке – это значило бы очень скудно и ограничено передать мои эмоции в данный момент. Внешне, конечно, они проявлялись не столь ярко, но вот внутри я просто пребывал с полнейшем офигивании от всей ситуации в целом и от наглости беглого чекиста в частности.

– Старый друг ваших покойных родителей. – Продолжал тем временем Николай Николаевич. – Так вышло, что я давно обитаю в Европе. Обстоятельства заставили покинуть родную землю. Ну вы понимаете, о чем я…

Клячин подался вперед, оттеснив фрау Геббельс в сторону ещё больше, и подмигнул со значением. У меня возникло ощущение, если он двинет плечом чуть сильнее, немка просто свалится с крыльца.

– Представляете, Алексей, совершенно случайно увидел вас на днях в «Кайзерхофе». Поначалу не поверил глазам. Но вы же – точная копия отца. Только взгляд – как у матери. Ну и что вы думаете, мой друг? Мне потребовалось пара дней, чтоб принять решение и осмелиться навязать вам свое общество. Кинулся обратно в «Кайзерхоф», с трудом вызнал, в чьей компании вы были. И вот…

Николай Николаевич широко развёл руки в стороны, едва не стукнув супругу рейхсмиристра пропаганды по носу.

– И вот я здесь! Алексей! Черт! Как же рад! Могу ли я обращаться на «ты»? Буду рад, если мы станем так же дружный, как с твоим отцом!

Клячин шагнул вперед и заключил меня в крепкие объятия. Говорил он по русски, при этом совершенно не обращая внимания на возмущенную и удивлённую Магду. Уверен, она никогда еще не оказывалась в столь нелепой ситуации. По крайней мере, в последние лет десять точно.

– А что происходит? – Раздался за моей спиной озадаченный голос фрау Марты.

Но уже в следующую секунду она вышла вперед и сама увидела обоих гостей.

Если Клячин не вызвал у хозяйки дома никакой реакции, его она встретила впервые, то при виде Магды Геббельс, Марта буквально остолбенела. Ясное дело, она тоже узнала ее с первого взгляда. Мне кажется, нет в Берлине людей, не знающих супругу рейхсминистра в лицо.

– О… Добрый день. Чем могу быть полезна? – Вежливо поинтересовалась Марта.

Фрау Геббельс осторожно протиснулась мимо Клячина, который наобнимавшись вдоволь, теперь замер, вцепившись в мои плечи руками и рассматривая мое лицо взглядом дядюшки, который обнаружил своего племянника, объявленного мёртвым, в полном здравии.

– Мы могли бы поговорить внутри? – Поинтересовалась Магда, при этом недовольно покосившись в сторону Клячина, который, раскорячившись на крыльце, заполнял собой все пространство.

– Конечно! Проходите, пожалуйста, – голос фрау Марты звучал напряженно.

Она оправилась от первого шока, но явно не понимала, что происходит. Присутствие первой леди Рейха и этого улыбчивого, но крайне неадекватного на первый взгляд незнакомца – такое не случалось в ее жизни никогда. Фрау Книппер отступила, пропуская нежданных гостей в прихожую.

Я слегка напрягся. Если сейчас Клячин не прекратит вести себя как черт знает кто, и снова отпихнет жену Геббельса, мне кажется, она взорвётся.

Однако, к огромнейшему счастью, Николай Николаевич вежливо посторонился, позволяя ей пройти. Да еще ухитрился ляпнуть что-то из разряда: «Боже мой, какой прекрасный цветок! Насладиться бы его ароматом», но, опять же, к счастью, на русском. Правда интонация его голоса была максимально выразительной и настоящая немка скорее всего поняла суть произнесённой фразы.

– Марта, дорогая, надеюсь, я не помешала? – Магда Геббельс легко шагнула внутрь, – Решила проведать вас. Узнать, как ваши дела. Мы ведь были немного знакомы когда-то… через вашего сына. Помните?

Фрау Марта нахмурилась, пытаясь вспомнить. Естественно, ни черта она не вспомнила да и не могла. Я биографию Магды Геббельс помню хорошо. Шипко заставил выучить все, что имелось в личных делах. Вероятность знакомства жены рейхсминистра с штурмовиком, погибшим во время «Ночи длинных ножей» – нулевая.