Затем мы шли. Долго, по грязным затхлым коридорам, напоминающим военную базу. Может, это она и была? Заброшенная, которую облюбовали для своих преступных дел всякие бандиты. Я видела ещё пару камер, но пустых. Ангары с накрытыми паллетами, какую-то лабораторию. Прошли развилку, и во втором рукаве коридора успела заметить помещение с клетками. Похоже, там свою добычу хранят браконьеры. Судя по амбре.

Через поворот мы наконец-то оказались на месте. Меня втолкнули в большую, отделанную кафелем душевую и приказали:

– Раздевайся.

Я только взглянула на масляную рожу конвоира и, сглотнув, вытащила пальцы из-под удавки. Стала стаскивать с себя одежду. Успокаивало только, что я – «товар», а значит, персоналу меня «пользовать» запрещено. Должно быть. Но вряд ли он откажется посмотреть.

Кое-как сняла всё, намерено не строя из себя стыдливую овечку, которые так возбуждают упырей вроде этого, и встала, сгорбившись и выпятив живот, чтобы казаться максимально неприятной. Но, судя по оттопырившимся штанам, это помогало слабо.

Мужик снял со стены шланг, направил в мою сторону и, перехватив палку-удавку, чтобы я не попыталась вырваться, повернул вентиль. На пол хлынула вода, но тут же струя стала сильнее, и я взвизгнула, когда она попала на меня. Ледяная! Или только на первый взгляд? Но всё равно – не парное молоко.

– Мойся, – приказал мужик, усмехаясь. Я замерла, прикрываясь, и он, склонив голову, двинул вентиль, и струя стала сильнее, больно ударяя по телу. – Поняла? – спросил он, вскинув брови, снова сделал напор меньше и повторил приказ: – Мойся.

Про пытки водой в тюрьмах я знала из американских боевиков, так что спорить не стала. Процедура длилась минут десять. Я тёрла себя, стараясь не стучать зубами от холода, а мужик, не скрываясь, дрочил, держа шланг и палку в одной руке. В общем-то, это был неплохой момент, чтобы поймать его на слабости и сбежать, когда у него подходило к финалу, но я хорошо понимала, что сама отсюда не выберусь. Тем более голая, мокрая и измождённая. Решила отложить этот момент, пока меня не выведут наружу.

Впрочем, если бы я знала, к чему меня на самом деле готовят, я бы использовала даже этот шанс. В надежде если не вырваться, то хотя бы получить удар шокером и случайно умереть, если сердце окажется слабым.

3. Одежда для невинной

Когда струя поникла под движением вентиля, я, презирая себя за слабость, попросилась в туалет. Мужик, уже удовлетворённый и безразличный, пихнул меня в соседний угол, где располагалась уборная, и ждал, когда я, стуча зубами, завершу все и маленькие, и большие дела, морщась от вони. После снова отвёл полоскать шлангом, дал подмыться, и мы отправились дальше. Он с палкой и сигаретой, я – голая, мокрая и трясущаяся, с удавкой на шее.

Одежда моя так и осталась сиротливо лежать на полу, и мне хотелось плакать, глядя на неё искоса, пока мы удалялись. Понимала, что больше не увижу этот ненавистный деловой костюм. «Мне бы мои вчерашние проблемы!» – всхлипнула я, думая о прежней жизни, когда чувствовала себя совершенно несчастной из-за того, что приходится пялить на себя колготы в июне. Сейчас бы я напялила на себя что угодно, лишь бы согреться!

Запахи менялись. И если сначала меня преследовала стылая вонь нежилого подземелья, то теперь всё больше тянуло едой и дымком, будто мы приближаемся к людям. Так и оказалось – мы поднялись по широкому пологому коридору, ведущему на верхний уровень. Видимо, его использовали для перевозки палет или ещё чего – на полу было много царапин и… это же краска, не застарелая кровь? Пусть будет краска. Или грязь. Мало ли?

А на верхнем уровне изменилось всё. Послышались голоса, музыка, оживлённое движение, будто рядом бар или казино. Впрочем, мы почти сразу свернули в узкий коридорчик, и меня впихнули в очередную комнату – по виду жилую. Мужик достал шокер, угрожающе двинул бровями, а затем разрешил наконец-то снять удавку. Я дрожащими пальцами ослабила петлю, стянула и несмело попятилась.

– Полчаса до выхода, – довольно заключил конвоир, а после указал взглядом на столик. Там стоял чайник, лежало несколько пирожков в упаковке знакомой торговой сети, а рядом – диван, и на нём одеяло. – Располагайся. – И, хохотнув, отошёл, усевшись на стул рядом с выходом.

Сейчас мне было уже всё равно, смотрят на меня или нет, что подумают, не ударят ли, и я первым делом рванула к дивану, сгребла одеяло и завернулась. После подняла чайник и стала пить прямо из носика. Облилась, закашлялась, но нашла в себе силы остановиться, и поставила его греться. Заварила себе чаю и устроилась на диван с ногами, чтобы уничтожить пирожки. Какие они, оказывается, вкусные с голодухи! Особенно, если представить, что они могут оказаться последними…

Остатки пирожка бандит забрал у меня прямо из рук. Я вскинулась и поняла, что заснула. Мужик безразлично отбросил корку на стол, туда же поставил чашку, а потом с какой-то даже жалостью во взгляде сказал:

– Поднимайся, красотка. Твой выход.

– Куда? – дрожащим голосом спросила я, и взгляд напротив тут же вновь стал злым.

Мужик хлопнул меня по щеке и рявкнул:

– Рот не открывать! Встала!

Я не стала сопротивляться и быстро поднялась, лишь ойкнув от рывка, когда бандит в нетерпении схватил меня за предплечье и дёрнул наверх. Дальше с меня сорвали одеяло и всучили какой-то пакет. Я глянула и неосознанно хрюкнула: штрих-код с популярного маркетплейса, возле дома пункт выдачи, я такие же пакеты забирала, когда что-то из одежды себе заказывала.

«Интересно, а если бы можно было взять этот пакет, по нему бы полиция вычислила преступников?» И сама же грустно усмехнулась про себя: «Конечно, вычислила бы. Только вот для этого нужно как-то его в полицию принести, а я…»

Встряхнулась и приказала себе не унывать, как бы плохо ни было. Да, самочувствие очень так себе, но всё равно уже получше, чем при первом пробуждении, да и согрелась кое-как. А шанс сбежать я найду. Я не глупая, не самоуверенная, не истеричка, а импульсивно делаю только покупки, когда зарплату дали, так что всё будет в порядке. Главное, сделать вид, что я испуганная и покорная, тогда меня будут недооценивать.

Испуганность удалось показать более чем натурально благодаря мужику, который, пока я раскрывала пакет, нагло схватил и стал мацать мои голые груди, посмеиваясь. Ну да, чпокать «товар» не станут, а вот потрогать – святое дело! Всхлипнула и постаралась прижать локти, чтобы ему помешать. Он рявкнул, и я выронила пакет, но тут же поспешила поднять и прямо на корточках вытащила… Ночнушка? Или что это? Я такие рубашки у викторианских леди в кино видела – белая, длинная и с кружавчиками на объёмных рукавах, собранных резинками на запястьях. Ну? Может, тут так принято?

«Блять, а если это сектанты, и меня в жертву хотят принести?!» – с ужасом подумала я и начала всхлипывать уже бесконтрольно, и мужик пнул меня под рёбра:

– Встала, сука! И оделась! Давай, ёбана!

Я повиновалась и быстро натянула на себя эту хлопчатобумажную красоту. Да уж, если реально в жертву, то кровь на такой рубашке будет смотреться очень эффектно! Впрочем, я же девственница, может, они меня просто торжественно дефлорировать хотят?

«Девственница… в двадцать первом веке в светской стране… Твою мать, реально в жертву принесут! Лучше б я невинность свою с тем ублюдком со второго курса потеряла, который яйца раз в полгода мыл и козюли о парты вытирал!» Я с ужасом дёрнулась, чтобы схватить со стола хотя бы кружку, в надежде, что керамическим осколком тоже можно проткнуть врагам глотку, но мужик перехватил меня за талию и сдавил так, что я завопила от боли. Даже полетела на диван, сильно приложилась бедром о ручку и локтем о стену, но сжаться и продолжить сопротивление мне не дали. Взвыла, когда он дёрнул меня за волосы, заставляя подняться:

– Слушай меня сюда, сука! Молчишь! Делаешь, что скажут! Мне похуй: сама пойдёшь или переебать тебя башкой об стену. Пошла, блять! – И он с силой толкнул меня к закрытой двери, а сам подхватил палку с удавкой и заставил надеть снова.

Когда мы вышли, я уже ничего не видела от слёз в глазах. Отчаяние накрывало, лишая воли. Нет, сдаваться я не собиралась. Ни в коем случае! Некому меня спасать, только сама, поэтому сдаться просто не имею права! Но всё равно ощущение безысходности сводило челюсть судорогой, заставляя тихонечко завывать от ужаса, потому что я наконец в полной мере осознала, что всё это – не сон, всё происходит взаправду. И я на самом деле могу мучительно умереть сейчас.

А через несколько минут, я поняла, что не ошиблась.

4. Звериный оскал

Клетка располагалась в центре небольшого подземного амфитеатра, почти как в цирке, только была не круглой, а прямоугольной. Толстые высокие сияющие в свете люминесцентных ламп и прожекторов стальные прутья вертикальными рядами тянулись до потолка, между ними – грязная бетонная площадка три на четыре примерно, которую как раз поливали из шланга, смывая… кровь?! Это кровь?! Публика, сидевшая за столиками на трёх широких рядах-ступенях, огороженных бортиками, расслабленно выпивала, курила и что-то обсуждала. А в тёмной глубине, с противоположной стороны клетки, располагалась ещё одна – поменьше. И в ней что-то оранжево мелькало и рычало.

Завидев меня, публика оживилась, начала затихать, обращая взгляды в нашу сторону, а бугай довёл меня почти до прутьев и встал, ожидая, когда парень со шлангом, распахнувший с этой стороны решётчатую дверь, уберётся прочь. Тот, бросив затравленный взгляд в нашу сторону, скоренько закончил уборку и трусцой выбежал.

А я, наконец-то осознав, что меня ждёт, неосознанно попятилась и сказала:

– Я чё-то, слушайте… нахуй отсюда! – Рванулась и завопила: – А-а-а-а!!! Не-е-ет!!! Пусти-и-и!!!

Повалилась на колени, вцепившись пальцами в удавку, сдавившую горло, и попыталась обогнуть бандита, который сжимал свой конец палки двумя руками, но не получалось. В ушах зашумело, и я отдалённо отметила про себя воодушевлённые крики зрителей. Это всё представление! Я – клоун им на потеху! Они хотят, чтобы я кричала и сопротивлялась!

Я бы и рада была остановиться, прекратить запоздалую истерику, чтобы не дать им насладиться моей слабостью, но не могла. До меня наконец дошло, для чего я здесь. Упустила! Дура! Упустила свой шанс! Их была сотня, пока мы шли! Тысяча! А я всё на что-то надеялась, выбирала момент! А это и был он – тогда, когда я о нём думала под струями ледяной воды. Это был мой шанс на жизнь! А теперь – всё.

Я рвалась остервенело, как дикий зверь, задыхаясь и теряя силы. Ещё чуть-чуть, и я упаду в обморок. А может, он меня придушит, и тогда всё закончится без мучений? К досаде мерзавцев, которые пьют, жрут и курят, любуясь моими страданиями!

Но, увы, на помощь бандиту пришли ещё двое. Без церемоний подняли меня на ноги, зафиксировали, стянули ошейник и мощным пинком отправили прямо в центр мокрой, ещё пахнувшей железом арены. Я упала, но успела встать на колени, облокотилась о каменный пол и натужно закашлялась, роняя густые слюни и не обращая внимания на задравшуюся юбку рубашки – так хотелось отдышаться. Не сразу поняла, что продолжаю кашлять, давясь спазмами в горле, не из-за нехватки кислорода, а из-за того, что не могу остановить сухие рыдания.

Сзади лязгнула металлическая дверь, запирая меня в клетке, а после раздался голос конферансье. Я даже не сразу разобрала слова, а потом поняла, что он принимает ставки. Что, меня против тигра?! Или кто там полосатый рычит в соседней клетке? Вы что, серьёзно считаете, что у меня есть хоть какие-то шансы?!

«А если есть?» – мелькнула мысль, и я начала приходить в себя и судорожно думать. Какие шансы у человека против хищной кошки весом триста килограмм? Судя по крови, которую недавно смывали, киса уже поела, значит, будет играть. Если во время игры не вспорет случайно артерию, то есть шанс оседлать и придушить. Маленький. Микроскопический! И вряд ли вообще хватит сил, но вдруг?! Надо использовать даже его!