Но Варю Смирнову, дочь программиста и арт-директора издательства, так просто лень одолеть не могла. Она была готова к испытаниям. Она знала, куда судьба её закинет. Ещё в Москве Варя погуглила посёлок Спас-Салем, попросила папу накачать карт, и теперь пришло время исследовать окрестности более тщательно.

Посёлок обступали распаханные поля ещё сохранившегося совхоза «Призрак коммунизма», два довольно крупных леса – в одном пряталась бывшая военная часть, в другом, огромном, обозначенном как особая природоохранная зона, по словам местных экспертов, имелось сфагновое болото (Варя сделала пометку в блокноте). Ещё рядом была коровья ферма, развалины старой усадьбы помещика графа Курёхина, россыпь деревушек, несколько мелких речек (ещё одна пометка), а также несколько прудов. Ближайший безымянный водоём был как раз между посёлком и деревней Гуляй-Гора.

Вот туда Варя и решила прогуляться в тот день, когда впервые встретилась с Никитой и Вадиком. Сказала бабушке: «Я погулять», та лишь кивнула, поглядывая в телевизор и нарезая лук. Варя схватила поводок, свистнула Рыжика, и поминай как звали.

2. Бигль Рыжик наводит суету

Поскольку посёлок был обжитой, его обитатели уже протоптали тропки, как муравьи, в обход официальных трасс. Пробили где надо двери в сплошном заборе и ходили короткими путями и на речку, и на автобусную остановку, и в лес за грибами. Администрация посёлка это самоуправство не одобряла, особенно огорчался сторож Виталич, потому что такие проходы низводили его роль до говорящего придатка к шлагбауму, который он открывал утром и запирал вечером. Двери периодически заделывали, но против стихийно выражающей себя воли народа идти было совершенно невозможно.

Таким полулегальным выходом Варя и воспользовалась, чтобы выбраться за пределы посёлка. Миновала по деревянному мостику осушительную канаву, похожую на крепостной ров, прошла берёзовую рощицу. И окунулась в простор полей, клещей раздолье. К клещам она была готова – не первый день в поле. Штаны, репеллент и суровый вид. Белое носить, «да» и «нет» не говорить – и ни один клещ не прицепится.

Рыжик летел вперёд, размахивая ушами, как вертолёт при взлёте, распугивая кузнечиков. Варя шла следом, изучая растительный и животный мир Подмосковья. Это ли не красота! Едва выйдя за порог, она тут же идентифицировала четыре растительных эндемика: лютик, остролист, иву серебристую и ещё синюху голубую. Иву, остролист, лютик Варя легко опознала, а вот с синюхой помогло мобильное приложение «Паганель». Отличная штука: фотографируешь неведомую фигню, загружаешь и сразу получаешь ответ с привязкой к местности. «Вы только что сфотографировали иксодового клеща, надеюсь, он вас не укусил» и всё такое.

Рыжик резвился и скакал, как кенгуру, а не приличная породистая собака. Никакого почтения к родословной, которая, между прочим, восходила ко временам короля Артура, у него не было.

– Твои предки древних британских лис гоняли, – укоряла его Варя. – Возможно, вступали в бой с викингами. А ты от жабы шарахаешься.

Рыжик не выражал никакого стыда, он веселился. Залезал под каждую корягу, совал нос во все норы и отнорочки, нырял в поросшие осокой овражки, откуда с шумом улетали ржанки, мелькая пёстрыми крыльями с золотистыми крапинами.

Едва заметная тропа вела Варю краем заросшего разнотравьем поля. Небо, синее и жаркое, висело перевёрнутой чашей, в которой застыл раскалённый солнечный зрачок. Где-то в этом слепящем мареве, над её головой, тенькал жаворонок, но разглядеть его было невозможно. Ветер гулял над полем, пригибая травы прозрачной ладонью, обдавал Варю запахами и пыльцой. Кузнечики орали, как в последний день Помпеи. Вдали синел лес – тот самый, природоохранный, с болотами и мхами. Поле загибалось вниз и упиралось в лесополосу, вьющуюся по оврагу.

Варя спустилась ниже, и жара отступила, поднялась над ней, как зыбкий полог. Дышать стало легко и свежо. По дну овражка тёк небольшой ручей, Рыжик радостно запрыгал по влажному песку, покрутился, сунулся в заросли осота и помчался вверх.

Варя отогнала наглого комара, аккуратно перешагнула ручей, стараясь не запачкаться – глинистая почва берегов была распахана протекторами велосипедов и квадроциклов. Видно было, что тут катаются много и часто. Варя слышала и видела, как парни проносились группами по двое-трое на краю посёлка. Крутили круги на полях и исчезали за лесополосами.

Откуда эта кавалерия приезжала, Варя понятия не имела и особо узнавать не хотела. Главное, чтоб её не переехали, пока она гуляет, и на Рыжика не накатились, а там пусть гоняют.

Собак, кстати, кажется, что-то нашёл – вон лает, разоряется.

Она преодолела короткий подъём по холму и наконец увидела Гуляй-Гору.

Поле плавно уходило вниз, и деревня спускалась по нему неторопливыми шагами домов. Там, впереди, на карте значилась синяя лента реки Берёзовки, в которую деревня Гуляй-Гора своим противоположным концом и упиралась.

Рыжик между тем совсем разбушевался, и Варя поспешила на шум, размышляя, откуда взялось такое странное название деревни. Она обогнула куст ракиты, с которой сорвалась и полетела прочь стая бабочек-капустниц.

– Рыжик, чего ты… – Варя осеклась. Бигль, поджав хвост, мчался к ней, а за ним бодро скакала белая коза. За козой неслись два парня примерно её лет. На их лицах читался охотничий азарт.

Бигль спрятался за спиной хозяйки, обиженно подвывая. «Ах ты, скотина ушастая!» – Варя бы сама с радостью удрала, но позади Рыжик, отступать некуда.

Коза мчалась к ней, не сбавляя ход. Поводок, прицепленный к ошейнику, хлопал по пухлым бокам. Жёлтые глаза горели яростным огнём, рога были размером с кавалерийский палаш, борода тряслась, и в целом было ясно, что сейчас Варя будет испытывать боль и унижение. Если только не предпримет ничего экстраординарного.

Варвара стремительно выхватила из сумки бутылку воды и, когда коза была на расстоянии вытянутой руки, со всех сил выдавила струю воды прямо в зловещую бородатую морду. Эффект, как говорится, превзошёл ожидания. Коза упёрлась в землю всеми четырьмя ногами и с изумлением вылупила на Варю глазища.

– А ну, отвали! – заорала Смирнова и стукнула её пустой бутылкой по носу. Коза издала потрясённое меканье и попятилась. Пацаны застыли как вкопанные. Рыжик одобрительно тявкнул. Коза обтекала.

– Это… ты зачем Аглаю обижаешь? – хрипло спросил парень повыше, худой, светловолосый и темноглазый. Он прихватил козий поводок и намотал на кулак. – Ты вообще знаешь, что это премиальная коза?

– Какая? – опешила Варя.

– Рекордсменка, – подтвердил второй парень, темноволосый и коренастый. – Первое место по району по надоям.

– Ну я вас поздравляю, – холодно сказала Варя. – А зачем она к моему псу полезла?

– Она полезла?! – изумился худой. – Аглая паслась, травку ела, никого не трогала. А твоё чудо ушастое на неё накинулось.

– И вы её с поводка спустили, да? – догадалась Варя.

– Да ладно, – примирительно сказал коренастый. Ему, видимо, не хотелось ссориться. – Все же целы.

– Ничего не ладно, – обиделся худой. – Аглая – коза породистая, нервная. А она ей в морду водой. А если она испугалась и больше доиться не будет? Это ж какой убыток!

Варя фыркнула и тоже взяла Рыжика на поводок.

– Вот когда перестанет, тогда и приходите. Я там живу.

Она махнула в сторону лесополосы. Парни переглянулись.

– Ты из посёлка? – спросил коренастый. – Меня Никита зовут. А это Вадик.

Варя подумала немного, стоит ли заводить знакомство с подозрительными козовладельцами, но потом кивнула.

– Варя, – сказала она. И добавила: – Вы уж простите, Рыжик – скотина невоспитанная.

– Аглая тоже, – хмыкнул Вадик. – А чего ты делаешь?

– Изучаю живую природу, – объяснила Варя и с большим удовольствием прочла короткую лекцию о природе Подмосковья.

Так и стали проходить по полям её походы – вместе с Никитой и Вадиком. Егорушка вылечил зубы, но умудрился вместе с мамой подхватить ковид – так что они остались в Москве на карантине. Папа с красными глазами выходил из кабинета, чтобы перехватить бутерброд и завалиться обратно в болото своей необъятной работы – его компания сдавала большой проект агрофирме «Веснушкины луга». На сочувственные Варины вопросы он отвечал:

– Ох, трудно, Варя, работу одному тащить из болота.

И исчезал в кабинете.

Бабушка её не напрягала, и Варя была вольна как ветер.

Обычно после завтрака она уносилась в поля со смартфоном, куда папа ей закачал кучу разнообразных карт. Закачивал он карты по принципу «чтобы было», поэтому среди прочих у неё были историческая карта усадеб Подмосковья, геологических аномалий, дозиметрическая карта Московской области, карты генштаба Царской армии Российской империи и атлас обеспеченности сельского населения библиотеками и клубами от 1983 года. Но Варю это не волновало, она скрыла все ненужные слои и оставила обычную карту с треками маршрутов. Она была свободна в своих исследованиях, и руки чесались сделать какой-нибудь проект. Вот только хотелось бы с кем-то обсудить житие юного биолога. Но чат в телеграме «Жывотные», который кружковцы запустили в этом году, совсем заснул. Только Антон постил бесконечные цветочки и коровок на альпийских лугах, потому что уже третью неделю бродил с родителями по Кавказу где-то в районе Фишта. Вика ушла на дно где-то у бабушки в Ленинградской области, а Семён отвечал на её восхитительные лютики односложными «ага». Варя остро нуждалась в публике, потому что бабушка при рассказах о живой природе делала заинтересованное лицо и телевизор погромче, а с папой вообще разговаривать бессмысленно, если ты не оденешься в костюм переменной. Так что единственными невольными слушателями стали Никита с Вадиком. Это было не так уж плохо – оказалось, что она хорошо умеет объяснять, а парни слушали с редким для их возраста интересом.

– Вообще ты лучше, чем наша училка, – заметил Вадик после того, как Варя на пальцах растолковала ему про фотосинтез – не специально: «Привет, Вадик, какой чудесный день, давай расскажу тебе про хлоропласты и молекулы АТФ. И Аглаю веди сюда, ей полезно послушать», а так, к слову пришлось.

Так прошло полторы недели – Варя реализовывала свой открывшийся талант лектора и всё больше расширяла маршруты вокруг Спас-Салема. Она заглянула и на ферму (но быстро сбежала – любовь к живой природе была не так сильна, как запах навоза), уже несколько раз наведалась в ближний лес и внимательно исследовала одну из мелких речушек, прячущихся по оврагам меж полей. Там были рачки, мальки, а ещё мимо пробегала лиса, но Рыжик её спугнул.

Потом Варя на пруду нашла утку! И гнездо. И утят, совсем мелких, только-только вылупившихся. Они были смешные и пушистые. Варя тут же начала вести дневник наблюдений за уткой (кряква обыкновенная, если вам интересно). Вот из-за этой чёртовой утки она с парнями и поссорилась. И ведь показывала им это гнездо, и рассказывала, что птенцов надо беречь и не тревожить! А тут приходит и видит, что они набрали их в охапку и тащат куда-то. Да ещё улыбаются как идиоты. Поэтому она и схватила палку, чтобы научить их уважать личные границы крякв. Вот так ребята оказались там, где оказались: парни на дереве, а она – внизу.

Хотелось плакать. Почему у неё всё не как у людей? Что в школе, что тут, что этот чёртов кружок. Нигде ей места нет, никто её не понимает.

3. Перемирие, которое очень странно закончилось

– Варька, хорош уже! – заорал Никита. – Мы честно не хотели их трогать!

– Спасали мы их, дура! – добавил Вадик. – Там псина была!

Варя тяжело дышала, опустив руку с кирпичом. Рыжик лаял как подорванный, скакал и махал своими дурацкими ушами.

– Идите вы… идиоты, – устало сказала она.

– Не будешь больше кидаться? – Вадик опасливо высунул голову.