Кэтрин Болфинч: Сердце шута

Посвящается всем, кто еще не нашел свою любовь.

Возможно, это время дано для того, чтобы исцелиться. Обрести покой

Сердце – это стрела. Ему нужна цель для меткого попадания^[1].

Ли Бардуго. Шестерка Воронов

Young Adult. Сердце мафии

Иллюстрация на переплете Mori

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: © Mara Fribus, YoPixArt, Dean zangirolami, Black moon / Shutterstock.com / FOTODOM

© filkusto / Shutterstock.com / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Кэтрин Болфинч, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Плейлист

Clavier – idea 10

Scorpions – Love is war

Егор Крид – Надо ли

STERVELL – Разбитые корабли

Баста – Акробаты разбитых надежд

Тринадцать карат, Три дня дождя – больше не буду

Welshly Arms – Legendary

Kristian Kostov – Beautiful Mess

Saint Mesa – Lion

Imagine Dragons – I’m So Sorry

Alex Clare – Too Close

Mainstream Moguls – On Another Love/All My Tears

lonely xo – Daylight (Oh I love it and I hate it at the same time)

Dotan – Numb

Егор Крид – Берегу

Дмитрий Колдун – Дай мне силу

ZOLOTO – Крылья

Пролог

Пыль летала в лучах солнечного света маленькими блестящими кристалликами, оседала в легких, облепляла горло и нос, заставляя задыхаться. Или, может, это кровь, стекающая горячими струйками по лицу, мешала дышать?

Мой взгляд приковался к фигуре Анабель, дрожащей в руках Томаса Санчеса. Ярость и злость захлестывали с такой силой, что, если бы не нож около моего горла, они все были бы уже мертвы. Потому что все это сопровождалось громким, бьющим по ушам, детским плачем. Я старался не смотреть на маленького Генри в переносной колыбельной в руках Лукаса.

Черт возьми, я бы убил их всех.

– Я уже сказал, что отпущу их, только если ты останешься, – вкрадчиво проговорил Лукас, а я задумался, почему в прошлый раз Тайфун оставил его всего лишь со сломанными пальцами, а не с пулей во лбу. – Перейди на мою сторону, Хорхе. Оставь попытки добраться до моего отца, до нашей семьи, и я отпущу девчонку, она уже тебя предала, так что ты теряешь? – Он небрежно качнул ребенка, из-за чего малыш заплакал еще громче. Я отвел взгляд от Анабель, ее лицо казалось таким бледным, таким безжизненным, что вызывало у меня чувство физической боли. Лукас Санчес смотрел пристально, давяще, пытаясь внушить страх, ужас, желание упасть на колени. И если Аарон не нуждался в доказательстве своей силы, то Лукасу только это и оставалось. И сейчас он даже не был похож на человека: темные рисунки тату перекатывались на выступающих мышцах, русые волосы в полном беспорядке торчали в разные стороны, взгляд казался безумным. Безумным и был. Никто в здравом уме не похищает детей и их матерей. Никто. Это кодекс, написанный кровью на, черт возьми, костях каждого босса. Но Лукас рушил все наши устои.

Я опустил голову вниз, пытаясь сделать судорожный вдох. Кости ломило, мышцы ныли, а голова шла кругом от обилия звуков, событий и решений, которые нужно принять. Мог ли я предать брата? Мог ли обменять жизнь Аарона на жизнь Анабель и маленького Генри?

Я не знал.

Но почему-то был уверен в том, что Аарон точно бы меня понял. Возможно, он поступил бы так же.

Я взглянул на хрупкую, кажущуюся крошечной в руках верзилы девушку. Ее страдания вызывали в сердце какое-то странное, непонятное чувство – боль, огромную, всепоглощающую боль за кого-то. Чувство, которое я думал, что не умел испытывать.

Ана всхлипнула, смотря на меня полными слез глазами. Я знал, о чем она сейчас молилась. Знал, как именно должен поступить, и жалел лишь об одном – о том, что так и не признался ей. Не сказал всего несколько слов, не произнес их вслух. Может, это и к лучшему. Не хотелось, чтобы она мучилась из-за голоса совести, который кричит о морали. Удивительно, что ей вообще находилось место в нашей жизни.

Я снова посмотрел на Лукаса затуманенным взглядом. Он в ожидании качал переноску Генри взад-вперед. До безумия сильно хотелось покачать так его оторванную голову, но вместо этого я с огромным усилием кивнул.

– Хорошо, – выдохнул я. В спину прилетел гулкий смешок, а лезвие ножа немного отстранилось от моей кожи.

– Не думал, что люди Тайфуна такие слабые, – хмыкнул Лукас, а мне захотелось стереть эту усмешку, приложить его лицом об это сраное бетонное покрытие ангара.

– Людям Тайфуна не нужно похищать детей, чтобы показать свою силу, – отозвался я, сплевывая кровь на пол. Холодный металл вновь коснулся шеи, делая небольшой надрез.

– Отведите девушку и ребенка назад, – качнул головой Санчес, а затем, передав Генри в руки какому-то ублюдку, шагнул ко мне.

– Хорхе! – воскликнула Ана, заставляя посмотреть в ее сторону. Ее бесконечно красивые глаза покраснели, на шее красовались синяки от пальцев, а вязаный кардиган, в котором она обычно ходила дома, оказался порван сразу в нескольких местах. Я коротко кивнул, поймав ее взгляд.

– Я люблю тебя, – прошептал я одними губами, надеясь, что никто из них не услышит этого признания. И даже она. Эти чувства я собирался держать в себе. И сейчас именно из-за них я поступал так, как поступал. Даже несмотря на то, что она сделала.

– Пошли. – Один из придурков Лукаса толкнул ее в спину, направляя к выходу, она вырвала переноску с ребенком из рук другого и, кинув на меня еще один затравленный взгляд, пошла вперед.

Больше всего на свете я надеялся на то, что она останется цела. Более того, я молился об этом. И пока Анабель удалялась из поля моего зрения, я смотрел ей вслед, думая, что на ее долю выпало слишком много испытаний, и мне до безумия не хотелось, чтобы она потеряла еще и меня. Но, кажется, у жизни были свои планы, потому что над моими она снова посмеялась, когда Лукас Санчес загородил собой все пространство ангара.

Его тонкие пальцы запутались в моих волосах, оттягивая голову назад.

– Ну что, каратель Тайфуна, нас ждет просто незабываемое время вместе, – хмыкнул он, присев на корточки передо мной, и в этот момент стало ясно, почему не меня называли монстром, а его. Я – только хороший бармен, всего лишь умевший добывать правду и чувствовать ложь. И я мог сдерживать внутреннюю тьму. А Лукас – тот, кто марает руки, потому что ему это нравится, потому что только так он может почувствовать себя собой. Человеческая жизнь для него ничего не значила, как и слово главы семьи.

Глава 1
Хорхе

Несколько месяцев назад

Ее крик был таким громким, что пугал до чертиков. Казалось, что здесь, в маленькой детской комнатушке, разверзлись врата ада. Я ничего не понимал, ничего не мог сделать. Только бесшумно плакал, надеясь, что скоро все закончится.

Хоть я и знал, что ничего не закончится. Никогда не заканчивалось. И это была правда, потому что каждый раз следом за криками следовал звонкий шум, заставляющий вздрагивать, и приглушенные звуки ударов, из-за которых приходилось утыкаться в подушку и делать вид, что я сплю.

Я распахнул веки, пытаясь отдышаться. Перед глазами застыл привычный потолок с потрескавшейся краской. В груди разливался страх, мешающий сделать хотя бы один нормальный вдох. Иногда кошмары навещали меня во снах, иногда они превращались в картины прошлого, которое я даже и не помнил, иногда они показывали возможные варианты будущего, а иногда это была лишь пустота. Неизменным оставалось только одно – страх. Эти видения каждый раз до дрожи пугали.

Рука сама дотянулась до пачки сигарет на тумбочке, я сел, свесив ноги с односпальной кровати на пол, и закурил.

Еще не забрезжил рассвет, а сна уже ощутимо не находилось, и я просто курил, игнорируя кружащий голову ужас и устремив взгляд в одну точку на полу. Серый дым взвивался в воздух вокруг меня, заполняя маленькую – ту самую – комнатку почти полностью удушающим запахом табака.

В крошечное и единственное окно виднелось все еще чернеющее небо, усыпанное звездами. Из-за набегающего холода по коже ползли мурашки, но я не обращал на это внимания.

Кошмары давно не навещали меня. Все изменилось несколько месяцев назад, когда убийца из прошлого Аарона Гонсалеса – моего босса, друга детства и почти брата, вновь объявился в городе, принявшись путать следы. Не секрет, мы все пережили тогда ад. Особенно Луиза Перес. Для нее это было особенно сложно – девушка потеряла из-за чьих-то предубеждений и безумия мать, а затем отца и сестру. И мне жаль, что красотке пришлось все это пережить. Никто не заслуживает боли и потерь.

Я беспокоился за Аарона, потому что его влюбленность в Луизу сначала казалась одержимостью. А я не мог потерять единственного родного мне человека. Единственного человека, которому я мог хоть немного доверять.

Кто же знал, что их взаимная поначалу неприязнь свяжет нас всех в одну большую мафиозную семью?

Теперь же почти каждую ночь я просыпался в холодном поту, пытаясь отдышаться и выкуривая несколько сигарет зараз в попытке почувствовать себя живым. Едкий дым обжигал горечью и теплотой, оседающими на языке, и эти ощущения правда помогали понять, что я все еще жив, что холод и тепло все еще могли касаться моей кожи, что я мог чувствовать что-то кроме всепоглощающей пустоты.

Рассвет всегда наступал неожиданно, так, словно я успевал лишь моргнуть. И когда солнечный свет застревал в серых от грязи коротких занавесках, я поднимался с кровати, оставляя сигарету в хрустальной пепельнице на прикроватной тумбе. И эта пепельница – единственное в этом месте, что связывало меня с действительностью, с жизнью, которая сейчас меня окружала.

Казалось кощунственным и мазохистским оставаться здесь из раза в раз, насиловать самого себя в попытке узнать хоть что-то, вспомнить. Наверняка любой здравомыслящий человек покрутил бы пальцем у виска на мои затеи и мысли, но кого это волновало?

Я шумно выдохнул, поднимаясь с кровати. День для меня всегда начинался странно, потому что наступал на пару-тройку часов раньше, чем для остальных. Не скажу, что мне не нравилось оставаться созерцателем и молчаливым наблюдателем, но иногда хотелось избавиться от этой привычки. Хотя сейчас, пока город ловил последние лучи осеннего солнца, не стоило менять сформировавшиеся устои. Может быть, все само по себе станет другим.

Тайфун ждал меня в участке к девяти. Иногда меня удивляло, почему он до сих пор оставался детективом, после всего произошедшего, после того, как все убедились в его принадлежности к миру мафии. Но потом я заходил в душный кабинет, смотрел на Аарона, сидящего за старым скрипучим столом, и все вопросы отпадали. Он все еще хотел убрать семью Санчес. И он все еще не мог оставить мечту о справедливости. Наверное, это единственное, в чем я не мог его поддержать. Я бы оставил все так, как есть. К счастью, я не Тайфун. Хотя, может быть, он, как и все мы, просто не знал, что делать с ответственностью, которая легла на плечи.

Я ненавидел завтракать, ненавидел запах кофейных зерен и теплые сливки, а еще щелчок тостера и горячий хлеб. Но почему-то каждое утро разбивал на раскаленную сковороду пару яиц, ставил турку на маленький огонь и ждал, пока на кофе появится пенка. Смотрел на незаправленную постель, грязно-оливковый цвет стен и желал как можно быстрее отсюда уйти.

Мать Аарона, Роза, приучила нас к тому, что завтрак – самая важная часть дня. Признаться, она многому нас научила за те крохи времени, которые были отведены ей на земле. Отец Аарона никогда не разрешал мне называть ее матерью, сам же Аарон втихую звал меня братом. Для него приказы редко имели вес. Наверное, боссами все же рождались, а не становились.