Тина Тандава: Его тигриный мяу

Внимание!!!

Некоторые сцены могут вызвать физическое отвращение, состояние тревоги, ужаса или моральное неприятие. Мои герои – чудовища и не образец морали! В реальности подобное поведение без взаимного согласия не является нормой и уголовно наказуемо!

Предупреждения:

• откровенные описания,

• принуждение,

• физиологические подробности,

• описание биологических жидкостей,

• имитация умственной отсталости,

• некрасивая эротика,

• сцена убийства,

• нецензурная брань

Не рекомендуется страдающим фобиями, связанными с оборотнями.

# Изнасилование

# Озорной и умный мужик

# Хэппи-энд

1. Клетка

Я очнулась от рёва. Резкого, страшного, пусть и отдалённого. Пробирающего до поджилок.

Последнее, что я помнила, была чёрная машина и трое парней. Кажется, один знакомый, насчёт остальных – белая пелена.

Сглотнула, закашлялась, но тут же остановилась, ощущая ударившую молотом боль в голове. Что со мной сделали? И где я, мать моя женщина?

Пришлось открыть глаза. Полминуты ловила плавающие размытые круги, но затем что-то начало фокусироваться. И не только зрение, но и мысли. Так, я шла с работы. Я работаю. Да, в небольшом офисе недалеко от центра города. Недавно устроилась и вчера получила первую зарплату. А тут у нас что?

Сощурилась, пытаясь рассмотреть окружение, но поняла, что образы не складываются. С кряхтением приподнялась на локтях, морщась от боли в теле, и огляделась.

– Обезьянник? – прошептала я хрипло, сама дивясь тому, каким чужим оказался голос.

Тускло освещённое из коридора помещение, где я лежала, мало походило на больницу или что-то похожее, что можно было бы ожидать при таком самочувствии. Я лишь сперва предположила, что мне стало плохо на улице, и кто-то решил помочь… Но эти мысли быстро исчезли. Нет, никто мне не помогал. И эта камера с голыми бетонными стенами и толстой решёткой слева, за которой моргали люминесцентные лампы, – не обезьянник. Кажется, я в беде. Очень большой беде! И единственное, что было хорошо в этой ситуации – что я в принципе очнулась. А ведь могла и не.

Растерянно огляделась – никого. Я одна. Валяюсь на полу на какой-то грязной тряпке, будто меня кинули на неё, как вещь. На стенах следы ударов чего-то тупого, кое-где пятна плесени. Ни окошка, ни дырки в полу для нужд. Ноги до сих пор обтягивают дурацкие форменные колготы, которые заставляет носить босс. Сраный дресс-код, как же холодно!

Только теперь я начала осознавать, как мне хреново. Зубы застучали, боль в теле дополнилась ознобом и ощущением, что я промёрзла до костей. Голова раскалывалась так, что проще было бы её выкинуть, но, увы, без неё никак.

– Ещё бы пользоваться ею умела… – с досадой прохрипела я, начиная вспоминать, что случилось.

Я шла с работы. Пятница. Планировала закупиться в торговом центре, взять вкусняшек побольше и уютно устроится дома с сериальчиком, чтобы сбросить прошедшую неделю, которая вымотала похлеще, чем сессия в юные годы. К сожалению, когда меняешь привычную жизнь на что-то новое, гонясь за амбициями и хорошим окладом, чтобы вкусненько жрать, оказывается, что для этого «жрать» нужно рвать кое-что тоже на «ж».

И вот я, с рваной «ж», брела домой – благо он располагался в соседнем квартале – и думала, что лучше бы, и впрямь, на панель пошла, как соседка Мария Захаровна ругалась. Была бы проституткой, болело бы хоть отверстие, и всё. А так болел мозг. И сил не было ни на что. Впрочем, мне с моей скудной половой жизнью рассуждать только теоретически удавалось. Два минета, один куннилингус и пять петтингов за все мои двадцать семь лет. И ни единого коитуса. Так себе из меня проститутка. Аж самой стыдно.

Нет, так-то я отношений не чуралась, но почему-то всю жизнь везло на одних дураков и мудаков. Вывелись нормальные мужики, что ли? Или это просто злой рок? А может, это у меня планка завышенная и нужно поумерить амбиции? Но не получалось. Не могла я с идиотом, ну не могла! И как с ним что-то делать, когда он только рот откроет, а уже хочется, чтобы закрыл и никогда больше не открывал. Самовлюблённые недалёкие нытики! Проклятье на мне, что ли? Как-то раз даже думала нанять специального мальчика, чтобы, значится, дефлорировал грамотно. Но увы. Горячий самец скрылся с авансом в закате, а я как дура сидела на кухне при свечах и допивала паршивое вино.

Сейчас ощущение было похожим, как было тогда наутро. Но хоть живот с перепоя не крутит – уже хорошо. Но башка-то как болит!

Впрочем, башка могла болеть от удара. Его самого я не помнила, а вот остальное – уже отчётливо. Я свернула в проулок. Часто там сокращала дорогу, когда слишком уставала, чтобы идти по проспекту. В общем-то район вполне благополучный, даже собачники уже узнавали и здоровались, если проходить на полчаса раньше, когда они шли к парку, но в эту пятницу всё оказалось иначе.

Я увидела девушку. Её волокли куда-то, а она упиралась и пыталась кричать сквозь широкую мужицкую ладонь. Я хорошо знала, что нужно делать в таких ситуациях: орать и бежать прочь в людное место, параллельно вызывая полицию. Про пожар кричать, чтобы народ сбежался. Но ни в коем случае не помогать. Так же, как в самолёте: «сначала маску на себя, потом на ребёнка». Сначала спасти себя, потом жертву – иначе обе сгинем.

Но я слишком устала. Слишком туго соображала, и разум решил поступить так, как делали это герои сериала: броситься вперёд на врага и лупить сумкой, пока лямка не отвалиться. И орать истошно! Чтобы все услышали и прибежали!

Девушку я спасла. Она вырвалась и сделала именно так, как и нужно было: убежала. Уверена, она даже вызвала полицию! Но значения для меня это уже не имело. Я задыхаясь и с ужасом глядя по сторонам, попятилась. И уже собиралась дать дёру, как…

– Сергей Антонович? – выдохнула я, вдруг осознав, что отлупила по голове собственного начальника. – А что вы тут делаете?

Он, в отличие от меня, соображал нормально и, конечно, отвечать ничего не стал. Я ещё услышала от одного из бандитов что-то пренебрежительное про то, что не одна, так другая, а следом… просто ничего. Я вырубилась. То ли меня ударили, то ли прижали к лицу какой-нибудь клофелин или что там прижимают, чтобы теряли сознание? Вот, я была в переулке с мерзавцами, и вот – я уже здесь, на полу камеры с решёткой. Никто не знает, где я, никто не будет меня искать. На работе выходные, дома пустой холодильник и новая пачка травяного чая – мои самые близкие друзья на ближайшие пару дней. Были. Теперь же…

– Мамочки, пусть это будет сон, пусть это будет сон! – взмолилась я, роняя слёзы, и села, скрючившись, чтобы обнять себя руками.

2. Товарный вид

Шаги раздались нескоро. К тому времени я успела задремать, несмотря на зашкаливающий адреналин, но едва вдалеке послышался гул, вскинулась и затаилась, как напуганная молодая лисица.

Рёв, разбудивший меня до этого, раздавался ещё пару раз, но уже глуше и совсем в отдалении. Человеческий он напоминал слабо, и я очень надеялась, что это просто кто-то тяжёлую металлическую бочку по полу двигает, потому что представлять, что делают с человеком, который так орёт, было слишком страшно.

Шаги приближались, и я поняла, что посетитель не один. Подобралась, попыталась встать, но ноги затекли, и я неловко ляпнулась на бедро, начав растирать голени. В такой позе меня и застали пришедшие.

Сергей Антонович, которого я до этого знала, как строгого и немного самодурствующего начальника, брезгливо осмотрел мой измызганный деловой костюмчик и обернулся на одутловатого бритого бугая за спиной:

– Это не товарный вид. Приведите в порядок.

Бугай развёл руки и фыркнул:

– Так баба же! Как я её – она ж царапаться будет!

Сергей Антонович посмотрел на него так, будто собирался в следующий момент приставить к голове ствол и разметать ему мозги по стенам, но ограничился приказом:

– Ошейник надень. Чтобы к десяти была готова! – И повернулся ко мне: – Эй? Как там тебя, неважно. Поднимайся. Будешь делать, что говорят – отпустим.

Он ещё раз сверкнул на меня взглядом, убедился, что я не верю, и безразлично махнул рукой. Развернулся и исчез в обратном направлении, оставив меня в компании бугая. И, думаю, бугай тоже догадался, что в добрые намерения я не поверила вообще. Глянул на меня оценивающе, хмыкнул, но ничего не сказал и тоже целеустремлённо пошаркал прочь, но в другую сторону коридора.

«Так, если хотят товарный вид, значит, на торги, – поняла я. – Интересно, на кой хрен? Я что, самая красивая на районе? Или самая беззащитная? А хотя… может Сергей Антонович узнал, что я девственница? Хотят меня какому-то любителю дефлорировать в секс-рабство?» Тут же ругнулась, вспомнив, что гинеколог у меня настойчиво уточняла эту деталь, когда я делала справки для новой работы, будто начальнику список целок выдавать обязана. Не верила, что такая тётка, как я, всё ещё не пробовала горячего потного мужика, поэтому рекомендовать срочно рожать для решения всех проблем как-то неудобно. Разочаровала я её, конечно, очень разочаровала. Зато начальника, походу, нет. Но меня же бандиты в переулке взяли случайно? Я же заменила ту девушку, которая убежала. «Ничего не понимаю!»

Потрясла головой и тут же пожалела – едва было утихшая головная боль снова долбанула в стенки черепа изнутри, выбив картину окружающего в белый болезненный свет.

– Блин, неужели я попала на подпольный рабский рынок? – прошептала я, не сдерживая вновь полившихся слёз.

В тот момент я не знала, как ошибалась, и что всё намного хуже, поэтому просто попыталась встать и стала думать, как сделать так, чтобы оттянуть момент «взаимодействия» с покупателем, чтобы был шанс улизнуть, когда меня выведут отсюда. Подумала было расцарапать себе влагалище, чтобы пошла кровь, и соврать, что у меня месячные – мужики же не любят этого. Но тут же отвергла этот вариант. Если покупатель окажется извращенцем, то меня прям по ране могут пропердолить. Плюс, под ногтями грязища – ещё занесу сепсис и сдохну в муках. Нафиг!

– Может, соврать, что у меня гонорея? – предположила я, но тут же отмахнулась с досадой: – Блин, медосмотр же!

Дальше рассуждать мне не дали шаги. Вернулся бугай, и я убедилась, что никто церемониться со мной не будет. В руках у мужика была длинная палка, а на конце удавка. Такими обычно диких собак ловят – накидывают на шею, затягивают и держат на расстоянии, чтобы не достали, пока бесятся.

Я беситься не собиралась. В отличие от собаки я хорошо понимала, что против бугая у меня шансов нет. Особенно учитывая интересную коробочку, которую он достал из кармана и, внимательно глядя мне в глаза, нажал на кнопочку. Заискрило, и я прижалась к стене – шокер. Не убьёт, но приятного мало.

Подняла руки, с ненавистью глотая слёзы, и сделала пару шагов к решётке, показывая, что буду вести себя хорошо. Колени дрожали, зубы стучали, и вряд ли я в принципе производила впечатление кого-то, кто может за себя постоять. Собственно, я и не могла. Но я обязательно что-нибудь сделаю! Не упущу возможность, надо только её дождаться и не дурить, чтобы не скрутили сильнее. Я трусливая, но не дурочка, провоцировать точно не буду.

Мужик положил шокер в карман и осторожно щёлкнул ключом в замке решётки. Не отводя от меня взгляда, снова достал шокер и, зажав в левой руке, правой чуть потянул дверь, а потом просунул палку с удавкой в камеру, кивком приказывая мне надеть.

– Я не буду сопротивляться, пожалуйста… – попыталась было я, но мужик хриплым голосом с блатным акцентом рявкнул:

– Ебальник завалила! Одевай, сказал!

И я, всхлипнув, дрожащими руками надела удавку на шею. Задала с одной стороны пальцами, не давая сдавить горло, но мужик махнул на это рукой и, открыв дверь шире, потянул меня наружу.