У него уже и кабинет появился? Не иначе Лаверса поприжал. Правильно, Молчуну двух комнат много, ему и в одной-то делать нечего.

По пути я не удерживаюсь:

– Знаете, для вызова служащих существует система связи. В каждом помещении висит. Очень удобно, и ходить за каждым не требуется.

– Благодарю за информацию, – голос сух и насмешлив. – В следующий раз так и поступлю… Скажите, а кем вам приходится господин Роллейн?

Вопрос неожиданный, потому я сначала отвечаю, затем возмущаюсь – какое ему дело?!

– Он мой жених.

Даллор на ходу резко останавливается, словно налетает на невидимую преграду.

– Жених?!

– Вас удивляет, что у меня есть личная жизнь? – усмехаюсь я.

– Не так сильно, как его официальное к вам обращение, – опрометчиво выпаливает маг.

– Какое же официальное – мы с ним на ты.

– Но при этом – Родери?

– Да. Даглар уважает моё достоинство.

– То есть, двойная «эл» вас унижает?

– Послушайте, – шиплю я, – не заставляйте меня произносить прописные истины. Двойная «эл» в имени рода – магия, данная по праву крови. Почти все маги получают силу в наследство. Но иногда у мироздания случаются сбои, и маг рождается в семье обычных людей. Редко – настолько сильный, что его берут в Академию. Ещё реже он столь могущественен, что Корона дарит ему право основать род. Мой же случай вовсе исключительный: магом высшего уровня оказалась женщина. Я не могу стать родоначальницей, так как подразумевается, что я выйду замуж и войду в род мужа. Поэтому Корона с присущим ей сарказмом наградила меня двойной «эл» в имени! И вы хотите, чтобы я отзывалась на эту кличку?!

От моей пламенной речи Даллор отступает на шаг, опасаясь, верно, что вслед за шипением я его ужалю.

– Но при этом вы – невеста.

– Невеста – не жена, – раздражённо парирую я. – А помолвка – прекрасная вещь обезопасить себя от посягательств наглецов, считающих, что их положение позволяет им всё. Надеюсь, вы не собираетесь растрезвонить по всему Брэгворду о моём фиктивном статусе?

Даллор понимающе склоняет голову.

– Разумеется нет. А вы не станете вымещать обиду на Корону на мне, как на её представителе?..

Я гордо вздёргиваю нос.

– Вы не Далайн. И ни в коей мере не несёте ответственности за его идиотский юмор!

Наступившая тишина и странно выпученные глаза.

– Госпожа Родери? Я не ослышался?..

Всевышний, ну надо же так по-дурацки попасться! И теперь ещё более глупо молчать, не зная, что ответить.

– Вы знакомы с Его Величеством Вайллэ́ном столь близко, чтобы звать его личным именем?

Почему я не умею врать? Недоговаривать, умалчивать – пожалуйста. Но солгать на прямой вопрос не в состоянии.

– Вам достаточно моего «да», господин Даллор, для того чтобы закрыть эту тему?

Лёд в моём голосе действует.

– Простите, – искренне извиняется маг. – Я не должен был спрашивать… Госпожа Родери, я позвал вас потому, что банк господина Сарьэна прислал мне копию его завещания.

Моя злость моментально улетучивается.

– И что в нём?!

– Сейчас увидите, – Даллор галантно открывает дверь в свой кабинет, вернее, в бывший кабинет Лаверса, пропуская меня вперёд.

Проходя, я удовлетворённо отмечаю, что из владений Молчуна исчезли все пуфики, диванчики, статуэтки, вазочки, картиночки, больше подходящие будуару престарелой кокетки. Сейчас это деловое помещение со столом, парой кресел и стульями. Шкафы с безделушками сменили полки с книгами и папками. Ничего лишнего.

Завещание покойного умещается на одной странице. Предельно короткое и чёткое. Я читаю раз, другой… и ухмыляюсь.

– Всё-таки Винкер не был таким бессердечным скрягой.

– Кровь гуще воды. Какой бы порченой она ни была.

Пробегаю строчки внимательнее – не упустила ли чего? Но смысл совершенно ясен: всё состояние, нажитое Сарьэном, делится на десять равных частей и достаётся его трём детям и семи внукам. Никаких приютов и питомников горртов. Каждому – по четыре миллиона.

– Никто из них, за исключением Файбэра и Вильéна, этого не заслужил. Однако теперь они не только рассчитаются с долгами, но и продолжат бездельничать.

– Кроме одного, – губы Даллора складываются в жёсткую линию, – убийцы. Мы обязаны его найти! Я просмотрел показания ещё раз, госпожа Родери. В доме жили Пигрон, Огюйст, Байрэс, Олийша и Сайзен, её брат. Файбэр снимает квартиру на Центральной площади, поближе к ратуше. Рáзшэн, старший сын стихоплёта, обитает рядом с рынком, на Звонкой улице. Кéйлис – где его отец откопал такое имечко?! – сейчас перебрался в Кривой переулок на восточной окраине, младший же, Гу́рнуш, проживает у своей пассии в Модном квартале. Убил кто-то из них – сам или руками слуг. Я отправил розыскников с портретами всех подозреваемых искать свидетелей того, что один из них выходил или возвращался ночью. Вы помните, все они утверждают, что ночью спали в своих квартирах?

– Это не докажет их виновность, – я качаю головой. – Там пять молодых людей в том возрасте, когда их отсутствие ночью в собственной постели означает лишь, что они весело провели время в чужой.

– Тем более подозрительно. Если есть свидетель того, что они в момент преступления были в ином месте, почему они предпочли солгать?

Снисходительно вздыхаю.

– Господин Даллор, это Брэгворд, не Эрнос. Тут незамужние девицы не афишируют свои добрачные связи, а их отцы не гладят их по голове за аморальное поведение. Я не хочу сказать, что весь город высоконравственен и следует заповедям Всевышнего, но похождения здесь скрывают гораздо тщательнее, чем в столице. Неизвестно, что страшнее: солгать следствию или разъярённый папаша с брачным контрактом в кармане… Кстати, об Эрносе: неплохо бы послать людей в университет, который заканчивает Вильен. Для порталов расстояний не существует.

– Уже сделано, – кивает маг. – Я даже позаимствовал из вашего отчёта изображение замёрзшего покойника и подкорректировал его, несколько улучшив. До создания порчи он выглядел попривлекательнее.

Даллор протягивает мне объёмный снимок, я показываю свой и расплываюсь в довольной ухмылке: оба облика идентичны. Худой, полногубый и высоколобый блондин с выдающимся острым подбородком.

– Вы мастер своего дела, госпожа Родери… а не кажется ли вам, что физиономия больно породистая? Если попробовать убрать отёчность, нездоровый цвет лица, мешки под глазами и преждевременные морщины… Рискнём?!

Я заражаюсь его азартом. Не сговариваясь мы начинаем колдовать каждый над своим снимком. Справляюсь первая… действительно, признаки рода налицо!

– Покажите-ка… Да, у вас получилось лучше! Давайте зашлём в розыск, а? В таком приличном виде этот господин наверняка ещё платил взносы Короне! Должно остаться личное дело. Среднюю школу он всяко закончил!

Упоминание о Короне заставляет меня морщиться, но Даллор прав. Вряд ли маг, сумевший создать порчу первого уровня, самоучка.

Вообще это любопытно. Нас в Академии учат снимать запрещённые заклятия, а для этого приходится их изучать. Замкнутый круг. Что удивительного в том, что каждый год хоть пара выпускников да прельстится незаконной деятельностью. Не пугает ни истощение резерва, ни положенные наказания. Маги зарабатывают неплохо, но за построенный портал или исцеление платят золотой, а за порчу – сто. И желающих – полным-полно.

Корона, правда, тоже не дремлет. За свою деятельность (а семнадцать лет практики для мага – мизерный срок) я лично отправила в Закрытый Город девять магов. Остальные отделывались штрафами, отработкой, блокировкой способностей. И было их в несколько раз больше. Многих из них предупреждали: «Поймаем снова, отправитесь в Город навечно». После чего иные данному предупреждению внимали, некоторые становились предельно осторожными, кое-кто исчезал, чтобы сменить внешность и осесть в ином месте Лэргалла, но уже нелегально. Почивший пьяница, судя по всему, из таких.

– Я разослала изображения нашего покойника в те города, что упоминали наши подозреваемые. Получился внушительный список. Плюс все ближайшие к Брэгворду – вдруг маг всё-таки пришёл к нам самостоятельно и подрядился на работу уже здесь. Наригер, по моему распоряжению, ищет его в гостиницах и кабаках на окраинах.

– Отлично, госпожа Родери! Что планируете делать дальше?

– Продолжу просматривать вчерашние записи. Идеальных лжецов нет, господин Даллор. Люди всегда выдают себя – секундной паузой или сбившимся дыханием, дрожанием ресниц и учащённым сердцебиением. Это у магов нервы крепче горртовой упряжи.

Он улыбается мне.

– То есть вы могли бы обмануть кого угодно?

Ещё как. Врать не умею, а вот скрывать свои истинные чувства – запросто! Проверено.

– Хотите убедиться, господин Даллор?

Улыбка становится шире.

– Упаси Всевышний! Верю вам на слово!

Глава 5

Сегодня я иду обедать потому, что голодная как чёрт. Завтрак в порыве служебного рвения пропустила, ужин под сомнением – всё зависит от результатов наших запросов и поисков. Войдя в «Плющ», кручу головой, высматривая Файбэра.

Друг сидит за тем же столиком, что и вчера. Гладкий лоб пересекла морщинка.

Подкрадываюсь и резко касаюсь плеча.

– Родери!

От его истошного вопля перепуганная официантка роняет поднос. Виновато возвращаю разбитым тарелкам первоначальный вид.

– Прости. Не знаю, что на меня нашло.

Хотя догадываюсь. Убийство Винкера Сарьэна перенесло меня во времени на три года назад, когда я не торчала в захолустном городишке, ловя магов, наславших порчу на горрта или посадивших прыщ на нос сопернице.

– У меня чуть сердце из груди не выскочило! – обиженно жалуется Файбэр, пока я диктую заказ официантке. – И так полночи не спал из-за этого расследования!.. Родери, а тебе разве можно со мной общаться? Я же подозреваемый!

– Прекрати, – отмахиваюсь я. – Из всей вашей семейки у тебя одного не было причин убивать деда. Долгов у тебя нет, содержишь ты себя сам. Не поверю, что ты прикончил старика столь жестоко, чтобы подарить очередной своей Анхеле или Жаризе серёжки с колечком!

– Да, – смеётся мой друг, – из-за колечка я не стал бы!

– К тому же рано или поздно Всевышний забрал бы его и так.

– Конечно, – Файбэр благодарно глядит на меня, потом мрачнеет: – А мой отец?.. Он занимал в долг ещё тогда, когда я жил в доме. Его коллекция Бальмондского стекла уникальна и стоит огромных денег. То, что он бездарный живописец, не означает, что у него нет вкуса и художественного чутья! Но дед над ним лишь посмеивался. Он над всеми издевался, только над ним – особенно. Одну из отцовских картин он велел повесить в уборной – мол, облегчаться помогает.

Сочувственно киваю. И нахожу мужество возразить:

– Однако, никто не мешал твоему отцу, как тебе в своё время, получить образование, закончить хотя бы высшую школу, вступить в гильдию художников, брать заказы…

– Родери, – страдальчески кривится друг, – о чём ты говоришь? Какая гильдия, какие заказы… Отцу вывески малевать не позволили бы. Он же даже бесплатный курс искусств не дослушал – поругался с преподавателем, дескать, тот занижает его видение прекрасного… Все эти разговоры про непризнанного гения и попранную индивидуальность исключительно из-за отсутствия элементарных навыков!

– Тем более. Если нет таланта – зачем заниматься тем, что вызывает лишь насмешки? Почему он не нашёл дéла по способностям? Хотел быть поближе к искусству – пошёл бы работать в музей, картинную галерею. Мастером интерьеров, художником по росписи тканей… Бездельничать проще всего.

– Хорошо тебе рассуждать, – тянет Файбэр. – Вам, магам, легко – родился с даром, можно больше ни о чём не переживать. Выучился – и всем нужен.